Читать интересную книгу Последние хозяева Кремля - Гарри Табачник

Захват просоветски настроенными коммунистами власти в Афганистане открывал ворота к Индийскому океану. Из Афганистана рукой было подать до просоветского режима в Южном Йемене, от которого всего лишь через неширокий Баб-эль-Мандебский пролив - Эфиопия, где хозяйничал, опираясь на кубинские штыки, советский ставленник Менгисту. На географической карте линия от Афганистана до Эфиопии выглядела, как кривая сабля. Это и была сабля, занесенная и над Саудовской Аравией, Сомали, Суданом и Египтом.

Проигрывая различные варианты и учитывая сложившуюся в мире обстановку, в Кремле не пришли к единому мнению о возможной реакции президента Картера на вторжение.

...В золоченном зале бывшего габсбургского дворца Брежнев, подписав договор, с трудом опираясь на руку помощника поднялся и, повернувшись к стоящему рядом Картеру, сказал: ”Бог нам не простит, если мы не обеспечим мир для наших детей и внуков”.

Растроганный американский президент подумал, что перед ним вновь обратившийся к Богу христианин и охотно подставил щеку для поцелуя. Но после Венской встречи отношения между Вашингтоном и Москвой опять испортились и в Кремле решили, что, если в результате вторжения они станут еще хуже, то большой разницы от этого не будет.

То, что Советский Союз стремится выйти к берегам Индийского океана было известно давно. Это давало ему возможность в любой момент перекрыть нефтяные артерии, идущие в Европу и Японию с Ближнего Востока.

А кроме того, как в свое время подметил еще историк итальянского возрождения Д. Буркхард, „стремление к расширению своей территории присуще государствам, где правители находятся у власти незаконно”.

Брежневская экспансия отмечена еще одним весьма примечательным и выразительным обстоятельством. Советский режим завязывает тесные, порой дружественные связи с самыми кровавыми диктатурами. Опять на другом витке истории повторяется ленинская беспринципность, проявившаяся в дружбе с еще совсем недавно обличаемыми германскими империалистами, сталинское презрение к морали, нашедшее выражение в союзе с Гитлером. Наследники Ленина и Сталина в 70-х годах протянули руку дружбы сделавшему из своей страны сплошной концлагерь правителю Экваториальной Гвинеи Масиасу, которого спустя несколько лет расстреляют за геноцид, Иди Амину; превратившему „сказочную Уганду” как назвал ее Черчилль, в сафари-парк, где дичью служил человек, где сам диктатор хранил в холодильнике части человеческого тела, поедаемые им в ритуальных целях, среди них некоторые органы своей бывшей жены Кэй и сердце своего старшего сына; и Пол Поту, перебившему треть населения Камбоджи.

Хотя внешне это выглядело как чистый оппортунизм, все-таки в поведении брежневского руководства была и своя логика. Оно переносило холодную войну на периферию Запада, натравливало одну африканскую страну на другую. Для возникших из „холодной” войны „горячих” войн требовалось оружие, которое Москва готова была охотно предоставить, что неизбежно ставило эти страны в зависимость от советских поставщиков оружия. Хотя Советский Союз и получал от продажи оружия прибыль, на благосостоянии советских граждан это не сказывалось, так как громадные средства тратились на новые военные авантюры — войну в Афганистане, Анголе, Эфиопии, Мозамбике, Камбодже, на поддержку режимов во Вьетнаме, на Кубе, в Лаосе, Никарагуа и множеств других мест. Символом второй половины XX века стал советский колониализм, истощавший и без того изнуренную непосильным бременем военных расходов страну.

Г. Киссинджер считал, что не следует интерпретировать действия кремлевских руководителей как часть тщательно подготовленного, разработанного плана, каждая деталь которого неотвратимо вытекает из предыдущей. Конечно, не было графика захвата стран мира. Но план все-таки был, и не надо заниматься архивными изысканиями, чтобы обнаружить его.

В 1971 году с трибуны XXIV съезда партии Брежнев произносит: „Мы хотим заверить наших соратников — коммунистов мира! Наша партия всегда будет идти в одном тесном боевом ряду с вами. Полное торжество социализма во всех странах неизбежно. И за это торжество мы будем бороться, не жалея сил”.

Поддержка освободительных, а иными словами, подрывных движений ставится во главу угла.

