Читать интересную книгу Собрание сочинений. Т. 3. Буря - Вилис Лацис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 110

— Вот видишь, Екаб, какой бы из тебя вышел директор, — сказал Лиетынь. — Подсчитай-ка, на сколько у нас снизилась себестоимость продукции.

— Можно и еще удешевить, — невозмутимо ответил Павулан. — Если бы мне дали попробовать…

— Пробуй все, что найдешь нужным, — ответил директор. — Ты в своем цехе хозяин.

Тогда Павулан сделал то, о чем втайне думал много лет. Токарный станок получил еще одно небольшое и простое приспособление, которое вдвое ускорило производственный процесс. Так же, как и раньше, за станком был занят один рабочий, только увеличилось потребление электроэнергии. Когда приспособление было испытано, его установили на всех станках, и снова на завод стали приезжать инженеры с других предприятий, а фотографии старого Павулана появились на первой полосе газеты «Циня». Одним словом, он стал знаменитым, совсем не добиваясь славы. Однажды нарком пригласил его к себе, долго беседовал с ним, затем Павулану вручили почетную грамоту и выдали премию.

До сих пор все шло хорошо. Давнишние замыслы старого рабочего осуществились, профессиональная мудрость его торжествовала победу. Но вот на общезаводском собрании Ян Лиетынь выдвинул кандидатуру старого Павулана в члены заводского комитета. Предложение было поддержано бурными аплодисментами.

— Правильно! Павулана предзавкомом! — раздавалось со всех сторон.

Смутившись от неожиданности, он встал и начал отказываться:

— Ну, какой я председатель… молодых, что ли, у нас нет? Сами знаете, что в политике я не смыслю. Дайте уж мне поработать с моими станками. Там я кое-что понимаю. Политикой пусть занимаются молодые.

Возражений его все-таки не приняли и выбрали в заводской комитет. От председательства Павулан наотрез отказался, но обязанности члена завкома выполнял хорошо.

— Видишь, Екаб, политика вовсе не такая уж трудная штука, — говорил ему Лиетынь, когда тот освоил свои новые обязанности. — Годы тут никакой роли не играют.

— Вот ведь ты какой, опять провел меня, — добродушно ворчал Павулан. — Сам знаешь, что нет у меня охоты заниматься другими делами. Точить — дело другое. А у тебя только и на уме как бы втянуть меня в политику.

— Все будет хорошо, Екаб, — успокаивал его Лиетынь. — Кто тебя в чем упрекнет, если ты можешь оказать пользу своим товарищам и своему народу?

За последнее время Мара старалась проводить у своих стариков свободные вечера, хотя они выпадали у нее довольно редко. Иногда к Павуланам заходил кто-нибудь из старых друзей. Они как-то быстро находили общий язык — и рабочие и известная актриса. Впрочем, теперь все люди, которые были заняты полезной и нужной работой, чувствовали себя близкими друг другу и жили одинаковыми радостями, одинаковыми интересами. Многие еще не осознали и не могли объяснить, в чем суть происшедшей в их положении перемены, но все они чувствовали, как что-то новое и большое с каждым днем входит в их жизнь. Разве не странно, что старый Павулан зарабатывал сейчас столько же, сколько и директор завода? А премии, а проценты за рационализацию, за превышение норм — все это было так непривычно, и все это было действительностью.

Всю жизнь сторонясь политики, как черт ладана, Екаб Павулан, сам того не замечая, стал активным строителем советской власти. Ему казалось, что политика — это что-то существующее само по себе, за пределами обыденной жизни и работы. Он не знал еще, что политика — это сама жизнь, это каждый шаг и каждое дело, выполняемое даже самым незаметным человеком.

2

В кабинете директора театра Калея было полно народу. Места всем не хватило, многие сидели на поручнях кресел, а писатель Яундалдер, который теперь работал в театре, расположился на краю стола. Единственной женщиной в этом обществе была Мара Павулан.

Калей — известный прогрессивный писатель, назначенный в начале сезона директором театра, всегда проводил совещания в своем кабинете. Раньше это было единственное место, где можно было поговорить обо всем, не опасаясь нескромных ушей. Если бы кто-нибудь и хотел постоять у дверей кабинета директора, долго задерживаться там было неудобно: мимо все время сновали люди. Этот обычай сохранили, хотя и не было больше ни министра Берзиня, ни Фридрихсона, ни шпиков охранного управления. Если даже кто-нибудь из них остался в театре, то его деятельность никому не могла причинить вреда.

Калей, мужчина средних лет, с моложавым румяным лицом и седеющими волосами, недавно выпустил сборник рассказов, написанных еще до великой перемены. Сейчас он работал над пьесой, которую собирался поставить в течение сезона. После шестилетнего молчания Калей как никто чувствовал живительное дыхание новых времен. Теперь писатель мог полным голосом заговорить обо всем, что долгие годы зрело в его душе, не находя выхода.

