Как только они спрятались, в кузню вошли два мертвяка в панцирях, вооруженные точно такими же мечами из серого металла, как и те, что были свалены возле наковальни. Сначала они уставились на пролом в стене, а потом, разом повернувшись, двинулись вдоль стен, ворочая головами, как механические куклы. Когда один из них приблизился к плавильне, сидевший на корточках Фертин распрямился и точным быстрым ударом снес мертвяку голову. Ему пришлось быстро отскочить в сторону, потому что безголовое тело тут же начало слепо размахивать мечом, да и второй меченосец тоже бросился в атаку. Но его перехватил Миня, воспользовавшись своим испытанным орудием, — он швырнул в мертвяка обрубком идола, и в разные стороны полетели куски панциря, меч и брызги какой-то студенистой массы, которая сразу же дурно запахла. Тем временем Фертин аккуратно искромсал своего противника, последней разделав кисть правой руки, которая так и норовила дотянуться до рукояти упавшего с глухим стуком меча.
Как только они расправились с мертвяками, Миня, брезгливо пнув идола, обляпанного вонючей жижей, подошел к наковальне, надеясь присмотреть себе меч — свой он оставил еще в самом первом подземелье — но что-то мешало ему прикоснуться к этому странному металлу, в котором не было ни блеска, ни звона. Но, пересилив себя, он всё-таки протянул ладонь к рукояти одного из мечей…
— Стой! — рявкнул Фертин, не ожидавший от своего оруженосца такой бестолковости. — Прикоснешься к этой дряни — сам мертвяком станешь!
Миня тут же отдернул руку, с испугом посмотрел на эллора и спросил неуверенно и жалобно:
— А чем же мне от этих нелюдей отбиваться? Тут их, поди, кишмя кишит.
— Бревно свое возьми. Оботри и возьми — оно их получше всякого меча берет.
Вообще-то, Фертин не был уверен в том, что прикосновение к мечу мертвяка может убить человека, но ему было ясно: это нечистое оружие, и человеку послужить не может…
— Давай-ка выбираться отсюда, а то и вправду набежит дрянь какая-нибудь, — предложил Фертин, и Миня, привыкший ему во всём повиноваться, послушно последовал за ним, еле слышно бранясь по поводу вони, которой пропиталось его грозное оружие.
Коридор, ведущий из кузни, ничем не отличался от тех, по которым они блуждали все эти дни, разве что ледяной свод был повыше, и на стенах то там, то здесь попадались какие-то странные надписи, начертанные непонятными знаками. Потом им попался небольшой зал, уставленный идолами вроде того, что тащил на себе Миня, только отлитыми из того же странного металла, что и мечи, валявшиеся в кузне. Миня всё-таки не удержался и схватил одного из них, надеясь, что целым будет орудовать сподручней, чем обрубленным. Он потянул изваяние на себя, но оно лишь чуть качнулось, так и не оторвавшись от каменного пола. Но зато стена рядом с ним вдруг отодвинулась, открывая узкий проход, в который тут же ворвался дневной свет и морозный ветер.
— Свобода! — крикнул Миня и помчался вверх по крутой лесенке из серого гранита, и Фертину ничего не оставалось, как последовать за ним.
На них обрушился холод, причем такой, что одежда на них сразу же обледенела, а бороды моментально покрылись инеем. Фертин выглянул из-за спины своего верного, глупого оруженосца и сразу понял, почему тот замер прямо в проходе. Там, среди снежной пустыни, стояли люди… Нет, не люди — ледяные статуи в одних рубахах или вообще без одежды. Почти рядом с лазом, из которого они высунулись, в позе бегуна замер юноша, почти мальчик, и смотрел прямо на них мертвыми глазами. А в полулиге впереди он увидел основание черной скалы или башни, которая круто уходила вверх, но, изгибаясь странным непостижимым образом, не достигала неба, а как бы минуя его, уходила в никуда. Фертин толкнул Миню в бок, но тот почему-то не пошевелился, лишь хрустнула ледяная корка, которой моментально покрылась его телогрейка — из подземелья почему-то поднимался густой пар. Тогда эллор потащил обратно вниз негнущееся тело своего оруженосца. Спустившись в зал, он пихнул локтем того же идола, и проем в стене бесшумно закрылся. Он хлестал Миню по щекам, сгибал ему руки, растирал его снегом, который успело намести снаружи, и ему самому стало почти жарко, прежде чем лицо бывшего потомственного землепашца вновь слегка порозовело, и он начал моргать.
— Что это со мной? — спросил он удивленно, пытаясь сесть и нашаривая рукой свое драгоценное бревно.
— Не суйся, куда не надо! — вместо ответа посоветовал ему Фертин и начал самолично колоть в щепу остатки несчастного деревянного старичка. Вскоре возле них полыхал костер, не скупой, у которого можно было согреть только ладони, а настолько жаркий, что оттаявший Миня даже пожелал стянуть с себя телогрейку. Пора было идти хоть куда-нибудь, но им было жалко тепла еще не прогоревшего костра. И бережливость их подвела…
— Кто смеет разводить живой огонь в земных владениях Сиятельного Мороха?! — Голос у пузатого коротышки, который внезапно возник из-за поворота, был необычайно визглив и противен, а рядом с ним стоял тот самый кузнец, в мастерской которого они уже побывали.
— Я ж говорил, что не я тех двоих прибил, — сказал кузнец уродцу. — Мне они не мешают…
Но коротышка, казалось, его не слышал и продолжал визжать:
— Я им щас кишки на яйца намотаю!
— Лучше гарпиям скормить. Они уж неделю ничего не кушали, бедолаги… — рассудительно посоветовал кузнец, запустив в бороду мозолистую пятерню.
— Нечего их кормить! — взвизгнул коротышка. — Злее будут.
Уродец выпустил когти, похожие на кривые кинжалы, и начал медленно приближаться к своим будущим жертвам. Фертин, выждав, пока он подойдет поближе, выхватил из ножен меч и сделал стремительный выпад, целясь прямо в кривозубую ухмылку карлика. Но тот поймал лезвие в полете своей пухлой ручонкой и потянул его к себе. Фертин разжал пальцы, и коротышка, не ожидая такой подлости, кувыркнулся назад. А когда он вскочил, Миня, стянув с головы шапку с железным шишаком, зачерпнул тлеющих углей и метнул их ему прямо в рыльце.
— Уй-я! — взвизгнул коротышка и затеял протирать свои глазки, но забыл при этом спрятать коготки, и они прошили насквозь его маленькую головку. От воя затряслись стены, коротышка, оставив за собой дымный след, куда-то исчез, и за дело пришлось взяться Кузнецу, который до этого просто стоял в стороне и посмеивался. Он вытащил из-за пояса молоточек весом не меньше пуда и швырнул его в Миню, который был покрупней Фертина и поэтому казался более серьезным противником. Но Миня как раз в этот момент нагнулся за очередной порцией углей, и молоток, просвистев у него над головой, грохнулся об стену, как раз там, где был выход. Каменная плита от удара разломилась пополам, и в подземелье прорвался луч холодного солнца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});