Читать интересную книгу Я, снайпер - Стивен Хантер

Вы и Ваши собратья из «Таймс» пропустили это ОЧЕВИДНОЕ отличие, как Вы пропустили и некоторые другие характерные признаки ВТР, по которым ее просто невозможно спутать с ПСВ.

Я мог бы пойти дальше и перечислить различные особенности конструкции приклада и затвора. Мог бы указать на то, что прицел, установленный на винтовке (9-кратный «Льюпольд»), не обладает достаточным разрешением для достижения той кучности (меньше одной угловой минуты на 300 ярдах), которая в статье приписывается мистеру Мемфису и ПСВ.

Но Вы и без того осознали свою полную, вопиющую безграмотность. Очень некрасиво. Вы считали нас тупицами, а в действительности сами оказались тупицей. Вам должно быть стыдно.

С уважением,

Неандерталец Деревенщина Любитель кантри

3-й прицеп справа Жабье Логово, штат Северная Каролина он же Лоренс М. Фишер, доктор медицины, заведующий онкологическим отделением.

Методистский госпиталь, Канзас-Сити, штат Миссури

Банджакс понял, что его отымели по полной. Обвели вокруг пальца и уничтожили, и он добровольно шагнул в ловушку.

— Дэвид? — Это была секретарша главного редактора. — Дэвид, Мел хочет вас видеть.

— Ну, я…

— Дэвид, немедленно, — настаивала секретарша, и ее тон красноречиво говорил: «Дэвид, вон отсюда!»

Глава 44

Свэггер лежал в темноте, он был полностью сосредоточен и даже не думал о сне. Он свернулся клубком на койке, лицом к стене, под тонким одеялом; в дальнем углу комнаты работала камера видеонаблюдения, сигнализируя своим красным глазом. Боб выжидал, когда его мучители выберут часового, а сами улягутся спать.

Его запястья были стянуты прочной пластмассой гибких наручников, какую не берет большинство лезвий; требовалось приложить усилие, чтобы перекусить ее кусачками. Одно запястье лежало на другом, пальцами правой руки Боб дотянулся до указательного пальца левой и начал осторожно отрывать полоску лейкопластыря. Этот процесс усложнялся тем, что руки были за спиной, действовать приходилось в темноте, распухшими, бесчувственными пальцами. Но Бобу наконец удалось подцепить край лейкопластыря и, работая сосредоточенно и упорно, освободить основание пальца. Там, погребенная в коже, вгрызшаяся в плоть, была намотана режущая проволока длиной несколько дюймов, такую используют при некоторых хирургических операциях. Боб стянул моток, провел по нему пальцами, распрямляя и очищая от спекшейся крови, а затем — опять же выворачивая суставы под неестественным углом, растягивая связки, орудуя непослушными руками, — перекинул проволоку через пластмассу наручников, поймал концы большим и указательным пальцами обеих рук и принялся пилить.

Это было непросто. Боб чувствовал, как его кожа становится липкой от пота. Он старался замереть в темноте комнаты, прикинуться, что спит. Тем временем пластмасса упорно не желала поддаваться, проволока постоянно соскальзывала. То и дело один конец вырывался из пальцев и скручивался, подчиняясь пружинящей силе, обусловленной долгим пребыванием в намотанном состоянии. Боб полностью сосредоточился на своем изнуряющем занятии, стараясь заставить пальцы повиноваться, проволоку держать туго натянутой, врезая ее в пластмассу, а тело сохранять неподвижным для того, кто наблюдает за ним по монитору. Долго, невыносимо долго Свэггеру казалось, что у него ничего не получится, ничего не получится, черт побери, ему никогда не удастся добиться от проволоки…

И вдруг это произошло. Боб так и не понял, почему именно сейчас, а не минутой раньше или минутой позже. Каким-то образом он проделал на гладкой поверхности пластмассы углубление, за которое зацепилась проволока, Боб нашел нужное положение рук (хотя они ныли, словно раздавленные тисками) и, окрыленный этим маленьким успехом, начал пилить. В едином порыве Боб разделался с гибкими наручниками меньше чем за двадцать минут.

Вся хитрость заключалась в том, чтобы устоять перед соблазном тотчас скинуть оковы и размять затекшие руки, растереть ноющие запястья. Боб лежал неподвижно, дышал ровно и ждал.

Время шло.

Никто не ворвался в комнату, не избил его до потери пульса и не заковал в железные кандалы.

Боб пошевелился, развернулся, по-прежнему держа за спиной руки, теперь уже освобожденные. Согнувшись пополам, он накинул проволоку на гибкие наручники, стягивающие щиколотки. На этот раз Боб сразу же принял нужное положение; кроме того, проволоку можно было не зажимать, а обмотать вокруг пальцев. С наручниками он покончил в пять минут.

