Читать интересную книгу Квинканкс. Том 1 - Чарльз Паллисер

— Недвижимости? — удивился я.

— Земли, дома и тому подобное, — шепнул мне мистер Пентекост, пока его друг разливался соловьем, — в отличие от имущества движимого: денег, ценных бумаг и прочего подобного.

— Права, основанные на справедливости, вечны, — воскликнул мистер Силверлайт, — являя нам образ Правосудия Высшего Существа!

— Что это значит? — взволнованно спросил я.

— Это значит, — объяснил мистер Пентекост вместо своего друга, который погрузился в восторженные мечтания, — что, если обнаружится завещание, пусть даже спустя много лет, собственность будет возвращена законному владельцу» а если он успел умереть, то его наследникам, пусть даже отдаленным. Видите ли, право Справедливости придерживается принципа ubi remedium, ubi jus — где защита, там и право. То есть права возникают из защиты права. Иными словами, если вы можете доказать право на землю, она принадлежит вам. Если же кто-то другой может доказать, что имеет больше прав, то земля принадлежит ему. Абсолютного права на землю не существует.

— То же самое относится и к кодициллу? — спросил я, вспомнив, как отец моей матушки надеялся, что кодицилл может принести ему богатство.

Он уверил, что да, и это дало мне обильную пищу для размышлений.

Это было первое из моих занятий по юриспруденции (так я называл эти беседы), ибо в ближайшие несколько недель мои друзья великодушно вкладывали мне в голову основы общего Права и Права Справедливости. И странные это были уроки, так как, стоило мистеру Силверлайту во взволнованных выражениях преподать мне какую-нибудь истину, как мистер Пентекост начинал ему противоречить, проявляя себя никак не меньшим знатоком и с замечательной легкостью цитируя по памяти судебные случаи. Таким образом я усвоил различия (едва ли не богословские), на которых основано Право Справедливости: между собственностью и владением, владением недвижимостью и правом на недвижимость, владением по закону и владением по факту, между приостановлением и отменой ограничений на наследование недвижимости, между закрепленными и условными имущественными правами, между участием в прибылях и участием во владении, между передачей правового титула в качестве пени и виндикацией по нормам общего права, и многие другие.

Мисс Квиллиам знала об этих занятиях и одобряла их, но от матушки их приходилось утаивать (она так или иначе по вечерам держалась все отчужденней и редко вступала в беседу).

Однажды вечером, в конце лета, когда я находился в шатре моих преподавателей юриспруденции, раздался стук и послышался голос миссис Пичмент, которая приглашала кого-то войти. У завесы показалась мисс Квиллиам.

— Твоя матушка, — сказала она мне, — делает какие-то таинственные записи у себя в книжке, поэтому я решила тебя навестить.

— Дорогая юная леди, входите, прошу вас. — Мистер Силверлайт встал и убрал подальше бутылку со спиртным.

— Вы очень любезны, сэр, но я не решусь войти в личное жилище двух джентльменов.

— Тогда, пожалуйста, садитесь здесь, у огня, — пригласила миссис Пичмент, слышавшая ее слова. — И пусть джентльмены выйдут.

— Вы очень гостеприимны. — Словно пересекая порог чужого дома, мистер Пентекост церемонно вступил на территорию Пичментов и учтиво поклонился хозяевам.

Когда все расселись, мисс Квиллиам спросила меня:

— Как идет учеба?

— Я изучаю начатки права, — осторожно отозвался я.

— Чушь! — вскричал Пентекост.

— Благороднейшее из созданий Человека, — вздохнул мистер Силверлайт.

— А также закон о собственности на недвижимость, — дополнил я.

— И как можно ограничить права собственности, — вставил мистер Силверлайт.

— Наоборот. Он усваивал идею, что основное назначение Закона — защита собственности!

— Совершенно верно, — кивнула мисс Квиллиам. — Поскольку это фундамент нашей свободы.

— До чего же печально видеть юное Очарование, идущее об руку с пожилым Цинизмом! — воскликнул мистер Силверлайт. — Собственность — преступление против общества!

Мисс Квиллиам и мистер Пентекост обменялись взглядами, выражавшими несогласие.

Но прежде чем кто-нибудь из них успел ответить, вмешался Дик Пичмент:

— Значит, если общество захочет вернуть ее себе, это не будет преступлением. А я ведь член общества, так?

— Хорошо сказано, — вскричал мистер Пентекост; его приятель был явно испуган таким практическим выводом из своего заявления.

— О сэр, пожалуйста, не подстрекайте мальца, — попросил отец Дика.

— Видите, джентльмены, куда ведут ваши доктрины? — упрекнула их мисс Квиллиам. — Падение этого заблудшего юнца будет на вашей совести.

