— Где Эридан?
— Я сказала, что вы приехали, он сейчас придёт, — вежливо ответила Ниа.
— Привет, Эди! — воскликнул появившийся словно из ниоткуда Эридан.
— Не называй меня Эди! Меня зовут Эдита! Э-ди-та! — она вспомнила старый спор. — И вообще! Я теперь замужняя женщина!
— Мои поздравления!
Ниа смотрела на Эридана и тихо улыбалась. Он удивительно легко находил общий язык с разными людьми. Хотела бы она тоже уметь так.
— Я пойду готовиться к занятиям, — сказала девушка, оставляя их одних.
— Ты нормально доехала? — спросил Эридан.
— Моей машине погода не страшна, но это полный кошмар! И когда ректор расщедрится на фонарные столбы? То, что на этом адском шоссе до сих пор никто не погиб, — чистая случайность!
— Если бы ты приехала на поезде, мы бы тебя встретили.
— На поезде? — переспросила она тоном настоящей принцессы. — Я не для того машину покупала, чтобы ездить на поезде!
— Ладно, не сердись, — примирительно сказал Эридан. — Лучше расскажи, как ты. Мы ведь столько лет не виделись.
— Почти четыре года… У меня всё замечательно. Шикарная работа, профессор тебе говорил? Я теперь возглавляю одно из крупнейших издательств в Цании!
— Кажется, он вскользь упоминал об этом, — рассмеялся Эридан.
— Прекрати шутить! Я же с тобой серьёзно говорю! — она по-детски надула губы.
— Извини-извини, продолжай, пожалуйста.
— У меня очень ответственная должность, через мои руки проходят лучшие книги прошлого и настоящего. Можно сказать, я участвую в формировании будущего!
— Да, действительно ответственная работа, — заметил Эридан. — Я тоже раньше пытался «сформировать» будущее, но с некоторых пор решил от этого отказаться.
— Ну, и зря! Это такое потрясающее ощущение! Видеть на прилавке магазина книгу и знать, что без тебя она никогда бы не появилась здесь… А ещё я вышла замуж! — добавила она, видя, что тема будущего не заинтересовала Эридана.
— Вот это, и правда, важное событие. И кто этот счастливчик?
— Журналист, он брал у меня интервью.
— И ты всего за несколько фраз поразила его своей красотой и умом?
— Что-то вроде того, — с наигранной скромностью ответила Эдита. — Но, знаешь, это восхищение имеет и негативные стороны. Конечно, сначала приятно, когда муж смотрит на тебя снизу вверх, но потом у него устаёт голова, и он начинает искать способ самому взобраться повыше.
— И на какую гору хочет залезть твой муж?
— Начитался детективных романов, которые, между прочим, выпускает моё издательство, и решил попробовать себя в роли сыщика. Ведёт частные журналистские расследования. Ему даже в новом сезоне выделили час эфирного времени на одном из центральных каналов, да ещё и в праймтайм! Представляешь!
— Наверное, он очень талантлив…
— Да, Фредерик любит совать нос в чужие дела, и, признаться, у него неплохо это получается. Проблема в том, что в Цании давно уже не случалось ни переворотов, ни революций. Поэтому он занялся другими странами. Теперь дома его почти не застать. Запишет очередную программу — и снова в командировку. Кстати, он недавно был в Алголии, пытался расследовать одно дело… Кажется, два года назад у вас погиб кто-то из членов правительства?..
— И как прошло расследование? Успешно? — без выражения спросил Эридан.
— Не знаю, я не интересуюсь всеми этими убийствами. Надеюсь, Фредерик тоже скоро одумается. Это же опасно! А искать нового мужа, знаешь ли, очень утомительно!
— Тебе виднее, — отозвался Эридан.
— Конечно, виднее! — с жаром согласилась Эдита. — Я-то думала: закончу университет — и передо мной откроется прекрасный мир, полный чудес, а… Но вообще-то всё замечательно! Мы с Фредериком идеально подходим друг другу. Иногда мне кажется, что его поездки — это не так уж и плохо. Зато мы не успеваем друг другу надоесть. В конце концов…
Дальше Эридан не слушал. В ушах был только звук падающей воды. Как же громко сегодня шумит дождь…
Когда вечером Хидори спросил его об Эдите, Эридан ответил:
— Такая же болтушка, как и раньше, только темы стали другими.
