— Раз это маленькая армия, то наверняка она готовится нанести удар.
— Ну уж не по Кахуну, это точно! На этот раз правитель не позволит застать себя врасплох.
— Мы должны узнать, какая у них цель, — сказал Икер.
— Иди пока поспи. Я разбужу тебя, когда придет твой черед сторожить.
— Секари! Что ты говорил мне о Золотом Круге Абидоса?
— Я о нем почти ничего не знаю.
— Ты ведь посвящен в его таинства, правда?
— Откуда ты это взял? Такая деревенщина, как я, разве может быть членом такого высокого братства? Моя задача — как можно лучше служить фараону. А секреты пусть будут уделом других.
Ждать долго не пришлось.
Ранним утром колонна азиатов вышла из лагеря. Икер узнал во главе отряда Ибшу — густая борода, крепкая мускулатура. Но Бины не было. Уж не вернулась ли она в Мемфис с другой группой?
Секари открыл глаза.
— Они уходят все?
— Как будто.
Через несколько минут сомнение рассеялось: бандиты покидали свой опорный пункт в Файюме. То, какой дорогой они пойдут, позволит раскрыть их планы.
Если в пустыню — то это бегство.
Если изберут путь на восток — это нападение.
— Дорога на восток, — сказал с тревогой Секари.
— Пойдем за ними, — предложил Икер.
41
Генерал Несмонту ненавидел город Сихем и ханаан. Если бы он мог отправить все население на север и возвратить региону вид природного ландшафта, его душа могла бы хоть на краткий миг успокоиться. Старый солдат не строил иллюзий: навязанное спокойствие — всегда лишь обманчивая видимость. В каждой семье был один или двое затаившихся врагов, которые только и мечтали, как бы избавиться от египтян.
Уже в десятый раз Несмонту пытался поставить в городе местное правительство, которому предстояло управлять и самим городом, и окрестными деревнями. Но как только какой-нибудь ханаанин получал пусть даже самую крохотную власть, он тут же начинал придумывать, как установить выгодную для себя систему подкупа, и с презрением начинал относиться к благосостоянию своих соотечественников. Получив доказательства чиновничьих злоупотреблений, Несмонту отправлял виновного в тюрьму и выбирал нового администратора, который немедленно вставал на такой же нечестный путь, как и предыдущий. Генералу приходилось также иметь дело с бесчисленными кланами, конфликтовавшими друг с другом из-за привилегий со стороны протектората.
Если бы Несмонту слушался своего внутреннего голоса, то он давно покончил бы со всем этим. Но он выполнял приказ фараона, который желал снять в регионе напряженность. По его мнению, длительный мир можно было построить лишь на процветании.
Старый генерал в это не верил. Он считал, что от ханаан невозможно добиться соблюдения ни данного слова, ни каких-либо договоренностей. Вчерашний лучший друг послезавтра становился злейшим врагом. Постоянно применялось лишь одно правило — ложь. Несмонту иногда удавалось получать информацию о мелких воришках, но ни разу еще он ничего не услышал об агрессоре, посмевшем покуситься на Древо Жизни.
— Генерал, — сказал ординарец, — послание фараона.
Зашифрованный текст был написан рукой Сесостриса. Несколько полученных строк погрузили Несмонту в глубокую печаль, потому что они поведали ему о смерти Сепи. В Золотом Круге Абидоса Сепи олицетворял открытость и решительность. Даже когда объединение Египта казалось еще таким далеким, если не сказать невозможным, он не колеблясь бросился в эту борьбу, уверенный в том, что Сесострис станет великим фараоном.
Акация Осириса, лишенная целительного золота, становилась очень уязвимой. Сепи отдал жизнь, чтобы спасти ее. Конечно, его жертва не будет напрасной, потому что его духовные братья продолжат борьбу, чего бы она им ни стоила.
— Генерал, — прибавил ординарец, — нам сообщили о мятеже на юге Сихема. Один мятежник поджег несколько домов и укрылся на пустом чердаке.
— Иду.
Уже давно ничего подобного не случалось. Уж не прелюдия ли это к попытке нового восстания? В этом случае Несмонту задушит его в зародыше.
Во главе отряда, включавшего сорок копейщиков и сорок лучников, Несмонту отправился в указанную часть города. Забыв о своем возрасте, генерал шел так быстро, что даже самые молодые воины с трудом за ним поспевали.
Отряд шел, и по ходу его продвижения в домах захлопывались окна и двери.
Город замер...
На куче мусора лежал труп чиновника египетской администрации.
— Сейчас он заплатит мне за это! — скрипнул зубами Несмонту, быстро взбираясь по лестницу на чердак. Его люди заняли все подступы к дому.
Когда генерал открыл ногой дверь, спрятавшийся в хранилище ханаанин метнул в него свой короткий меч. Кривая Глотка обещал ему, что Несмонту будет первым, кого он сможет без труда убить.
Старый воин видел, как вылетело из руки убийцы предназначенное ему оружие.
Инстинктивно он бросился в сторону. Острие чиркнуло по левому плечу, прочертив кровавую полосу.
Египетские лучники тут же навели свои стрелы на нападавшего.
— Не стрелять! — приказал Несмонту. — Вытащите мне его живым из этой норы! И проверьте, нет ли еще кого поблизости.
Думая, что его сейчас будут мучить, ханаанин взвыл.
— Не покалечьте мне его, — приказал генерал. — Я допрошу его лично.
Пока военный врач ухаживал за Несмонту, старый солдат внимательно изучал человека, который хотел его убить. Маленького роста, щеки и подбородок покрыты рыжей щетиной. Взгляд ненавидящий...
Дежурный офицер на всякий случай еще раз проверил, хорошо ли связаны его руки и ноги.
— Ты — бездарность, — строго сказал Несмонту. — На таком расстоянии я бы не промахнулся. Но твой главарь еще глупее тебя. Когда замышляют убрать командующего египетской армии, то используют умелых людей.
— Не долго же вам жить! — прошипел ханаанин.
— В любом случае дольше, чем тебе, потому что тебя убьют еще до того, как закончится моя перевязка.
Ханаанин взглянул на генерала испуганно и удивленно.
— Разве вы... Вы не будете меня допрашивать?
— Ты же все равно или ничего мне не скажешь, или соврешь. Да даже если бы ты и захотел сказать мне правду, что может знать такой жалкий тип, как ты?
— Ошибаетесь, мой генерал! Я — настоящий воин и воюю против вашего грязного завоевания! И сотни других встанут после меня на путь борьбы!
Несмонту расхохотался.
— Ты путаешься в счете!
— А счет здесь и не важен! Нам все равно удастся выгнать вас из Ханаанской земли!
— Меня всегда удивляло, что недоноски вроде тебя так тщеславны. Это, заметь, упрощает мне мою задачу. Вы трусливы, пугливы, а значит, не способны развернуть действительно крупную операцию.