— Я молилась в Храме, сомневалась, и она указала мне путь. Даже, скорее, сделала выбор за меня, — пояснила Эрика.
— В нашем мире начинается война, — Селвин приблизился к супруге, ненавязчиво закрывая её своим телом от мужчин. Девушки вызывали в них слишком явный интерес. — Целый город подвергся проклятию. Мы надеялись попасть в Сад Сигурн и попросить исцеляющий цветок.
— Это невозможно, — порывисто качнул головой Ивлис. — Сад закрыт Моркеймом. Только он и сама Сигурн в него входили.
— Но говорят, дверь способны открыть те, кто рождён под переменчивой звездой богини. На наших землях не рождалось таких детей столетиями, — острый взгляд необычных глаз мужчины скользнул по луку Эрики и сосредоточился на её лице.
Но та не отвернулась и даже сделала вид, что не замечает намёка в его словах.
— И ещё говорят, там и находится смерть богов, потому вход в Сад закрыт для всех, кроме Моркейма, — хмыкнул Шейдс.
— Прекрати, — попытался предостеречь его Тсерсус.
— Они пришли сюда за спасением и должны знать правду, — отмахнулся мужчина. — Моркейм единолично правит этими землями. Жестоко правит. И он не допустит, чтобы кому-то из жителей попало в руки оружие против него. Здесь вы не найдёте то, что ищете.
— Мне жаль, — покачал головой старший. — Вы проделали такой путь зря.
Эрика передёрнула плечами, но ничего не ответила.
— И всё же мы бы хотели сходить к Саду. Возможно, там станет понятно, кто звал нас, — голос Селвина звучал как никогда дружелюбно. — Далеко ли он находится от этих мест?
— День полёта, может, меньше.
— Полёта? — переспросил Стефан.
— Да, на грифе.
— У нас не летают, — с улыбкой пояснила Эрика.
— Значит, этот полёт станет для вас особенным, — Тсерсус отзеркалил ей улыбку. — Приглашаю вас в мой дом как гостей.
Друзья с сомнением переглянулись. В прошлом одно такое приглашение обернулось катастрофой и осталось следами ожогов на теле каждого.
— Только… — мужчина запнулся, будто пытаясь подобрать слова.
— Что? — подбодрила его Эрика.
— В каких вы все отношениях? Свободны ли девушки?
— А это так важно? — напряглась она.
— Да, очень, — серьёзно кивнул он, нахмурив светлые брови. — У нас девушки не путешествуют одни. Их всегда сопровождают отец, брат или муж. Иначе любой мужчина… может заявить на неё права.
— Дикость какая-то, — недоверчиво пробормотала Кора.
— У вас иначе? — хмуро спросил Шейдс.
— У нас тоже договариваются о браке со старшим мужчиной рода, — примирительным тоном начала объяснять Эрика. — Но если у девушки нет рода, то она свободна сама за себя решать. Моя сестра замужем. Я свободна, как и Милдрет.
Взгляд Шейдса и так почти не отрывался от жмущейся к спине Стефана девушки, а сейчас он вспыхнул настоящим торжеством.
— Я родственник Эрики, — вступил в разговор Селвин. — Супруг её сестры. Почти брат.
— Милдрет не свободна, — возразил Стефан, делая шаг в сторону, чтобы спрятать её от алчного взгляда охотника. — Она помолвлена.
Эрика кашлянула от неожиданности, а Кора посмотрела на него с кривой улыбкой. Только Селвин остался равнодушным к его словам.
— О чём они говорят? — Милдрет вновь дёрнула его за куртку на локте.
— Девушки здесь несвободны, — он обернулся к ней, заглядывая в озадаченные зелёные глаза. — Я сказал, что мы помолвлены.
— Помолвлены?! — ахнула она.
— Просто скажи, что согласна.
/Сумеречный/
Падение было стремительным и бесконечно долгим. Холгер летел в непроглядной тьме, глядя наверх, туда, где ещё виднелся слабый свет потерянного прошлого. Лестница вела в небо, но не вниз. И его полёт проходил в абсолютной пустоте. Он давно потерял надежду за что-то ухватиться, чтобы спастись. Как и Рикард. Он знал это, но молчал. Они оба молчали, не находя слов прощания. С самого начала эта миссия была, скорее, необычным способом самоубийства. Но они прошли дальше многих. Радовало лишь, что остальные продолжают путь. Холгер не сомневался, Эрика дойдёт до конца. При желании она переупрямит сами законы мироздания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Полёт вдруг начал замедляться. Ветер больше не свистел в ушах. И в черноте даже различились странные огни, которые начали приближаться. Холгер взмахнул руками, пытаясь перевернуться. И вовремя. Странное состояние невесомости исчезло, и падение продолжилось. Только заняло секунду. И он приземлился на полусогнутые колени, изумлённо оглядываясь.
