Когда холод пробрал Милягу до костей, он услышал, как Пай-о-па зовет его снизу. Он взмолился о том, чтобы ветер не переменился и не отнес этот зов, а вместе с ним и сведения о его местонахождении в направлении наблюдателя. Пай продолжал звать его, и голос его звучал все ближе и ближе. Он пережил пять ужасных минут этой пытки, и тело его разрывалось от противоположных желаний: часть его отчаянно желала, чтобы Пай оказался рядом, обнял его, сказал, что овладевший им страх просто нелеп; другая часть его была в ужасе от мысли, что Пай найдет его и тем самым выдаст его местонахождение существу с противоположного холма. В конце концов мистиф отказался от поисков и удалился в сторону Беатрикса.
Однако Миляга не сразу покинул укрытие. Он подождал еще с четверть часа, до тех пор пока его напряженные глаза не уловили движение на противоположном склоне. Похоже, наблюдатель оставил свой пост и двинулся на другую сторону холма. Миляга мельком увидел его силуэт, когда он исчезал за гребнем, и успел заметить, что этот другой имеет человеческий облик, во всяком случае в физическом смысле. Он подождал еще минуту, а затем стал спускаться по склону. Члены его онемели, зубы стучали, мускулы свело судорогой от холода, но он двигался быстро. Раз он упал и прокатился несколько ярдов на ягодицах, к вящему изумлению дремлющих доки. Пай стоял внизу, поджидая его у дверей дома мамаши Сплендид. Пара оседланных и взнузданных животных стояла на улице. Одного из них Эфрит кормил с ладони.
— Куда ты ходил? — осведомился Пай. — Я искал тебя.
— Позже, — сказал Миляга. — Сначала мне надо согреться.
— Времени нет, — ответил Пай, — Условия сделки таковы, что в обмен на доки, еду и одежду мы отправляемся немедленно.
— Неожиданно они почувствовали огромное желание от нас отделаться.
— Так оно и есть, — раздался голос из-под растущих напротив дома деревьев. Темнокожий мужчина с опаловыми, месмерическими глазами вышел из темноты.
— Тебя зовут Захария?
— Да.
— Меня зовут Коаксиальный Таско, по прозвищу Бедняга. Доки принадлежат вам. Я дал мистифу кое-какие запасы на дорогу, но, прошу вас… никому не говорите, что вы здесь были.
— Он думает, мы приносим несчастье, — сказал Пай.
— Может быть, он и прав, — сказал Миляга. — Могу я пожать вашу руку, мистер Таско, или это тоже приносит несчастье?
— Руку пожать можете, — сказал Таско.
— Спасибо вам за транспорт. Клянусь, мы никому не скажем, что были здесь. Но у меня может возникнуть желание помянуть вас в мемуарах.
Суровые черты Таско смягчились в улыбке.
— Это я вам тоже разрешаю, — сказал он, пожимая Миляге руку. — Но только после моей смерти, хорошо? Я не люблю, когда к моей жизни проявляют излишнее внимание.
— Согласен.
— А теперь, прошу вас… чем скорее вы удалитесь, тем раньше мы сможем притвориться, что никогда вас не видели.
Эфрит принес Миляге пальто. Оно доставало ему до пят и пахло теленком, который был рожден на нем, но Миляга обрадовался ему.
— Мама прощается с вами, — сказал мальчик Миляге. — Но она не выйдет и не встретится с вами напоследок. — Он понизил голос до смущенного шепота. — Она себе все глаза выплакала.
Миляга двинулся было к двери, но Таско перехватил его.
— Пожалуйста, мистер Захария, никаких промедлений, — сказал он. — Либо вы уедете сейчас, с нашим благословением, либо не уедете вообще.
— Он не шутит, — сказал Пай, забираясь на доки, который скосил глаз на седока. — Надо отправляться.
— Неужели мы даже не обсудим маршрут?
— Таско дал мне компас и объяснил дорогу, — сказал мистиф. — Вот этим путем мы отправимся, — сказал он, указывая на узкую тропинку, ведущую вверх за пределы деревни.
С неохотой Миляга вдел ногу в кожаное стремя и влез в седло. Только Эфрит попрощался с ними и стиснул руку Миляги, рискуя вызвать гнев Таско.
— Когда-нибудь мы встретимся в Паташоке, — сказал он.
— Надеюсь, — ответил Миляга.
Этим их прощания и ограничились. У Миляги осталось чувство прерванного на полуслове разговора, который теперь никогда не будет окончен. Но, во всяком случае, они вышли из деревни куда лучше подготовленными к предстоящему путешествию, чем когда они вошли в нее.
* * *
— В чем дело-то? — спросил Миляга у Пая, когда они взобрались на возвышенность над Беатриксом, где тропа поворачивала, оставляя за пределами видимости его спокойные, ярко освещенные улицы.
Через холмы должен пройти батальон армии Автарха, по дороге в Паташоку. Таско боялся, что присутствие чужаков в деревне может дать повод солдатам для мародерства.
Так вот что я слышал на холме.
— Именно это ты и слышал.
— И я видел кого-то на противоположном холме. Клянусь, он высматривал меня. Нет, я неправильно говорю. Не меня, а кого-то. Вот почему я не откликнулся, когда ты звал меня.
— У тебя есть какие-нибудь мысли по поводу того, кто бы это мог быть?
Миляга покачал головой:
— Я просто почувствовал его взгляд. А потом увидел чей-то силуэт на склоне. Бог его знает. Теперь, когда я говорю об этом, это звучит нелепо.
— В тех звуках, которые я слышал, не было ничего нелепого. Лучшее, что мы можем сделать, — это убраться отсюда как можно скорее.
— Согласен.
— Таско сказал, что к северо-востоку отсюда находится место, где граница Третьего Доминиона вклинивается в этот Доминион на большом участке, — может быть, около тысячи миль. Мы сможем сделать наше путешествие короче, если попадем туда.
— Звучит неплохо.
— Но это означает, что нам надо идти через Великий Перевал.
— Звучит похуже.
— Это будет быстрее.
— Это будет смертельно, — сказал Миляга. — Я хочу увидеть Изорддеррекс. Я не хочу замерзнуть в Джокалайлау.
— Стало быть, мы пойдем более длинной дорогой?
— Я считаю, так лучше.
— Это удлинит наше путешествие на две или три недели.
— И удлинит наши жизни на много лет, — парировал Миляга.
— Можно подумать, что мы с тобой мало пожили, — заметил Пай.
— Я всегда придерживался убеждения, — сказал Миляга, — что жизнь не может быть слишком длинной, а количество женщин, которых ты любил, не может быть слишком большим.
5
Доки оказались послушными и надежными, одинаково уверенно ступавшими и по месиву грязи, и по пыли, и по мелким камешкам, и проявлявшими полное равнодушие к пропастям, которые разверзались в дюймах от их копыт, и к бурным потокам, которые пенились рядом с ними секунду спустя. И все это происходило в темноте, так как, хотя и прошло уже несколько часов и, казалось, заре уже пора было заняться над холмами, павлинье небо спрятало свое великолепие в беззвездном сумраке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});