Утреннее небо было серым, лохматые облака ползли почти по снежной равнине, и солнце едва угадывалось между ними. Ветра почти не было, и были слышны отдаленные громовые раскаты, доносящиеся со стороны замка, а низкое небо озарялось бледными сполохами огня. Издали казалось, что там просто бушует гроза. Видимо, меченосцы, оставшись без командира, так и продолжали штурм высоких, почти неприступных стен.
Войско двигалось несколькими колоннами, по колено утопая в снегу. Гор, которые возвышались слева, почти не было видно, да и вообще дальше, чем на три сотни локтей, разглядеть было невозможно ничего, кроме неба, которое сегодня казалось особенно близким. Лорд Бранборг, как и все, шел пешком, хотя Олф предлагал соорудить для него санную волокушу, которую тащила бы дюжина стражников. Рядом с ним, неся на плечах посох, двигался Герант, а за ним шел отряд Служителей. А в полусотне локтей продиралась сквозь снег и туман сотня Ингера, которому Олф втайне от лорда приказал, что бы ни случилось, следовать за ним. Все шли молча — то, что надо было сказать, было сказано, а впереди была либо смерть, либо победа.
Короткий зимний день подошел к концу, а когда уже почти стемнело, к лорду подбежал гонец от Олфа и сообщил, что снег впереди плотно утоптан, а чуть дальше видны какие-то вспышки. Команд не требовалось — войско начало быстро и бесшумно перестраиваться из походных колонн в боевые шеренги. Только неожиданной быстрой атакой можно было смять отряды меченосцев, оставшиеся за воротами нижнего замка, а потом всё зависело бы только от того, удастся ли удержать ворота, за которыми разольется океан огня.
Оставалось только подать сигнал — серебряный рог Олфа будет слышен сквозь холодный туман, сквозь каменные стены, сквозь ревущие потоки жидкого пламени, сквозь безмолвную ярость бледных меченосцев…
Глава 12
Небесный Тиран не вмешивается в дела своих недоделанных тварей, и они медленно, но верно превращают свой мир в помойку. Самое лучшее, что мы можем сделать, — не мешать им и самим некоторое время радоваться жизни, не ставя перед собой никаких целей…
Из докладной записки Хомрика Великолепному, которую он так и не решился вручить своему господину, потому что доверил свитку то, что не решался произнести вслух
…сквозь безмолвие вечных снегов, сквозь призрачную границу Несотворенного пространства. Тьма заколебалась, подобно черной бархатной портьере, в ее глубинах вспыхнула зловещая алая звезда, озарив дымные строения Гейры и черную скалу, одиноко торчащую посреди Ничего. Луч алой звезды, словно клинок окровавленного меча, протянулся к скале, и по нему начал медленно спускаться он. Забывшись, он начал путь в своем истинном обличии, которого уже многие тысячелетия не видел никто из смертных, ведь Избранные тоже были смертны, и насколько их жизнь и смерть зависели от него, никто из них даже не подозревал. Об этом догадывалась только старуха Щарап, она была самой древней из них, ныне служивших ему, и однажды в порыве гнева он, лишь пошевелив пальцем, превратил цветущую красотку в сгорбленную старуху. Потом он об этом даже слегка пожалел, но вернуть ей прежний вид было уже не в его силах. Примерно то же случилось и с Хомриком, но Щарап знала, от кого последовала кара, а Писарь так и остается в неведение… Подавляя гнев воспоминаниями, он постепенно обряжался в формы привычного для Избранных воплощения, становясь вновь Сиятельным Морохом, Великолепным, благообразным стариком с добрыми внимательными глазами и улыбкой мудреца на устах.
Внизу — он сам решил, что низ именно там, — на скале постепенно собирались Избранные, эти бездельники, которых жуткий вопль серебряного рога, видимо, разбудил или оторвал от каких-то утех, которым они предавались вместо того, чтобы делать дело. Еще издалека он разглядел, что пришли не все, а те, что пришли, испуганы как никогда раньше — Гейра, Треш, Щарап, Хомрик, Хач… Нет Резчика и Мясника. Да, этим есть чего бояться… От них, только от них зависело, чтобы рев серебряного рога не раздался у стен Скального замка. Столько лет трудов во имя того, чтобы расчистить этот мир для творчества, пошло насмарку! Впрочем, это, конечно, не смертельно, если впереди есть лишняя вечность… У него, того, кто явил себя во плоти Сиятельного Мороха, она есть. А вот помощнички, видимо, не дорожат остатками того мгновения, которое им отпущено по его воле, по его доброй и милосердной воле…
Хомрик ничего не пил и не ел, более того, он даже не сидел, как бы забыв о своей когда-то давно заработанной привилегии — сидеть в присутствии Великолепного… Треш стоял, сложив руки на груди, с видом человека, которого оторвали от важного дела — дела его действительно были важны до последнего момента — за каждый откованный ледяной меч он получал две пригоршни золота. Возможно, он доживет до тех дней, когда золото снова будет в цене… А вот Щарап, как обычно, сидела в позе нищенки с рыбного базара, галдящего под стенами крепости Корс, лицо ее было наполовину прикрыто драным платком. Когда-то давно по его недосмотру она научилась заглядывать в размытые картины будущего и даже как-то их толковать, а это была наука, недоступная даже ему, и вот она, старая верная Гадалка, — и та проморгала… Хач, как всегда, явился с дарами… Бочонок зелья из погребов его кабака, может быть, придется кстати… Теперь он, Кабатчик, вновь становится самым нужным из Избранных — оборотней почти не осталось, но пока стоит крепость Корс, пока разливается по черным кружкам дрянное вино в ее кабаках, леса не оскудеют нечистью, зловонной, тупой, но такой необходимой… А Гейра, одетая в черный бесформенный балахон, скромно стояла, прислонившись спиной к скале. Она тоже еще пригодится, царица похоти, еще немало душ принесет она ему на золотом блюде, только бы сдержаться, не проделать с ней то же, что когда-то он сотворил с Гадалкой…
Великолепный шагнул на скалу, и ступня его босой ноги вдруг ощутила какую-то неровность. Он глянул под ноги и, наклонившись, поднял золотую двурогую корону, которая была нахлобучена на серый камень странной формы, покрытый трещинами. Как только он снял с него корону, камень рассыпался в пыль, и каждый из Избранных вздрогнул. Великолепный, глянув в последний раз на отблески Алой Звезды, отраженные золотыми рогами, швырнул корону вниз.
— Пусть теперь сама ищет нового хозяина, — сказал он, не удостоив никого взглядом. — Гейра, я же говорил тебе, что не стоит торопить события — найти себе достойного хозяина корона может только сама…
Все его слушали с должным почтением, ему лишь показалось, что Гейра что-то жевала, наверное, кору хлои, южного дурманного дерева, в честь которого была когда-то названа идолица-покровительница Собирателей Пены…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});