— Живы, — прошептал он в неверии.
«Только неизвестно где», — хмыкнул Рикард.
Слова его звучали далёким эхо. Душа ученика слабела, и они ничего не могли поделать.
Затишье продлилось недолго. Огни ещё приблизились, и стало понятно, что это фонари в руках пугающих существ. Их было пятеро. Рослые тела обхватывали кожаные доспехи. На чёрной коже алели нарывы и зажившие раны. Уродливые морды напоминали рыла свиней, а головы неизвестных чудовищ венчали короткие рога.
Холгер, готовый обороняться, выхватил меч. Противники окружали его, гавкающе выкрикивая проклятия на неизвестном языке. Бежать было некуда. Вокруг высились скалы и темень нижнего мира. Да и земля под ногами была серо-чёрной, без единого клочка растительности. Чудилось, даже воздух наполняет вязкая мгла, проникая в лёгкие со вдыхаемым воздухом. Холгер знал, куда он попал. Нижний мир тёмных богов и их созданий. Отсюда не возвращаются. Разбиться было бы проще, легче, менее мучительно. Но он не собирался сдаваться живым. Лучше смерть в бою или даже от собственного клинка, чем вечные пытки без надежды на избавление.
Только предпринять он ничего не сумел. Сверху навалилась непреодолимая мощь, буквально припечатывая его к земле. Меч вылетел из руки. И прежде чем он опомнился, твари нижнего мира схватили его и вздёрнули на ноги. Он рванулся из их хватки, но проще было прорубиться сквозь каменную стену.
— Надо же, — вокруг него музыкальным переливом разнёсся нежный женский голос.
Хрюканье чудовищ прекратилось. Они благоговейно опустили уродливые головы перед формирующейся из чёрной дымки фигурой. Она начала обретать человеческие очертания, пока перед Холгером не предстала девушка в тёмной с золотом одежде. Соблазнительные изгибы тела, почти не скрытые тонкой тканью, не смогли бы оставить равнодушным даже самое зачерствевшее сердце. Одна половина её лица отливала смертельной бледностью, когда вторую пересекала тёмная сетка вен, поднимающихся к небольшому рогу на лбу и уходящих в пылающий красным глаз. А второе око незнакомки горело ярким белым светом, и в нём виделись все муки мира.
— Смертный, — проговорила она, поддев тонким пальчиком с острым когтём подбородок Холгера. — Я ждала тебя очень долго.
— Кто ты? — спросил он зло, ведь ему было нечего терять.
— У меня много имён, но ты уже знаком со мной. Гейта, так меня зовут на вашей земле.
— Богиня… — растерянно проговорил он.
— Да, теперь и ты знаешь, кто я, — алые губы раздвинулись в улыбке, обнажая белоснежные клыки. — Всё происходит, как я предсказывала....
Острый коготь скользнул по подбородку сумеречного воина, оставляя на коже порез.
— Отведите его в темницу, — скомандовала она. — Только…
Её ладонь стремительно ударила в его грудь. Рука потеряла материальность и прорвалась к самому сердцу по запястье. Задохнувшись от шока, Холгер смотрел в пугающие глаза Гейты.
— Одно тело и две души, — задумчиво протянула она. — Так не должно быть.
«Что происходит?!» — в ужасе заметался Рикард.
Богиня выдернула руку. А вместе с ней и выдрала из тела душу Холгера. Ошеломлённо хватая ртом воздух, Рикард обмяк в хватке чудовищ.
Глава 20
/Невеста/
Нас повели в деревню, попутно рассказывая о своих традициях. Жизнь тильди, так называлась их раса, ничем не отличалась от жизни обычных людей. Они занимались сельским хозяйством, разводили скот, охотились. Разве что молились единственному богу. Их чаяния казались близкими нам: отстроить дом, встретить спутника жизни, родить детей, вырастить их, встретить достойно старость. Избегали они только темы поклонения богам. Потому что бог остался только один, о других больше не принято было говорить. И как мы поняли, о его преступлении против братьев и сестёр — тем более. Теперь лишь Моркейму направляли молитвы, у его алтаря произносили клятвы брачующиеся, с его благословением отправлялись в сложный путь, его просили о помощи в трудную минуту. А вот откликался ли он — об этом тоже молчали.