Преимуществом этого варианта эволюции была традиция, которая позволяла вполне осознанно развивать культуру письменного текста и апеллировать к славному прошлому. Но для государственных образований этого варианта не было политических перспектив. Они были обречены на политическое угасание и если долго не становились объектами неприкрытой аннексии со стороны сильных, так именно потому, что имели высокочтимые всеми традиции.
Вторая модификация этой модели — слабые и мало чем выделяющиеся царства типа Вэй, Чжэн. В своем развитии они кое-чем напоминают первую, ибо тоже склонны были создавать родственные уделы-кланы, представители которых, особенно в Чжэн, забирали в свои руки реальную власть. Сходство и в почитании традиций, к которым то и дело апеллировали и в Вэй, и особенно в Чжэн, где эталоном в этом смысле справедливо считалась политика мудрого Цзы Чаня[105]. Однако на этом сходство и кончается. Отличием царств этого варианта было отсутствие у них общепризнанных привилегий, которые были у Сун и Лy, не говоря уже о домене. И эта разница оказалась для них роковой. Она сблизила их судьбу с судьбой тех царств и княжеств чжоуского Китая периода Чуньцю, которые достаточно быстро и незаметно канули в Лету.
Завершая сопоставительный анализ, важно обратить внимание на то, что пока еще намечены только предварительные очертания сложного и многогранного исторического процесса. Взяты лишь политические— для начала анализа, впрочем, едва ли не наиважнейшие — параметры. Они в состоянии дать хотя и существенные, но далеко не исчерпывающие сведения о том, что представлял собой чжоуский Китай периода Чжаньго, как именно и в каком направлении протекал процесс его эволюции.
Глава 5. Социально-политическая структура. Правители и феодальная знать
Из предыдущих глав явствует, что социально-политическая структура чжоуского Китая была буквально до мелочей сходна с тем выработанным на средневековом европейском материале теоретическим эталоном, который специалисты привычно именуют феодализмом. Этот эталон, как о том уже шла речь в первом томе, не имеет ничего общего с так называемой феодальной формацией из понятийного аппарата марксистского истмата. Оговорка такого рода необходима и крайне важна, ибо китайская марксистская историография обычно настаивает на том, что в чжоуском Китае феодализм существовал именно как формация.
Не вступая в спор с априорными построениями на тему о формации, способе производства, базисе или надстройке и хорошо зная им цену, я тем не менее склонен не только согласиться с тем, что социально-политическая структура чжоуского Китая была именно феодальной, но даже и настаивать на этом. Собственно, здесь нет предмета для спора. С этим согласны практически все исследователи. Достаточно напомнить об объемистой главе «Феодализм» в капитальной монографии классика американской синологии Г.Крила [174, с. 317387] или о статье другого маститого американского синолога Д.Бодде «Феодализм в Китае» [151, с. 49–92].
Вообще-то, если оставить в стороне догматику истматовских постулатов, нет ничего удивительного в том, что и марксистские, и немарксистские исследователи равно говорят о чжоуском феодализме: ведь изучается специалистами один и тот же феномен. Однако общность позиций при всем том более кажущаяся, нежели реальная. Специалистам хорошо известно, что, оперируя одним и тем же термином, марксисты вкладывают в него прежде всего жестко догматизированные истматом представления об историческом процессе (феодализм идет на смену рабовладельческой формации и, в свою очередь, сменяется капиталистической — соответственно и спор идет в первую очередь о том, когда и как эта гипотетическая смена формаций произошла), тогда как остальные исследователи озабочены совершенно иным: какой была чжоуская феодальная структура, почему она была именно такой, столь сходной со средневековой западноевропейской, и как она эволюционировала. Именно эта разница в сфере интересов, в самом подходе к проблеме и ее исследованию и определяет несходство не только в позициях, но и в характере исследований, в их итоговых результатах.