— Тебя что-то беспокоит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Дождь, профессор. Сегодня слишком много дождя…
Вернувшись в свою комнату, Эридан подошёл к окну и долго смотрел на неровные дорожки, рисуемые водой на стекле. Он не хотел говорить об этом с профессором Сатабиша — слишком добр и благороден тот был. Даже Солус, в течение долгих лет медленно отравляющий свою душу, оказался неизмеримо чище его. Раскаивался ли он в том, что совершил? Пожалуй, раскаяние было не совсем подходящим словом. Он хотел, чтобы в его жизни, в его душе существовала хотя бы крошечная возможность не делать этого. Но такой возможности не существовало. Он сделал то, что должен был. Они получили то, что заслужили. Нет, его волновало другое…
Он промаялся весь следующий день: бродил по коридорам, заходил в пустые классы, потом и вовсе сбежал — спрятался под одеяло и накрыл голову подушкой. Белая ткань, набитая пухом, могла спасти его от звука дождя, но она была не способна защитить его от собственной памяти.
Время текло медленно, словно кто-то налил в песочные часы кисель. Но закат длился недолго — облака вдруг погасли, и наступил вечер.
Эридан встал и пошёл к Ниа.
Она читал на кровати, укрыв ноги пледом. Рядом лежал Хаски. Увидев Эридана, он с радостным лаем спрыгнул на пол.
— Привет, — ласково сказал Эридан. — Извини, ты не мог бы оставить нас ненадолго?
Хаски обиженно фыркнул, но всё-таки вышел из комнаты.
— Привет… — он нежно погладил её по щеке.
— Я думала, ты уехал, — сказала Ниа, в счастливых глазах отражался неяркий свет настольной лампы.
— Нет, я… я…
И тут она заметила, что его лицо бледно, а руки дрожат.
— Что случилось? — испуганно спросила Ниа.
Заметила, значит, обратного пути нет.
— Случилось?.. А что случилось?
Стоит всё-таки попробовать.
— Ты сам не свой, — она сжала холодные руки, пытаясь забрать его дрожь. — Иди сюда.
Ниа усадила его на кровать и укутала пледом.
«Какая ты милая сейчас!.. Если бы я мог плакать, обязательно бы заплакал…»
— Так лучше?
«Может, ничего не говорить? А если потом узнает? Глупец, для неё «потом» уже наступило!»
— Я хотел кое-что рассказать тебе… — теперь точно всё.
— Конечно! — глаза такие чистые и невинные.
— Выслушай меня, пожалуйста, до конца.
— Я слушаю, — и ещё в них страх.
— Ниа, я клянусь тебе, несмотря на всё, что ты слышала в новостях, всё, что говорил обо мне Нафта, я никогда не убивал, чтобы добиться своих целей. Я просто разговаривал с ними, убеждал их… Клянусь…
— Я верю тебе, верю!
— Хорошо, — в голосе на мгновение послышалось облегчение, потом взгляд потемнел. — Помнишь, я рассказывал тебе о том, как умерли мои родители?
— Автокатастрофа…
— Нет, не автокатастрофа… — глухо произнёс он.
— Не автокатастрофа? — жалко повторила Ниа.
— Ты знаешь, в Четвёртой войне мы потеряли большую часть страны, а потом ещё этот взрыв… Нам нужен был мир, нужно было сохранить то, что осталось. Но некоторые не могли смириться с тем, чем мы стали. Они финансировали разработки более безопасного и более смертоносного оружия, планировали оккупировать пограничные территории соседних государства, мечтая превратить Алголию в то, чем сейчас становится Албалия. Род де Сомни всегда был очень влиятельным и очень богатым, к нашему слову прислушивались, а мои родители сказали «нет». Они хотели построить счастливое и мирное будущее для своих детей. Это стоило им жизни… Однажды они ушли гулять и не вернулись. На следующий день нам сообщили, что произошла автокатастрофа. Паркус и Руди Каэди были на похоронах, выражали соболезнование, а потом отправили нас в приют. Теперь им никто не мог помешать… Они убили моих родителей, — ненависть в его голосе заглушила боль.
Ниа чувствовала, как в груди неровными толчками бьётся сердце.
— Я узнал, когда работал здесь. У меня уже появлялись мысли о том, чтобы уйти, но я ещё колебался… Узнав правду, я больше не сомневался. Я хотел построить новый мир… Хидори как-то спросил: «А что будет с теми, кто не примет твоё средство?» Я не стал бы заставлять, нет, я хотел объяснить им, хотел, чтобы они поняли… Но оставались те, кто не должен был существовать ни в моём мире, ни в каком-либо другом. Они убили моих родителей! Я видел фотографии: два тела, изрешечённых пулями, в траве под деревьями.