доносилась стрельба. Но по-прежнему не шевелился.
Каретников погрузился в составление тезисов очередной агитационной речи и периодически чиркал загадочные каракули в маленьком блокноте.
Минул час. По-прежнему стояла тишина. Ветер шелестел голыми ветвями. Где-то не очень далеко, похоже, в вольерах, периодически хлопала незакрытая дверца. Раза три за это время взлаивали и снова замолкали охотничьи псы Заседина.
* * *
Оторвавшись от горла врага, Сари некоторое время лежала без движения. Потом она изогнулась и стала вылизывать бок, откуда сочилась кровь. Встать ей удалось со второй попытки. Левая задняя лапа не подчинялась, приходилось волочить ее за собой. Ковыляя на трех конечностях, Сари обошла место побоища, обнюхивая поверженных. Немного полежала на краю вытоптанной поляны, будто прощаясь, и пошла оттуда прочь.
Она торопилась, словно сознавая, что времени у нее осталось немного. Совсем не скрываясь, по самому короткому пути раненая собака добралась до заднего крыльца ресторана и залегла возле него, инстинктивно выбрав наименее бросающуюся в глаза позицию. В помещение она не вошла, наверное, понимала, что выдаст себя неровным постукиванием когтей о плитку или еще как-нибудь. Ее маршрут легко прослеживался по киноварного цвета каплям, оставленным на траве. Время от времени Сари принималась вылизывать развороченный бок, не опуская насторожено приподнятых ушных хрящей. За то время, которое она провела у крыльца, около собаки натекла небольшая лужица темной крови.
Ветер усилился, он пронесся над рестораном, коротко взвыл в трубах, исполнил лаконичное каприччио на гигантской арфе осеннего леса и снова затих.
— Куда же они, елки, блин, подевались? — вслух озадачился усатый сторож и заглянул к доверенным ему мужчинам. — Сидеть, блин, не высовываться, а то… Я скоро вернусь? Понятно?
— Понятно? — повысил он голос, не услышав ответа.
— Да, мы все поняли, — ответил Каретников за двоих.
— Присмотри тут, это, блин, за чуркой, — передоверил ему часть своих полномочий охранник, виртуозно сплюнул и вышел.
Для верности в дверную ручку он просунул метлу, не найдя других более надежных способов предотвратить возможный побег, поскольку замок не казался ему надежным.
Звук шагов заставил Сари оторваться от раненого бока и напружиниться.
Вышедший из двери человек оглядел просторный двор и никого не обнаружил. Он озадаченно выпятил нижнюю губу, поправил ремень автомата и только потом посмотрел вниз. Бурого цвета прерывистая нить, прорисованная на полегшей траве, увела его взгляд в направлении границы леса.
— Ничего не понимаю, — в полголоса сказал он и шагнул вперед.
Настоящего прыжка у Сари не получилось. Ей удалось навалиться передними лапами на спину человека и столкнуть его с крыльца на землю. Собака, потеряв равновесие, скатилась за ним. Ее морда уткнулась во что-то теплое, и сразу же зубы сквозь одежду вонзились в мягкую плоть. Рванули и снова впились. Парень вскрикнул, дернулся и перевернулся на спину. Глаза Сари оказались в четверти метра от лица человека. Еще вчера ей бы понадобилось для окончания боя доля мгновения. Но сейчас рука, преградившая путь к горлу, оказалась быстрей. Челюсти сомкнулись на запястье. Сари перехватилась по руке вниз, пальцы хрустнули под коренными зубами.
В это усилие Сари вложила все оставшиеся силы и огромную душащую ее злость. Такого прилива ярости она никогда не испытывала. Все предыдущие схватки были для нее смесью игры и прекрасной мускульной разминки с пьянящим кровожадным налетом. Теперь, когда любой укус мог стать последним, она билась, максимально включив силы организма. Кости раскрошились под зубами, как будто это был кусок пиленого сахара.
Человек завопил и нанес удар автоматом по спине одолевающей его фурии, немного оттолкнув ее. Собака хрипло рявкнула, нырнула под следующий удар и ухватила вторую руку около локтя. Черноусый выронил автомат, отпихнул навалившееся на грудь существо, попытался вскочить.
Сминающий и разрывающий плоть капкан сомкнулся на лодыжке, вновь повергнув его на землю. Оттолкнувшись из последних сил тремя действующими лапами, Сари достала загривок своего последнего врага. Почувствовав, что ему не сдюжить, боевик заорал во всю силу легких, моля о помощи.
Этот вопль услышали изолированные в дворницкой Каретников и Тамерлан.
* * *
Хромец после ухода охранника словно преобразился. Его маскообразное лицо ожило, он с явным нетерпением поглядывал в сторону выхода. Потом встал, подошел к двери и подергал ручку. Метла вкупе с замком надежно выполняла свои функции.
Снаружи раздался одиночный вскрик. Тамерлан обернулся к профессору. Анатолий Валентинович сделал вид, что не замечает бессловесной просьбы. Ему хотелось разговорить молчуна, и он решил не потворствовать общению, замыкающемуся на языке жестов, ужимок и взглядов. Убедившись, что его не желают понять, будущий помощник депутата крепко затряс дверь. Та не поддавалась. В этот момент до них донесся вопль, полный смертельного ужаса. Каретников подскочил к Тамерлану, и они вдвоем принялись дергать и тянуть дверь. Хилый замок не выдержал, метла переломилась, и пленники, отброшенные назад собственным усилием, повалились на пол.
Выбежав на крыльцо, они увидели два залитых кровью существа. Их черноусый крепыш сторож лежал навзничь и булькал ртом, выталкивая из него кровь. Его руки обвивали коричневое собачье тело. Сари, застывшая на груди человека, полуоткрытой пастью обхватывала его горло. Смертоносные челюсти то принимались сжиматься, то расходились вновь, будто окончательному смыканию мешала распорка.
Нарождающаяся политическая команда дружно стащила неподвижную Сари с человека и занялась осмотром противников. У охранника зрачки еще сохраняли тонус, но непрекращающееся кровотечение не оставляло ему шансов. Здесь требовалась незамедлительная медицинская помощь, но никакая «скорая» из города успеть не могла. Анатолий Валентинович понимал это. Тем не менее, он поспешил на поиски телефонного аппарата. Ему не пришло в голову позаимствовать сотовый у усатого кирасовца.
Разлученная со своей последней жертвой Сари, лежа на земле, продолжала медленно двигать челюстями. Тамерлан сидел перед ней на коленях и что-то быстро лопотал по-тарабарски. Было похоже, что он открывал свою душу последней собаке из выпестованной им стаи и боялся не успеть выговориться.
Сари остановила бессмысленные движения, подняла веки, поймала на влажной поверхности обращенных к ней виноградин россыпи веселых золотистых искорок, отразила их в глубине собственных глаз, вздрогнула и вытянулась.
* * *
На хвосте несущегося вдоль улицы пожарного «КАМАЗа» повисли черный микроавтобус, внедорожник «Опель» и два милицейских автомобиля — «Форд» и «Жигули», — они подоспели в самый разгар событий. Хвост у красного «КАМАЗа», смахивающего на ударившегося в панику мастодонта, действительно был — за ним тянулась, мотаясь из стороны в сторону, брезентовая кишка с блестящим наконечником. Из нее выплевывалась на проезжую часть жидкая пена. Это было похоже на выбросы яда фантасмагорическим гибридом бегемота и скорпиона, а еще больше — на приступ