— Великий Царь, — объявил Безволосый, — ладья Осириса остановилась и больше не плавает в мирах, где она собирает энергию, необходимую для воскрешения. Но Древо Жизни еще сопротивляется злодеянию.
— Я привез тебе золото. Может быть, оно вылечит акацию.
Бега скрипнул зубами. Неужели подданные фараона сумели найти невозможное?
— Пойдем к акации, — приказал Сесострис.
В тишине процессия двинулась к холму.
Надеясь, что драгоценный металл будет действенным и рассеет кошмар, Исида первая прошла в поле силовой защиты, ограниченное четырьмя молодыми акациями, посаженными вокруг Древа Жизни и ориентированными на четыре стороны света.
У подножия больного дерева она возлила воду и молоко.
Потом подошел царь и притронулся к стволу золотом, прибывшим из Коптской пустыни. Никакой реакции, никакой теплоты не побежало по жилам акации.
Та же неудача постигла и другие образцы золота, присланные генералом Сепи.
Когда собравшимися овладело уныние, Бега испытал радость, хотя и сохранял расстроенное выражение лица.
— Великий Царь, — напомнил Безволосый, — золото нам нужно не только как лекарство для Древа Жизни, но и для производства ритуальных предметов, без которых таинства Осириса не могут быть совершены правильно.
— Изыскания золота в Нубии только начались. И найти необходимый металл может лишь Сепи. А сейчас посвятим двух новых последователей Маат в Золотой Круг Абидоса. Пусть Хнум-Хотеп и Джехути уединятся в молельне храма Осириса и размышляют там.
Уже давно Золотой Круг Абидоса не собирался в полном составе вокруг четырех жертвенных столов, что символизировало неколебимую волю его членов посвятить жизнь передаче духовности. Сесострис подумал о Секари, которому поручил обеспечивать безопасность своего приемного сына, о генерале Несмонту, занятом упрочением мира в Сирийской Палестине, и о генерале Сепи, чья миссия, должно быть, была еще более сложной, чем казалось вначале.
Тоскуя об отсутствующих, царь знал, что все безоговорочно поддержали бы посвящение Хнум-Хотепа и Джехути, двух бывших врагов, а нынче верных слуг царства, а также фараону, единственному гаранту удержания справедливости Маат на земле.
Несмотря на угрожавшие стране опасности и глубокое разочарование от сегодняшней неудачи, обе церемонии прошли достойно, словно участники находились вне времени. Хнум-Хотеп вместе с Сенанкхом сели на северной стороне, а Джехути — на западной, рядом с Безволосым.
Пир подходил к концу. И тут один из стражников объявил о прибытии из Нубии помощника генерала Сепи. Монарх принял его тотчас же.
Офицер предпочел бы лучше сражаться с жестоким противником, чем оказаться перед лицом этого гиганта, взгляда которого он не мог выдержать.
— Великий Царь, я привез плохие новости.
— Тем более не скрывай от меня ничего.
— Золотые копи Нубии либо недостижимы, либо в них устроены западни. И еще страшнее: генерал Сепи мертв.
По обыкновению царь ничем не выдал своих чувств. Сегодня впервые ему предстоит горевать об утрате одного из членов Золотого Круга Абидоса. Никогда больше кресло генерала Сепи не будет занято, его никто не заменит. Он до конца исполнил свой священный долг, подготовил Икера, открыв его разум множеству направлений профессии писца. Он был одарен исключительным умом, храбр до самозабвения! Он показал себя решительным в деле объединения Египта, помешав Джехути совершить непоправимые ошибки.
— Каковы обстоятельства его гибели?
— Великий Царь, генерал проводил разведку в направлении крайнего юга в сопровождении одного добровольца. Этот несчастный погиб от солнечного удара, но перед смертью дал нам самые смутные объяснения. По его словам, Сепи стал жертвой чудовищ пустыни. На мой взгляд, речь скорее идет о нубийских грабителях, разрушивших рудники. В этом районе неспокойно, и нет никаких шансов найти эти рудники.
— Ты ошибаешься, — сказал царь. — Я арестую убийц генерала Сепи, и я их покараю. Правильно ли ты спрятал от хищников останки генерала?
— Конечно, Великий Царь. Мы похоронили его тело у входа в Уади Аллаки.
— Отправляйся назад вместе со специалистом по мумификации и привези Сепи в провинцию Тота.
39
Бина была разъярена, но все же вынуждена слушаться приказов. Она считала, что принесла бы больше пользы в Файюме, чем укрываясь в Мемфисе. Но никто, даже она, не осмеливался высказываться против решений Провозвестника.
После панического бегства путешествие на корабле стало для Бины приятным отдыхом. Благодаря скорости, с какой она действовала в момент опасности, ей удалось спасти лучших воинов своего отряда, оставив менее опытных на верную смерть. Упрекая себя в том, что недооценила Икера, она дала себе слово, что больше никогда не совершит такого промаха. Считая Икера смелым и решительным, она ошиблась в том, что сочла его человеком податливым и управляемым.
Серьезная ошибка.
Став Царским Сыном, Икер стал и непримиримым врагом. Юный писец, вовсе не изгнанный Сесострисом и не отправленный им в родную деревню, являлся разящей рукой, которой фараон поручил задачу уничтожения бандитской сети в Кахуне.
И надо же, чтобы Икер вмешался буквально за несколько часов до взятия города азиатами! Провозвестник, разумеется, обвинит в этом Бину! И в этом случае дни ее сочтены...
Впрочем, хорошенькая брюнетка не боялась ни встречи с ним, ни объяснений. Она сама сможет обвинить своих союзников из Мемфиса в недальновидности.
В порту Вину встретил рыжий верзила со злым взглядом. Прибыв в столицу, азиаты тут же рассредоточились по всему городу, потому что стража определенно будет искать одну или две группировки иностранцев.
— Ты похожа на то, как мне тебя описали, девочка.
— Я вовсе тебе не девочка. Ты бы лучше подальше спрятал кремневый короткий меч. Опытный взгляд заметит его без труда.
Кривая улыбка сошла с губ Бешеного.
— Ступай за мной, — прошипел он, — и не теряй меня из виду. Сейчас не время вертеть хвостом перед мужчинами.
На улицах Мемфиса было полно народу, поэтому пройти незамеченными было нетрудно. Бина нырнула в толпу и быстрым шагом двинулась за провожатым.
Когда она вошла в лавку, дверь тут же захлопнулась.
— Мне нужно тебя обыскать, девочка.
— Не смей! Только тронь меня!
— Вынужденная предосторожность. Никаких исключений мы не делаем.
Не опуская глаза, Бина сняла свою тунику и нательное белье. Обнаженная, она с вызовом смотрела на Бешеного.
— Как можешь убедиться сам, никакого оружия на мне не спрятано. Отдай-ка лучше мне мою одежду.