тысячами оттенков золотистого и розового, и это просто великолепно и невероятно.
Вот, дай-ка я тебе покажу…
Меня начинает трясти, от дрожи вибрируют суставы и стучат зубы. Широкая полоса приборных панелей сжимается у меня перед глазами, пока в поле зрения не остается лишь индикатор горизонта. Я вспоминаю, как впивалась глазами в эту линию, пока это не сделалось невыносимым, и я их не закрыла.
– Майна!
Я резко оборачиваюсь с открытым в беззвучном крике ртом, но успокаиваюсь, понимая, что передо мной Дерек и Роуэн. На полу кухни замечаю тело Миссури, и меня охватывает возмущение, что она не предстанет перед судом и не проведет остаток жизни в тюрьме. Злоба придает мне сосредоточенности. Паника внутри меня все же нарастает, грозя поглотить целиком, но я не могу позволить ей взять верх. Нужно помнить о самом главном: живой вернуться домой.
– Кому-то надо проверить, как там сменный экипаж.
Я думаю об отсеке отдыха для пилотов прямо над нами, где находятся безжизненные тела Бена и Льюиса. Меня охватывает страх, когда я представляю, кто или что лежит на койках смены бортпроводников в противоположном конце самолета.
– Что нам делать дальше? – Дерек смотрит на меня так, словно мне известны все ответы, в то время как я не знаю ни одного.
– А что там в салоне?
– Бортпроводники из экономкласса зажали угонщиков по другую сторону бара, но не известно, сколько они смогут удерживать их. Без Миссури остальные понятия не имеют, что им делать, они сцепились друг с другом.
– А Франческа?
– Пока держится. С ней ваш коллега, Эрик, кажется? – Роуэн глядит на приборные панели напротив кресел пилотов. – Вы кому-нибудь сообщили, что случилось?
Я молча качаю головой. Не двигаюсь с места, ноги мои словно приросли к полу.
– Эрик разговаривал со всем экипажем, – произносит Дерек. – Летного опыта нет ни у кого.
– Диспетчеры попробуют посадить нас с помощью указаний по радио. – Голос у меня чуть надломлен, хриплый. – Станция управления полетами попробует провести нас за ручку по каждому пункту с целью обеспечить нам благополучную посадку.
– С целью? – восклицает Дерек.
Я не отвечаю. Не знаю, сколько было предпринято попыток посадить самолет по радио и сколько из них увенчались успехом. Известно одно – оставаться в воздухе несложно, а вот для посадки нужен опытный пилот.
Роуэн протискивается у меня за спиной и мягко опускается в правое кресло.
– Это радиопередатчик?
– Вы хотите попытаться управлять самолетом? – удивляется Дерек.
– Кто-то ведь должен.
– Кто-то знающий, что он делает! Майна, вы должны понять…
Роуэн поворачивается к Дереку:
– Вам не кажется, что с нее достаточно? Несправедливо еще и из-за этого на нее накидываться.
– Вы все-таки можете управлять самолетом? – Он продолжает, не дожидаясь ответа: – Я слышал ваш разговор с Франческой. Вы учились на пилота.
– Начинала учиться! Несколько недель аудиторных занятий, а потом… Я летала на легких машинах – на «Сесснах», «Пайперах»…
– Они не очень-то отличаются…
– Кардинально отличаются!
Я указываю на приборы, занимающие каждый сантиметр кабины пилотов. От них целые световые годы до пары десятков рычажков и регуляторов на маленькой панели приборов легкого самолета. Дерек хмурится, его беспокойство передается мне, потому что я знаю – он прав: мне надо сесть в командирское кресло, но…
Вот, дай-ка я тебе покажу.
– У нее нечто похожее на паническую атаку, – слышу я спокойный и ободряющий голос Роуэна. – Отведите ее в салон и усадите в кресло. Заставьте что-нибудь съесть, возможно, у нее сахар в крови упал. А я попытаюсь как-нибудь разобраться с радиопередатчиком.
У нее случилась паническая атака…
Я вспоминаю, как шла по полю от «Сессны» на подкашивающихся ногах. Вик Майербридж сильной уверенной рукой обнимал меня за плечи. Не изводи ты себя, Майна. Проблема в том, чтобы как можно быстрее снова оказаться на коне. В общем, пусть тебя это не гложет.
Я стряхиваю с плеча руку Дерека.
– Я сама все сделаю.
Роуэн открывает рот:
– Я не думаю…
– Из всех нас она подходит для этого лучше всего.
Повисает напряженное молчание, пока мужчины испепеляют друг друга взглядами, прежде чем Роуэн поднимает руки и сдается. Когда я перебираюсь в командирское кресло, он тепло улыбается мне, и я цепляюсь за посланный им слабый лучик надежды, отбросив воспоминания. У себя за спиной ощущаю присутствие Дерека. Он мужчина не крупный, но в кабине пилотов тесновато, и помимо пристегнутого ремня мне на грудь давит какой-то обод.
– Вы не могли бы побыть в кухне? – обращаюсь я к нему. – И закрыть дверь?
Он впивается в Роуэна сердитым взглядом, однако выполняет мою просьбу, и мне сразу же становится лучше без подсматривания через плечо. Я вспоминаю исповедь Дерека о самоубийстве, и мне становится не по себе от его настойчивых увещеваний взять на себя управление самолетом. Хочет ли он этого, потому что считает, что у меня ничего не получится? Потому что он хочет, чтобы у меня ничего не получилось?
Дрожащими руками я надеваю наушники с микрофоном, благодарная за те моменты, когда приносила кофе в кабину пилотов, случайно ловя их фразы, когда они переговаривались с диспетчерами. Это, по крайней мере, у меня получится.
– Терплю бедствие, прошу помощи. Терплю бедствие, прошу помощи. Это «Уорлд эйрлайнс», рейс № 79.
Следует небольшая пауза после соединения, словно ошарашенный диспетчер теряет дар речи. Затем в наушниках раздается:
– Рейс № 79, какова ситуация на борту?
Я резко выдыхаю. В последний раз, когда я сидела за штурвалом самолета, эти слова породили цепь событий, ради которых я бы отдала все на свете, лишь бы их изменить.
– Борт был захвачен. Мы снова контролируем кабину пилотов, но трое наших летчиков погибли, а четвертый находится в критическом состоянии. Больше летного состава на борту нет. Повторяю: летного состава на борту нет. – Я едва не кричу, заканчиваю передачу и гулко сглатываю.
– У вас все прекрасно получается, – шепчет Роуэн, но я вздохнуть не могу от страха.
– Как вас зовут, рейс № 79? – спрашивает женский голос.
– Майна. Я бортпроводник.
– Понятно, – отвечает диспетчер. – Одну секунду, рейс № 79.
Секунда тянется целую вечность. Где-то вдалеке я вижу линию слияния земли и океана, хотя она и размыта золотистой дымкой. Я думаю о поднятых на перехват истребителях, и на спине у меня выступает пот. Их пилоты не знают, что я не угонщик или что не сижу здесь под дулом пистолета. Возможно, им известно, что рядом со мной угонщик, приказывающий, что делать. Один неверный шаг, и истребители нас собьют.
– Рейс № 79, это Брисбен Центральный. – На сей раз голос мужской, и в наушниках он слышен так четко, будто его обладатель находится рядом.
Меня начинает трясти, и я подсовываю руки под себя, чтобы унять дрожь.
– Майна, меня зовут Чарли, я пилот