На пост директора Калей согласился пойти при условии, что в театре будет работать и писатель Яундалдер. Скоро все увидели, что выбор был правилен. Яундалдер хорошо знал и театр и все причуды и фокусы режиссера Букулта, пытавшегося наложить на каждую постановку отпечаток собственного мировоззрения.

Говорил актер Кукур:

— Если мы не хотим провалить спектакль, Зивтынь эту роль никоим образом давать нельзя. Она сознательно опошляет образ комсомолки. Все серьезное, идейное она своей акцентацией, своими ужимками превращает в шарж. Вы увидите, что в самых сильных сценах публика будет покатываться со смеху. Как раз в самых важных местах она проглатывает отдельные слова и таким образом искажает текст. Сколько времени мы будем терпеть эти фокусы? Ясно, что тут готовится политическая демонстрация.

— Ее всячески поддерживает режиссер Букулт, — сказала Мара. — Делает вид, что не замечает ошибок, и даже хвалит за удачную трактовку роли.

— Мара права, — согласился Кукур. — А что вытворяет сам Букулт со своей ролью краснофлотца? Героя, борца он превращает в такого слюнтяя, что тошно смотреть. Ведь у него получается какой-то нытик! Разве такие люди делали революцию, восстали против самодержавия и добились победы?

— Но что вы предлагаете? — спросил Калей. — Отстранить Букулта от режиссуры мы уже не можем. Получится скандал. А перераспределять роли он не захочет. Если нажать на него, поговорить напрямик, он в одном месте исправит, в другом исказит.

— Премьеру надо отложить недельки на две, — сказал Кукур. — Этого вполне достаточно, чтобы роль Зивтынь разучила другая актриса. Жаль, что Мара Павулан занята в другой роли. Вот ей бы это было по плечу.

— Я думаю, это нам урок на весь сезон, — заговорила Мара. — Все серьезные роли надо дублировать. Если бы у Букулта и Зивтынь были дублеры, мы спокойно могли бы выпустить их на премьере.

Калей усмехнулся.

— Правильно! А мы их перехитрили. К вашему сведению, я об этом подумал, когда распределяли роли. И у Зивтынь и у Букулта уже есть дублеры. Они все время присутствуют на репетициях, готовят свои роли, а когда придет время, порадуют нас приятным сюрпризом.

— Вот это славно, — обрадовался Кукур. — Кто это, если не секрет?

— Роль краснофлотца готовит Вилцинь, который недавно перешел к нам из Передвижного театра, а роль комсомолки дублируют сразу две актрисы. Обе будут лучше Зивтынь.

— Странно, для чего же скрывать это? — спросил Кукур.

Калей кивнул головой в сторону Яундалдера:

— Расскажи ты.

— Эта своеобразная конспирация вызвана следующими причинами, — начал Яундалдер. — Во-первых, мы не хотим, чтобы Букулт калечил и дублеров. Если их сейчас передать ему, он будет их гонять и муштровать до тех пор, пока они не станут сами на себя не похожи. Во-вторых, если Букулт заметит наш маневр, он может преподнести нам на премьере такой сюрприз, что мы только ахнем. А главное, надо показать клике Букулта, что мы совсем не такие простачки, за каких они нас принимают. Пусть старый лис поймет, что мы все видим, все понимаем и в силах его обезвредить. Ну, а после премьеры поговорим с ним с глазу на глаз. Фактами припрем его к стенке и дадим выбрать: или трудиться честно, для народа, как подобает служителю подлинного искусства, или уйти на какую-нибудь другую работу, которая не связана со сценой. Уверен, что он выберет первый путь.

— Мне кажется, что после этого совещания наш актив удвоится, — сказал Калей. — От группы реакционно настроенных актеров надо отколоть всех, кто еще по своему недомыслию плетется у нее в хвосте. Я только что получил из Москвы много новых книг. Некоторые следовало бы изучать всем коллективом. Думаю, что Яундалдер это организует. Наш театр до сих пор варится в собственном соку, только этим можно объяснить самодовольство и упрямство некоторых маститых. Если бы они немного больше читали и поразмыслили о своем месте в обществе, о своем общественном лице, они устыдились бы своих капризов и стали бы совсем иными людьми. Что мы ставим им в вину? Буржуазное общество, реакционный режим делали все, чтобы отравить их, сузить их кругозор, оттолкнуть от народа. Мастер сцены должен стать активным членом общества, деятельным участником всенародной борьбы за социализм. Вы думаете, в Советском Союзе в первые годы после Октябрьской революции было легче? Там многие интеллигенты переболели той же болезнью, и прошло известное время, пока они поняли, что борются с собственной тенью. Поймут и наши. Только поможем им скорее пережить этот духовный перелом. Через несколько лет нам уже не придется обсуждать такие вопросы, из-за которых мы собрались сегодня. Только побольше выдержки, товарищи. Не нервничать от первых неудач. Дело наше верное.

1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 110
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Собрание сочинений. Т. 3. Буря - Вилис Лацис.
Книги, аналогичгные Собрание сочинений. Т. 3. Буря - Вилис Лацис

Оставить комментарий