Боб подобрал под себя ноги, получая доступ к высокому левому ботинку, точнее, к шнуркам, которые, казалось, обременены дополнительной тяжестью. Так оно и было; из каждого Боб вытащил по двухдюймовой титановой игле толщиной в миллиметр, особо прочной и негнущейся. И снова он прислушался: нет ли звука шагов, грохота распахнутой двери, не появились ли ирландские громилы с кулаками и дубинками, готовые за подобную дерзость превратить его в мочалку. Но все было тихо.

Так, теперь важный вопрос. Тот тип, что сидит у монитора, заснул? Или лишь дремлет? Он смотрит телевизор или листает старый номер «Плейбоя»? Может, наслаждается тщетными усилиями Свэггера, позволяя ему проникнуться надеждой, до тех пор пока не придет время ее сокрушить?

Закаленный в боях рассудок Свэггера гнал сомнения прочь. От них все равно никакого толку, лишь целенаправленность притупится, а ему требуются скорость, решительность и внезапность.

Боб легко слез с койки и опустился на пол. Он остро ощущал красный огонек видеокамеры, подобный глазу дракона, следящего за ним, но не стал останавливаться, прополз змеей по темному полу к двери, поднялся, опираясь на твердый металл, нашел замочную скважину и стал ее прощупывать, держа в каждой руке по игле. Это занятие требовало чувствительности, а после тридцати шести часов истязаний, в течение которых он был связан, чувствительности не осталось и в помине: пальцы были словно из камня. Работа просто пожирала время. Казалось, несколько часов Боб шарил, изучая сувальды, ход рычагов, тяжесть цилиндра, сердца замка, требующего надлежащего обращения, при этом он должен был удерживать пружину, нажимая на нее с силой, которой у него уже не было. Проходили часы, затем дни, ночи и месяцы. Потом стали один за другим сменяться годы, и вот наконец через несколько десятилетий дверь уступила, не с лязгом, а с тихим шепотом. Боб осторожно открыл ее и оказался в ярко освещенном коридоре, щурясь для большей четкости зрения. Он поискал оружие, но не нашел. Тогда он сделал в точности то, что делал, когда впервые проник в дом, но только более искусно, используя привычку снайпера к бесшумным движениям и терпение снайпера добиваться цели без ненужной спешки; он добрался до лестницы в конце коридора, поднялся наверх и проскользнул в дверь, слыша громкий храп. Дорога привела его на кухню; Боб беззвучно выдвигал ящики, в третьем лежал нож для разделки мяса, достаточно длинный и острый, чтобы одним ударом достать до кроветворных органов.

Завернув за угол, Свэггер попал в дежурную комнату; экран монитора показывал его пустую койку и распахнутую настежь дверь камеры. Увы, кроме него, этого никто не видел, поскольку Имбирь, самый хитрый из четверых ирландцев, крепко спал в кресле, вытянув ноги на столик под телевизором. Времени на размышления не было; дрожащие ослабленные мышцы Свэггера разбухли под давлением пенящегося адреналина, разлившегося по кровеносной системе. В три быстрых шага он подскочил к Имбирю, крепко захватил согнутым локтем его шею, а другой рукой приставил острие ножа к горлу, всего в десятых долях дюйма от реки красной крови, известной под названием сонная артерия.

— Просыпайся, ирландское отродье — резко приказал Боб, дергая шею так, словно собирался ее сломать, и такая возможность у него была, учитывая, какое выгодное положение он занял.

— Хррр-кк, — только и вырвалось из сдавленной гортани Имбиря.

— Слушай меня внимательно. Я бы просто перерезал тебе горло. — Боб усилил давление, и кончик ножа погрузился еще на одну десятую дюйма в кожу, настолько мягкую, что она не могла стать сколько-нибудь заметным препятствием. — Бросил тебя истекать кровью на полу, однако произойдет вот что: я дотащу тебя до сейфа, и ты его откроешь. А если станешь притворяться, что не знаешь кодовую комбинацию, я перережу тебе сонную артерию и оставлю блевать кровью, мочиться и делать в штаны, а сам поднимусь наверх и найду другую ирландскую артерию, которую можно вспороть. Если понадобится, я буду убивать всю ночь. Тебя я оставляю жить только потому, что мне нужны деньги и ты станешь пособником.

По здоровенному телу Имбиря разлилась дряблость поражения. Боб стянул его с кресла на пол, и через несколько секунд они уже были у массивной стальной двери. На этот раз дверь оказалась заперта, но Имбирь положил руки на серебряный диск размером с часы в кают-компании эсминца и покрутил его с полдюжины раз в ту и в другую сторону; наконец легкая вибрация сообщила о том, что замок открыт, после чего дверь сама собой отворилась на дюйм.