— А чего мне стесняться? — продолжил Дик. — Слышал я, как вы, джентльмены, не раз повторяли, что из больших людей никто чужим не брезгует.

— Стесняться нечего, если вы учитываете риск быть пойманным.

— Мистер Пентекост! — возмутилась мисс Квиллиам.

— Дорогая юная леди, Закон — это не более чем сомнительное построение, цель которого — защищать богатых.

— Пагубная мысль, мистер Пентекост. Для каждого индивидуума Закон — это действенная мораль: человек, живущий в обществе, не свободен в выборе, какому закону подчиняться, а какому нет; это вам не шляпка — какую захочу, такую и надену.

— Напротив, дорогая юная леди. В выборе, соблюдать Закон или нет, человек исходит из собственных интересов. Будь то герцог с годовым доходом пятнадцать тысяч, или вор-карманник, каждый задает себе один и тот же вопрос: что для меня лучше, соблюдать данный закон или с выгодой для себя его нарушить? Герцог почти во всех случаях отвечает — соблюдать, а карманник — нарушить, потому что Закон сочиняют герцоги, чтобы ущемить интересы карманников. Нам, прочим, приходится отвечать по-разному, в зависимости от конкретных обстоятельств.

Обводя взглядом потрясенные лица окружающих — за исключением Дика, который задумался, — я испытывал волнение, а также испуг: ведь если сказанное было правдой, все в мире становилось спорным и ненадежным.

— Я не могу больше сидеть здесь и выслушивать такие отвратительные идеи, — заявила мисс Квиллиам и встала.

— Дорогая леди, я провожу вас. — Мистер Силверлайт взглянул на своего друга с упреком. — Мне нужно кое-что сказать вам и миссис Мелламфи.

Когда они ушли, мы с мистером Пентекостом удалились в его палатку, и я произнес:

— Но если, как вы говорите, главный принцип, управляющий всеми человеческими деяниями, это эгоистические интересы, то…

Я замолк, не зная, как деликатно выразить свою мысль.

— Почему я сам столь малого для себя добился? — договорил за меня мистер Пентекост. — Что ж, не всем, к сожалению, удается провести свои принципы в жизнь. Я в этом отношении очень разочаровал свою семью. Они занимались торговлей, и когда выяснилось, что я совершенно непригоден на роль отцовского преемника, он предпринял шаг, свидетельствующий о высоте ума, то есть лишил меня наследства, и был, безусловно, прав, поскольку я потерял бы его деньги. Я всегда терял деньги, какие попадали мне в руки.

— Вы хотите сказать, что вам не везло, как и мистеру Силверлайту?

— Боже правый, неужели вы ничего не усвоили из моих уроков? Везения не существует. Я сам навлек на себя беду, сдуру поступив однажды против своих принципов. В результате на меня накинулись кредиторы, а расплачиваться было нечем. К счастью, они не знают, где я.

Он поступил против своих принципов. Я боялся думать о том, что означают эти слова, но нужно было идти, и вскоре я с ним попрощался. В нашей комнате я почувствовал, как всегда, когда возвращался от Пичментов, ее мрачную атмосферу, отличавшую ее от соседнего помещения, где было полно людей и кипела жизнь.

Мистер Силверлайт как раз говорил моей матушке и мисс Квиллиам:

— Дорогие леди, наши с Пентекостом друзья — люди превосходные, хотя бесхитростные, очень бесхитростные — устраивают… ассамблею или вечерний прием, называйте как хотите; состоится он через неделю и один день. Буду польщен, если вы позволите вас туда сопровождать.

Матушка зарделась от удовольствия.

— Спасибо, — серьезно отвечала мисс Квиллиам. — Почтем за честь, правда, Мэри?

— Да-да, — воскликнула матушка. — Я уже сто лет нигде не была. — Потом она нахмурилась: — Ох, Хелен, подумай только: нам нечего надеть!

Мисс Квиллиам перевела взгляд на мистера Силверлайта, тот ответил весьма обаятельной улыбкой:

— Ни о чем не беспокойтесь. Элегантные и простые наряды, которые я вижу на вас сейчас, будут вполне уместны.

Это замечание не достигло своей цели: когда он ушел, матушку целиком поглотил вопрос, что надеть и как показать себя во всей красе.

— Как ты считаешь, Хелен, — спросила она после недолгого раздумья, — возможно ли, что мы там встретим кого-нибудь… я хочу сказать, кого-нибудь из представителей благородного сословия, кто оценит нас по достоинству, пожалеет и поможет нам занять то положение в обществе, которого мы заслуживаем?