— Все на свете знают Беднягу Таско, — сказал он. — Когда-то он был королем в Третьем Доминионе, но потом его народ был истреблен.
— Ты сможешь представить меня ему завтра утром? — спросил Пай.
— Ну, так до утра еще сколько времени! — сказал Эфрит.
— Тогда сегодня вечером, — сказал Пай.
На том они и договорились.
Появившаяся на столе еда была проще той, что им подавали во время их путешествия, но от этого не стала менее вкусной: мясо доки, вымоченное в вине из корнеплодов, хлеб, разные маринованные продукты, в том числе и яйца размером с небольшую буханку, и похлебка, которая обжигала горло не хуже красного перца, так что у Миляги, к нескрываемой радости Эфрита, даже выступили слезы. Пока они ели и пили (вино было крепким, но мальчишки глушили его, словно воду), Миляга задал вопрос о виденном театре марионеток. Всегда готовый похвастаться своими познаниями, Эфрит объяснил, что кукловоды отправляются в Паташоку впереди воинства Автарха, которое спустится с гор через несколько дней. «Кукловоды очень популярны в Изорддеррексе», — сказал он, и в этот момент Ларумдэй велела ему замолчать.
— Но, мама… — начал было он.
— Я говорю, замолчи! Я не позволю говорить об этом месте в моем доме. Твой отец пошел туда и не вернулся. Не забывай об этом.
— Я собираюсь отправиться туда, после того как увижу Мерроу Ти-Ти, как мистер Миляга, — с вызовом заявил Эфрит и заработал звонкий подзатыльник.
— Хватит, — сказала Ларумдэй. — Мы и так уже слишком много говорили этим вечером. Не мешает чуть-чуть и помолчать.
Разговор после этого затих, и только после того, как трапеза была окончена и Эфрит стал готовиться отвести Пая на холм, чтобы встретиться с Беднягой Таско, настроение его улучшилось и ключ энтузиазма забил из него с новой силой. Миляга хотел пойти с ними, но Эфрит объяснил, что его матери (в этот момент ее не было в комнате) хотелось бы, чтобы он остался.
— Будь с ней поласковее, — заметил Пай, когда мальчик вышел на улицу. — Если Таско не понадобится машина, возможно, нам придется продать твое тело.
— А я-то думал, ты у нас специалист по таким вещам, а не я, — ответил Миляга.
— Ну-ну, — сказал Пай с усмешкой. — Я думал, мы договорились не касаться моего сомнительного прошлого.
— Ну так иди, — сказал Миляга. — Оставь меня в ее нежных объятиях. Боюсь только, придется тебе вытаскивать шерсть у меня между зубов.
Главу семьи он нашел на кухне: она замешивала тесто для завтрашнего хлеба.
— Вы оказали великую честь нашему дому тем, что пришли сюда и разделили нашу трапезу, — сказала она, не отрываясь от работы. — И пожалуйста, не подумайте обо мне плохо из-за того, что я спрашиваю… — Голос ее снизился до испуганного шепота. — Чего вы хотите?
— Ничего, — ответил Миляга. — Вы и так уже были более чем щедры ко мне.
Она с обидой посмотрела на него, словно желая покалить, как это жестоко с его стороны — дразнить ее таким пот образом.
Мне снилось, что кто-то придет сюда, — сказала она. — белый и без меха, как вы. Я не была уверена, мужчина это или женщина, но теперь, когда вы сидите за этим столом, я нижу, что это были вы.
«Сначала Тик Ро, — подумал он. — А теперь и эта женщина. Что такого особенного в моем лице? Что заставляет людей думать, что они знают меня? Неужели у меня есть двойник, который разгуливает по Четвертому Доминиону?»
— А кем вы меня считаете? — спросил он.
— Я не знаю, кто вы, — ответила она. — Но я знала, что, когда вы придете, все изменится.
Неожиданно, когда она говорила, глаза ее наполнились слезами, которые потекли вниз по шелковистому меху ее щек. Вид ее горя расстроил Милягу, но не потому, что он дал повод для ее слез, а по какой-то непонятной причине. Не было сомнений — он снился ей. Выражение потрясенного узнавания на ее лице, появившееся, когда он вошел, достаточно красноречиво об этом свидетельствовало. Но что означал этот факт? Они с Паем оказались здесь случайно. Завтра утром они уйдут, покинут мельничную запруду Беатрикса, не оставив после себя даже кругов на воде. После того как он покинет деревню, он не будет иметь никакого значения для жизни этой семьи, разве только как тема для разговоров.
— Я надеюсь, что ваша жизнь не изменится. Кажется, здесь очень неплохо.
— Действительно, — сказала она, утирая слезы. — Здесь безопасно. В таком месте хорошо растить детей. Я знаю, что Эфрит скоро уйдет. Он хочет увидеть Паташоку, и я не смогу его остановить. Но Эмблем останется. Он любит холмы, ему нравится ухаживать за доки.
— И вы тоже останетесь?
— Да. Мои путешествия уже закончились, — сказала она. — В молодости я жила в Изорддеррексе, неподалеку от Оке Ти-Нун. Там я и встретилась с Элои. Когда мы поженились, мы сразу же уехали. Это ужасный город, мистер Миляга.
— Если это такой плохой город, то зачем же он туда вернулся?
— Его брат вступил в армию Автарха, и когда Элои услышал об этом, он отправился туда, чтобы попытаться убедить его дезертировать. Он сказал, что это позор для всей семьи — иметь брата, который получает мзду от убийцы.
— Он человек с принципами.
— О да, — сказала Ларумдэй с нежностью в голосе. — Он прекрасный человек. Спокойный, как Эмблем, но с любопытством Эфрита. Все книги в доме — его. Он читал все подряд.
— Как давно он ушел?
— Уже слишком давно, — ответила она. — Боюсь, брат убил его.
— Брат убил брата? — сказал Миляга. — Нет. Я не могу в это поверить.
— В Изорддеррексе с людьми происходят странные вещи, мистер Миляга. Даже хорошие мужчины сбиваются с пути.
— Только мужчины?
— Этим миром правят мужчины, — сказала она. — Богини ушли из него, и мужчины захватили власть повсюду.
В ее словах не было обвинения. Она говорила об этом как о свершившемся факте, и ему нечего было возразить. Она спросила, не заварить ли чай, но он отказался, сказав, что хочет прогуляться и подышать немного свежим воздухом, а может быть, и разыскать Пай-о-па.
— Она очень красивая, — сказала Ларумдэй. — Но умна ли она?
— О да, — заверил он. — Она очень умная.
— Ум — редкое качество у красавиц, не правда ли? — спросила она. — Странно, что я не видела ее во сне за столом рядом с вами.
— Может быть, видели, но забыли.
Она покачала головой.
— Нет, этот сон снился мне много раз, и он всегда был одним и тем же. Кто-то белый, без меха, сидит за моим столом и ест вместе с моими сыновьями и со мной.
— Боюсь, я недостаточно блестящий гость, — заметил Миляга.
— Но ваш приход — это только начало, правда? — сказала она. — А что произойдет потом?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});