Они виделись не так часто, как хотелось бы, но жалеть было не о чем: всякий был занят своим делом, как и прежде. Если Гидра оказывалась слишком далеко от побережья, она знала, что здесь лхам не найдёт её. Но и по возвращении она не всегда встречала его у реки: тот скользил по окрестностям Мелиноя, сам прикладывая руки к своему городу, и, говорят, в верховьях Тиванды появились тигры. Обычные, впрочем — рыжие с чёрными полосами. Однако любой бы догадался, что это как-то связано с влиянием Мелиноя.
Словом, Гидра могла не переживать, что её призрачный супруг томится скукой. И со спокойной душой посвящала себя Рэйке. Она вместе с Лесницей объехала каждый остров, лунар за лунаром изучая порядки, приручая кошек и внося решения Энгеля в самые разные области жизни. Она побывала на лесистом Тисе; усеянном виноградниками Лавиле; вспаханном Благовесте; и вновь вернулась на скалистый Дорг.
Некоторые трудности ей предстояло решать без призрачного советника. Так, ей донесли, что Жемчужный продолжает нападать на людей на Аратинге.
«Этого Энгелю лучше не знать», — справедливо подумала Гидра. И стала собираться на свой родной остров, изобретая варианты решения вопроса. — «Жемчужный привык к вседозволенности и не позволит мне указывать. Нужно будет придумать, как отвлечь его на диких животных или домашний скот».
За сборами её и застала Аврора. Бывшая фрейлина с тех пор проживала в Раале, и, по слухам, всё-таки нашла общей язык с ди Монифой. Больше всего её интересовали науки управления, и она стала изучать то, что раньше ей было недоступно по статусу: экономику и законы.
Увидев Гидру, что, не успев приехать, уже уезжала, Аврора решила заглянуть к ней. Они сперва, конечно, обнялись. А после Аврора сказала:
— Не думаю, что после столь долгого моего отсутствия из меня хорошая фрейлина…
— Да брось, — фыркнула Гидра и кинула к своим записным книжкам вышивку Бархатца. Её она возила с собой везде, равно как и серьги с полумесяцами.
— Нет, я правда бы хотела снова стать твоей компаньонкой.
Гидра посмотрела на неё внимательно. И ответила:
— Только если ты будешь советницей, дорогуша. Держать тебя в прислуге — непозволительная роскошь для монарха, которому нужны такие ум и преданность.
— Но я не столь много прочла, чтобы…
— Ты прочтёшь, — отмахнулась Гидра и обняла её вновь — тёплую, мягкую, будто лошадиную шею. — Я этим хотела сказать, что рада, если ты будешь сопровождать меня. Только не в роли прислуги. Хорошо? Видишь, как я косноязычна…
— Вовсе нет, ты просто опережаешь собственную мысль, — и Аврора повернулась к двери, чтобы тоже пойти велеть собрать свои вещи, но задержалась и заметила:
— Кстати, Летиция очень умная девочка. Правда, непоседа… нашла в моём сундуке то самое украшение от матери. А я так далеко его спрятала, что сама бы ни за что не отыскала. Хочешь, покажу?
Гидра кивнула. И Аврора в своём чёрном платье — она носила траурные одежды даже тогда, когда диатрис перестала — подошла к ней с подвеской, что сверкнула радугой на фоне тёмных рукавов.
Это был не павлин, как Аврора говорила ранее. Это было что-то среднее между фазаном и райской птицей. Яркая фигурка, просто созданная, чтобы составлять пару другой такой же.
Гидра взяла её в руки. Присмотрелась. И вздохнула:
— Я видела вторую часть этого украшения. Оно парное.
— Где? — изумилась Аврора.
«Может, я зря это скажу», — подумала диатрис, но молчать уже не могла.
— В выдвижном ящике у Тавра в кабинете.
Бывшая фрейлина застыла, широко распахнув свои светло-карие глаза. Казалось, можно было услышать стук её сердца.
— Но… я думала, это павлин…
— Ты никогда не видела павлинов, да?
— Но ведь не просто так именно Вазант забрал меня после её смерти…
— Тавр бы не забрал. Его уже очаровали.
Несколько мгновений они стояли, рассматривая друг друга, словно в первый раз. Гидра тщетно искала в мягком, почти детском лице Авроры, в её больших глазах и мягких червонно-русых кудрях черты отца.