Из сказанного ясно, что в синологии существует ряд серьезных проблем, связанных с изучением структуры чжоуского общества и государства. Ясно также, что эти проблемы во всей мировой синологии так или иначе увязываются с феодализмом как феноменом (или формацией) и соответственно с общепринятой «феодальной» терминологией. Стоит напомнить и о том, что феодализм как всеобъемлющая система государственно-административных и социально-семейных связей стал формироваться по меньшей мере с начала эпохи Чжоу и особенно ощутимо после того, как первые чжоуские ваны создали несколько десятков уделов (феодов), переданных в управление и во владение их близким родственникам и союзникам. Быть может, следовало бы говорить и о протофеодальных чертах в административной и социально-политической структуре эпохи Шан. Но проследить и тем более убедительно продемонстрировать их практически невозможно из-за специфичности источников, почти полностью обошедших вниманием как раз те региональные подразделения, которые функционально могли бы быть сопоставлены с вассальными уделами чжоуских ванов.
Чжоуская феодальная система, будучи в какой-то степени обязанной своим существованием шанской социально-политической структуре, служившей для чжоусцев во многих отношениях образцом, единственным эталоном для подражания, складывалась во всех ее конкретных формах, с важными деталями и особенностями, нормами и институтами, достаточно медленно и постепенно (это, в частности, тщательно и всесторонне было изучено Г.Крилом; см. [174]). Собственно, именно на этот нелегкий процесс ушло не менее двух-трех веков, практически весь период Западного Чжоу. Фундаментом системы были уже упомянутые уделы, а в качестве замедлявшего процесс интегрирующего фактора выступал великий принцип безусловного сакрального авторитета чжоуского вана, сына Неба. Обладая небесным мандатом, ван олицетворял высшее единство чжоусцев и их безусловное верховенство в Поднебесной, причем именно этот немаловажный факт противодействовал сепаратизму удельных властителей, будущих владетельных феодалов, наследственных аристократов постепенно дезинтегрировавшегося и феодализировавшегося чжоуского Китая.
Противоборство централизованной администрации и сепаратистских тенденций все усиливавшейся удельной знати в начале эпохи Чжоу было не слишком заметным. Капитальное монографическое исследование Г.Крила показало, что в то время власть вана, его ближайших помощников и чиновников была достаточно эффективна. Кроме того, чжоуский аппарат власти опирался на весьма серьезную военную силу: ван имел в своем распоряжении 14 армий в двух столицах. Далеко не случайно тот же Г.Крил в подзаголовке своей монографии использовал термин «империя», хотя империей западночжоуский Китай явно не был. Централизованным же и достаточно сильным ранним государством он, безусловно, был. Однако не слишком долго.
Сила централизованного правительства была ощутимой и даже для всего чжоуского Китая жизненно необходимой до тех пор и постольку, пока и поскольку уделы были слабыми и внутренне еще не оформившимися административными и военно-ленными образованиями, а удельные правители ощущали себя скорее уполномоченными вана, его наместниками, нежели самовластными властителями в децентрализованном государстве. Как о том уже достаточно подробно шла речь в первом томе, сила чжоуского центра ослабевала по мере того, как обретали немалую самостоятельность наиболее крупные уделы, чьи правители в ходе ожесточенных междоусобных войн превращались в могущественных феодалов, а затем и в наследственных правителей фактически независимых от вана царств и княжеств.
Ослабление власти центра стало заметным с IX в. до н. э., причем кульминационным пунктом его были годы правления самовластного, но непопулярного Ли-вана, в 842 г. до н. э. изгнанного из столицы и замененного регентами (гун-хэ). Именно на его долю выпало первое из зафиксированных в источниках вооруженное противоборство с могущественным вассалом Э-хоу, которого сам Ли-ван со всеми его 14 армиями так и не сумел одолеть (успеха добились лишь выступившие против Э-хоу вассалы вана). Неудачи Ли-вана попытался учесть его сын Сюань-ван, однако и он уже не мог добиться успеха. Сильное централизованное государство чжоуских ванов безвозвратно уходило в прошлое. А на смену ему шла феодальная децентрализованная политическая система соперничавших и воевавших друг с другом царств и княжеств, каким стал чжоуский Китай после вынужденного перемещения на восток внука Сюань-вана — Пин-вана.