...Старинный Морозовский особняк на проспекте Калинина в Москве в тот день напоминал вооруженную крепость. Подъехал черный ЗИЛ, из него быстро вышел и тут же исчез в здании человек, в котором можно было узнать председателя КГБ.

Заняв место за столом президиума, он кивнул сидевшему рядом Цвигуну. Дескать, можно начинать. Тот, поприветствовав собравшихся, большинство которых составляли приехавшие сюда по приглашению иностранцы, дал слово французскому представителю. И в то же мгновение в зале погас свет и раздалось предупреждение не зажигать огня и не закуривать. Почти каждый оратор выступает в темноте. Лица шестисот находящихся в зале иностранцев должны остаться неизвестными.

На этом заседании исполкома, созданного КГБ террористического интернационала, скрывавшегося под именем международной ассоциации революционеров-радикалов, было принято несколько весьма любопытных документов, из которых, если отбросить словесную шелуху, можно было сделать вывод, что отныне в расчетах советского руководства коммунистические партии отступают на задний план. Главная роль в борьбе за власть теперь отводится террористам.

А поскольку ими руководил КГБ, он и становился основной силой, способной вырвать ту или иную страну из системы капитализма.

В то лето в Москве гостил французский Мюзик-Холл. Много говорилось о дружеских связях с заграницей и на приемах в том же самом Морозовском особняке, где помещается Союз Советских Обществ дружбы с зарубежными странами. И никто не подозревал, что в этом самом зале, где поднимаются тосты за мир и дружбу, заседали те, кому поручено убить и мир, и дружбу.

Проходит несколько лет и партийный идеолог Борис Пономарев выступает с теоретическим обоснованием подрывных действий за пределами социалистической империи. Мир для него поле битвы, где уже давно развернулись сражения третьей мировой войны.

Эта война началась почти сразу же, как только в Реймсе и Потсдаме были подписаны акты о капитуляции Германии, а на борту „Миссури” — Японии.

Люди привыкли считать войной грохот артиллерийских снарядов, бомбежки, вой сирен, атаки пехоты, лавину идущих танков.

В 1945 году это все закончилось, но не закончилась война. Она приняла другие формы.

В октябре 1979 года Борис Пономарев об этом говорил так: „Идет неумолимый процесс смены отживших реакционных режимов прогрессивным, все чаще с социалистической ориентацией”. Он, конечно, умалчивал, что за кулисами происходящих событий стоит КГБ и направляемые им подрывные силы.

Вторжение в Афганистан было одним из сражений в этой необъявленной третьей мировой войне тоталитаризма против свободы и демократии.

Трагедия в том, что тоталитарный режим по своей природе, несомненно, более приспособлен к войне, чем демократия. В стране, где все граждане привыкли подчиняться приказу, где нет оппозиции, свободной прессы, мобилизовать армию и отправить ее в бой легче, чем в демократической стране, где сразу же найдутся влиятельные силы, ставящие под сомнение правильность действий правительства.

...Мощные транспортные самолеты АН-12 и АН-22 с опознавательными знаками советских военно-воздушных сил шли к Кабульскому аэродрому. В ночь с 25 на 26 декабря их приземлилось 150. Это были части 4-й и 105-й воздушно-десантных дивизий. Они представляли собой авангард начавшегося вторжения. Остальные силы, насчитывавшие свыше 80 тысяч солдат, двигались по новым шоссе, для этого и построенным с „братской” советской помощью. В своем багаже оккупанты везли и нового правителя — Бабрака Кармаля. Десантники еще продолжали высаживаться в аэропорту афганской столицы, а специальная группа уже устремилась к президентскому дворцу.

В этот момент, так же как за 15 лет до того, во время вторжения в Чехословакию, московское радио начинает передавать сообщение о том, что советские войска по просьбе правительства Афганистана прибыли в страну.

Между тем группа полковника Байренова достигла президентского дворца. Непроницаемая зимняя ночь окутывала все вокруг. Преодолев сопротивление охраны, специальный отряд КГБ ворвался в зал на втором этаже, где находился президент со своей любовницей. Оба были убиты на месте.

Повар Талебов услышал стрельбу, находясь на кухне. Выглянув наружу и увидев солдат в советской форме, он понял, что происходит. Не теряя времени, он, пользуясь знанием дворца, выскользнул из него и скрылся в темноте. Вместе с ним исчезло и несколько офицеров. Благодаря им и стало известно о том, что произошло в рождественскую ночь с президентом страны, якобы пригласившим на помощь советские войска.