«Ты на него совсем не похожа», — подумала она. — «Да и на Вазанта не очень. Ты похожа на Сагарию — женщину, о внимании которой мечтали марлорды всей Рэйки».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Смущённо пожав плечами, спрятанными под дымчато-серой паллой сари, Гидра посмотрела в пол и молвила:
— Ну, это ведь на самом деле не так уж и важно. Ты можешь гордиться своим происхождением от Сагарии, и тебе следовало бы обучаться не законам, а пению.
— Нет, это важно, — Аврора дрогнула и шагнула к ней. Их лица встретились. — Я была бы так счастлива быть твоей сестрой, моя дорогая. Теперь уж наверняка никак не узнать… но, если я буду думать так, я… — её голос оборвался широкой улыбкой, которой не требовалось пояснений.
— Так о чём разговор! — всплеснула руками Гидра и прижала её к себе.
Что бы ни было в прошлом, которое перемешало судьбы их родителей не хуже, чем их собственные, — оно осталось в прошлом.
«И нельзя сказать, что теперь об этом никак не узнать, раз кое-кто об этом, выходит, знал уже давно», — подумала Гидра, зарываясь носом в её длинные пахнущие мятой волосы. — «Но сначала дела».
Они поехали на Аратингу вместе с Летицией. Под опекой ди Монифы и Авроры девочка расцвела. Однако она тоже подстригла волосы под каре, как когда-то Гидра, и на корабле беспрестанно рассказывала о науках, что ей преподавали замковые наставники.
— Кстати, — перебив саму себя, сказала Летиция, когда они все втроём вышивали в каюте «Морской кошечки». Впрочем, Гидра скорее протыкала себе пальцы, чем хоть что-то делала. Зато Аврора и Летиция складно плели очень детальный гобелен: он изображал золотых драконов, формирующих знак Астрагалов на белом фоне. — Лара говорит, что ей нравится сын лорда-адмирала Хойи, Гельм Хойя. И она вокруг него и так, и эдак, а он ей не даётся. Говорит, отец ему велит ждать, когда ты из траура выйдешь, чтобы свататься к тебе.
Гидра никогда не отличалась памятью на имена. Но недавно, на острове Тис, один юркий котик принёс ей видение из имения Хойя. Прелестный молодой человек — статный, умный, рассудительный, с добрыми карими глазами — Гидра вспомнила его.
И пожала плечами.
— Хойя уже шесть поколений не имеют крови доа, — ответила она. — Так что пусть женятся.
— Ты им скажешь? — обрадовалась Летиция. — А то она своими вздохами перекрывает любой наш разговор! Злится на тебя, что он тобою должен быть заинтересован, тогда как она его уже своим считает.
— Да скажу я, скажу, — проворчала Гидра и облизнула уколотый палец в очередной раз.
«Выходит, здесь, в этой комнате, нас три сестры», — подумала она, поймав взгляд Авроры. И та улыбнулась ей: их мысли были одинаковы.
Кроме юной Летиции, никто не смел заговаривать с диатрис о перспективах её брачного положения напрямую. Да и кто бы стал задавать столь непристойные вопросы такой женщине? Надев ярко-алое сари, она шагала по паласу Оскала, сопровождаемая свитой из котов, прямо в Пруды. Даже Лукавый, заслышав её шаги, почему-то юркнул под воду.
И она осталась наедине с Жемчужным.
— Ксахр! Ксахр, — слышала она урчание Лукавого из-под бурлящей воды, и Жемчужный косил на звук его голоса своим розовым глазом.
Гидра скрестила пальцы внизу живота и посмотрела на светло-серого дракона. Он казался продолжением тумана, и его тяжёлый, задумчивый взгляд словно что-то вопрошал.
— Ксахр, — заговорила диатрис. — Кажется, ты получил своё имя.
Истинное имя дракона люди могли лишь подслушать из обращения других драконов, а до тех пор именовали их так, как сами считали нужным — но на подобные клички они не отзывались.
Ксахр ответил ей мрачным клёкотом из глубины глотки. «Его имя похоже на возглас драконьей печали».
— Ты знаешь, зачем я пришла, — Гидра не питала иллюзий насчёт того, что он поймёт её слова. Но её мысль — наверняка. — Тавр больше не правит островом. Здесь, среди скал и пары пальм, тебе тесно и нет добычи, которая увлекла бы тебя. Поэтому я хочу, чтобы ты отправился со мной на Благовест.