Написать, что ли повесть в прямом эфире. Уж если я тут столько распинался про составление текста из опубликованных и неопубликованных отрывков прошлого, так что же не написать про лесопильщика.
Извините, если кого обидел.
07 июня 2008
История про корни
Ходил на речку Воря, приникал к корням. Целовал дубы в сучья, а подрастающие берёзки в крону. Печалился о том, что все так быстро забыли данный нам в послушание обет целовать дубы в кору.
Люди ветрены и непостоянны — вот что я вам я скажу. А ветер гонит по небу рваные облака, комары улетели, а от печки славно пахнет тёплым хлебом.
Извините, если кого обидел.
08 июня 2008
История про забор Тома Сойера
Я давно размышлял об успешных в плане популярности высказываниях (Совершенно не важно, справедливы они по сути или нет). Такие высказывания похожи на знаменитый забор Тома Сойера — его начинают красить с остервенением, чтобы выплеснуть собственные эмоции. Забор возводится достаточно просто, а вот высказать конкретное суждение — куда сложнее: надо провести исследование, что и как нести миру в ладошках, выбрать аудиторию и время. А чем более абстрактно суждение, тем более оно неуязвимо, тем скорее побуждает высказаться (попиздить).
Напишете, скажем, в посте одно слово "Катынь" — соберёте сотню комментариев от желающих психотерапевтического выговаривания. Мне не сколько интересны блоги, сколько вообще современная коммуникация — до литературы включительно (Там всё так же устроено).
Вот смотрите: не обязательно говорить о политике, евреях и оружии, а, скажем, про… скажем, о превышении скорости. Смотрите, как устроено успешное высказывание: сначала вы говорите "Вот гонка на автомобиле — думаете, это романтично?"… Потом вы рассказываете, как сели за руль впервые, или о том, как гнали по Москве через летнюю ночь в те времена, когда наши сограждане ещё не умели устраивать пробки, а уж по ночам-то город был пуст как после ядерного удара. Тут можно каяться в грехах прошлого (которые будут оттенять вашу безгрешность в настоящем — если сейчас вы жмёте под двести или балуетесь стритрейсерством, то непонятно, отчего затеяли этот разговор) и, к тому же, художественно описать немало подробностей, что привлечёт массу ностальгирующих людей.
Потом вы, к примеру, говорите: "Но скорость — это ответственность! Все должны это понять!" — и рассказываете историю про аварию (такие истории всегда есть в запасе, парочка или полдюжины — даже у пешехода. "Мы сняли шлем с откатившейся головы, и поняли, что перед нами — девушка. Мы ехали вслед за Петей, и ещё не знали, что следующего дня рождения у него уже не будет".
Потом следует кода. Кода должна быть хлёсткой — типа — "Каждый километр в час свыше <нрзб> — это воображаемая фрикция. Перестаньте дрочить". Или там — "Легко обогнать "Жигули", а ты скажи начальнику в лицо, что… <нрзб>". Ясно, что мы в любом случае сводим очень сложную историю к простому "Да вы же на "это" дрочите (завидуете)!" — на оружие, на автомобиль, на деньги (и, разумеется, женщин). Понятно, что кто-то — да. Но это, собственно трюизм со времён Фрейда, но картина мира, её спектр насыщен разнообразными линиями.
Я, кстати, сам ужасно не люблю дёрганой быстрой езды — хоть и вполне русский. А борьбу за соблюдение ПДД считаю неотложной задачей.
Но многие люди интуитивно выстраивают высказывание на правильные темы именно описанным выше способом — из лучших, разумеется, побуждений. Тут главное не кокетничать, если тебя застали с лопатой говна перед вентилятором, не объяснять, что ты всегда ходишь тут по коридору с говном на лопате, что это — обычно, и ажитация просто от случайных свидетелей, и ты вовсе не думал, что высказывание, сделанное по этой схеме, вызывает такой отклик.
Это будет какое-то жеманство.
Извините, если кого обидел.
11 июня 2008
История про Томека
Были в моём детстве книги про польского мальчика Томека Вильмовского, что в начале XX века начинает вместе с отцом ловить диких животных, покинув родную Варшаву. Сейчас, найдя их в шкафу, я поразился, насколько зачин этого сериала (у меня было две книги, а на самом деле их десяток), так вот, насколько зачин напоминает Гарри Поттера: мальчик растёт с одной мыслью — об отце, что бежал от гнева русского царя, «Папа свёл в могилу маму», говорит тётя. Понятно, что скоро появится узник Азкабана и унесёт Томека в страну кенгуру.
Шклярский А. Томек в стране кенгуру. — Katowice: Slask, 1973. — 319 с. Шклярский А. Приключения Томека на чёрном континенте. — Katowice: Slask, 1974. — 319 с.
Извините, если кого обидел.
13 июня 2008
История про Яковлева
Читал в метро писателя Юрия Яковлева. Его уже путают с актёром Яковлевым, а, меж тем, это был очень интересный писатель, которого я любил в детстве.
Он умер двенадцать лет назад, в 1996. А родился в в 1922 году, так что это было самое настоящее военное поколение.
Однако с годами в писателе Яковлеве меня стало пугать то, что раньше так нравилось.
Меня стала пугать сентиментальность, вернее её высокая концентрация.
Потом и я сам научился пользоваться сентиментальностью в тексте, и даже грешил этим. Но эта субстанция — очень страшная штука. Заставить читателя полюбить свой текст с помощью сентиментальности — все равно что овладеть женщиной, подпоив ее. И неизвестно, кому хуже наутро.
У Яковлева я стал со временем обнаруживать этот прием в каком-то страшном, безжалостном виде.
То есть он уже не раздражал, а ужасал, будто становишься свидетелем и участником какого-то эксперимента над душой. Если бы Яковлев писал какое-то пионерское безумие (о котором говорит Вересаев в воспоминаниях месяца через два Валя прислала мне написанное ею стихотворение «Гимн пионеров» и просила пристроить куда-нибудь в журнал. В жизнь мою не читал я такой гнусной гадости. Я с омерзением разорвал стихи, а Вале ответил, что пересылаю стихи в журнал «Пионер». Если будут приняты, ей ответят по ее адресу"), то всё было бы проще. О чём тогда говорить? Безумие там было — в последних повестях, где водят хоровод мёртвые девочки Таня Савичева и Саманта Смит под присмотром Анны Франк. Но мы не о нём, а о ранних рассказах.
Но дело именно в том, что Яковлев пишет внешне правильную прозу. Но действует она на меня как те самые носовые платки,