— А тот оберег, с которого ты знаки срисовал — он где? — спросил Фертин.
— Да там и валяется, наверно… А может, Лотар подобрал.
— А откуда он у тебя взялся?
— Герант подарил… Он мне — как отец. Я при нем уж лет десять. А что раньше было, плохо помню.
— Герант? Служитель?
— Да! А вы его знаете!
— Знаю… Он с войском идет против меченосцев воевать. А может, и воюет уже. Мы ведь не первый день тут бродим. — Фертин вдруг задумался о чем-то и даже знаком приказал Мине молчать, заметив, что тот собирается вмешаться в разговор. Он начал вспоминать свои долгие ночные беседы с Корнем. Ведун говорил что-то такое, что может им сейчас помочь, а если не помочь, то хотя бы подарить им надежду…
— А ну-ка, Миня, — сказал он почти радостно, — ответь, на сколько нам еще еды хватит.
— А если пацанчик так же кушать будет, еще дней семь-восемь продержимся, — отозвался Миня, удивленный странным интересом эллора.
— Вот что, малыш… — Фертину хотелось, чтобы его слова прозвучали убедительно, так чтобы мальчишка безоговорочно поверил в то, на что он сам только надеялся. — У меня есть несколько серебряных пластин. Но нам нужно будет только три… Если ты действительно так хорошо запомнил знаки того оберега, постарайся нацарапать их на всех трех пластинах. Если эти нелюди действительно их так боятся, мы сможем дойти до той стены, через которую нас протащила какая-то сила… Сила там осталась, только ключика к ней у нас нет. Но мы можем подобрать свой ключ. А если за стеной окажется твой Герант со своим оберегом, магические знаки потянутся друг к другу, и он нас вытащит. Мне один ведун рассказывал… Да я и сам знаю. Отдыхай пока. Потом поешь еще — и за дело. А с этими мы еще поквитаемся. Правда, малыш?
— Я не малыш, — отозвался Ос. Почему-то ему захотелось плакать, но он себе не позволил…
Глава 2
Мир не станет чище, если очищать его огнем и мечом. Из «Сказания о Великом Походе».
Слова эти приписываются лорду Каролу Безутешному
Три дня убирали мертвых. И каждый вечер, как только заходило солнце, вспыхивали погребальные костры. Служители Храма из отряда Геранта, отложив мечи, удалились в кельи и совершали обряды, помогающие душам воспарить. Жители Пальмеры пока не решались разъехаться по домам. Большая их часть осталась в замке, но многие нашли себе временное пристанище в ближних селищах. Во-первых, нужно было очистить от тел окрестности Скального замка, а во-вторых, все хотели принять участие в торжествах по случаю победы и в пире, который обещала дать королева Элис для всех желающих в честь союзников, пришедших из-за гор.
На следующий день после разгрома меченосцев королева и три Служителя, двое пришлых и один местный, без стражи и носильщиков удалились в старую часовню, укрытую в горах, чтобы там совершить таинство, лишавшее силы древнее проклятие королевы Пальмеры. Было решено, что только после этого возможна встреча королевы с лордом, который привел союзные войска.
А на второй день после победы пропал Ион. В последний раз его видела Сольвей, веселого и счастливого, куда-то спешащего по галереям верхнего замка. Он рассеянно ответил на ее приветствие, свернул за угол и исчез вместе с каким-то местным мальчишкой в синем бархатном кафтане. Сольвей была всего лишь ведуньей, и не в ее власти было приказать устроить поиски. Лорд Бранборг куда-то отбыл в оленьей упряжке вместе с Эллом Гордогом и Веллетом, и почему-то столь долгое отсутствие старого книжника никого не беспокоило. Выждав пару дней в надежде, что Ион всё-таки появится, Сольвей решила обратиться к Юму, у которого в подчинении всё-таки была сотня ночных стражников, и ведунья знала, что юный лорд никогда ни в чем ей не откажет.
Для воинов Холмов в замке были выделены лучшие помещения, а сотники получили по отдельной крохотной келье. Юм уже собирался прилечь отдохнуть — целый день он вместе со своими воинами таскал обледеневшие мертвые тела. Хорошо хоть меченосцев разгрести взялись сами пальмерцы по высочайшему указанию своей королевы. Но сегодня, слава Творцу, эта работа была закончена. Все, кто оказался достоин лучшего мира, получил его… Юма всё еще продолжала грызть обида, что отец всё подстроил так, что ему не удалось поучаствовать в сражении… Наутро после битвы он нашел лорда, желая высказать ему всё, что у него накопилось в душе, но тот холодно посмотрел на наследника и, будто прочтя его мысли, сказал, чтобы Юм не подходил к нему, пока не справится с собственным гневом, потому что лорд имеет право говорить лишь то, что он тщательно продумал и взвесил. Слово лорда слишком дорого стоит, потому что за ним — власть… Да, слово лорда, даже сказанное невзначай, действительно было равносильно приказу для любого из подданных… Слово лорда, но не слово наследника Холма… Впрочем, Юм понимал, что пока ничем, кроме происхождения, не заслужил того, чтоб его слушались… Но всё равно было обидно, ведь и заслужить-то не давали…
В дверь постучали, негромко, но настойчиво. А пока Юм думал, кто бы это мог быть, постучали еще раз, но уже громче… Вставать не хотелось… Ничего не хотелось… Резким движением он скинул с себя шкуру и, накинув на плечи кафтан, взяв со стола сальный светильник, пошел открывать. В галерее, куда выходила дверь, было темно, и только выставив перед собой едва тлеющий уголек, он узнал Сольвей. В первое мгновение наследник подумал, что настала пора еще одного урока, который должна преподать ему ведунья, урока, которого он хотел и боялся. Давным-давно, года два назад, Сим Тарл, наследник Холм-Ала, который был старше Юма лет на пять, рассказал ему, что ведуньи, обучающие отпрысков благородных семейств, завершают учение уроком любви и после этого исчезают надолго или навсегда…
— Юм… Ион исчез. Боюсь я за него, — сказала она, как всегда, спокойно, и у юного лорда отлегло от сердца — значит, время расставаться еще не пришло…
— Но он ведь и раньше пропадал неделями, — ответил Юм, стараясь скрыть свое недавнее волнение. — И никогда не докладывался.
— Это было в своем Холме… А здесь… Этот замок полон загадок, лабиринтов, тайников. Даже его хозяева многого о нем не знают. Подними свою сотню. Пусть поищут.
— Нет, Сольвей, я не могу… День был трудный. Нельзя. Сам я пойду… А если до утра не найдем, тогда и прикажу.
Сольвей посмотрела на него с какой-то грустью, а он начал торопливо натягивать сапоги, потом перекинул через плечо перевязь с мечом и кинжалом. Вскоре они уже шли по темной галерее, шли медленно, боясь наступить на спящих там жителей дальних селищ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});