Саймон ушел из дому в первой половине дня. Почему он счел необходимым разгуливать средь бела дня с заряженным пистолетом?
И Амелия решила: когда Саймон вернется, она вытрясет из него правду, чего бы ей это ни стоило.
Но страх и сомнения опустошили ее. Амелия буквально рухнула за стол, в изнеможении опустив голову на его обтянутую кожей поверхность.
— Как я понимаю, вы снова не ложитесь спать, дожидаясь меня?
Вздрогнув, Амелия вскочила. В дверном проеме стоял Саймон.
Она затрепетала от волнения:
— Да, я дожидалась вас.
Саймон окинул взглядом ее фигуру. Дорожный сундук, который Амелия видела сегодня утром в вестибюле, как оказалось, предназначался ей. Он был полон одежды, которую купила для нее сестра. Подумав, Амелия решила, что может уступить желанию сестры и взглянуть, что Джулианна приобрела для нее. В конце концов, ей надоело походить на прачку или горничную. Просмотрев вещи, Амелия переоделась в розовое парчовое платье с сердцевидным вырезом и рукавами три четверти. Саймон поднял взгляд.
— Какой приятный сюрприз, Амелия… Мне нравится это платье.
Ошибки быть не могло: в глазах Саймона сияло восхищение.
— Джулианна оставила мне небольшой гардероб. — Амелия почувствовала, что покраснела. — Мне надоело выглядеть как прачка.
Улыбка Саймона стала еще шире, а его тон — мягче.
— Вы никогда не выглядели как прачка. Вы прекрасны, — произнес он.
Амелия схватилась за край стола.
— Благодарю вас, — выдавила она из себя. — Вы пытаетесь отвлечь мое внимание?
— А разве вас нужно отвлекать? — Саймон вошел в кабинет, оставив дверь открытой. — Представить себе не могу, почему вы — здесь, не говоря уже о том, почему вы — за моим столом. Но почему-то мне не кажется, что я прощен за свое распутное поведение прошлой ночью.
Амелия облизнула пересохшие губы.
— Не было никакого распутного поведения.
Саймон тут же встрепенулся, а она добавила:
— Мы оба знаем, что вы уходили из дому прошлой ночью не ради встречи с любовницей.
— Я не собираюсь с вами спорить. Но уверяю вас, по-прежнему веря в меня, вы совершаете ошибку, — невозмутимо отозвался Саймон, но все же остановился в нескольких шагах от стола, явно насторожившись.
— Вам, должно быть, грозит большая опасность, если вы пошли на такую ложь.
— Сегодня произошло нечто, о чем я еще не знаю? — Его голос по-прежнему звучал спокойно. — Вчера ночью вы определенно поверили моему признанию — и, между прочим, я сказал чистую правду.
Амелия решила сразу перейти к делу, не вдаваясь в логику рассуждений, которая привела ее к подобным выводам.
— Мне угрожали сегодня — здесь, в этом самом доме.
Глаза Саймона округлились.
— Что-о-о?!
— Мне угрожал радикал, Саймон, и он явно интересовался вами.
Саймон побледнел. Потом в несколько шагов одолел разделявшее их расстояние. Амелия стояла, не шелохнувшись; он обошел стол и схватит ее за запястье.
— Что случилось?
— Вы помните Тома Трейтона?
— Это имя кажется мне отдаленно знакомым…
Амелия нетерпеливо перебила:
— Его отец — сельский сквайр. Сам Трейтон — адвокат, практикующий в Пензансе. А еще он был другом Джулианны и моей семьи. Непосредственно от Джулианны мне известно, что совсем недавно он находится здесь, в Лондоне, пытаясь свести на нет военные усилия нашей страны. Прошлым летом его арестовали, и Джулианна боялась, что его обвинят в государственной измене. Она убедила Бедфорда помочь Тому, и того выпустили на свободу. Сегодня днем он приехал ко мне в гости. Но на самом деле явно хотел поговорить о вас.
— Что он хотел знать?
— Он спрашивал меня, не знаю ли я кого-то по имени Анри Журдан.
Саймон побелел как полотно.
— Я начинаю всерьез бояться! — вскричала Амелия. — Саймон, кто такой Журдан? Чем вы на самом деле занимаетесь здесь, в городе? Что вы делали прошлой ночью?
Он резко вдохнул.
— Что вы ему сказали, Амелия? Что вы ему сообщили?
Я не стала даже отвечать ему, сразу отправила из этого дома восвояси!
Их взгляды встретились, и Амелия заметила в глазах Саймона страх.
— Если вас когда-либо спросят об этом снова, знайте, что Журдан — мой кузен. Он живет здесь время от времени, но сейчас его нет в городе!
Саймон отвернулся от нее и стал в волнении мерить шагами комнату.
Амелия бросилась за Саймоном, схватила его за руку. Он обернулся к ней.
— Если я должна лгать ради вас, с удовольствием это сделаю, но неужели я не имею права знать, что происходит?
— Я сказал бы вам все, если бы мог! — судорожно закричал он. И схватил ее за плечи. — Мне не стоило привозить вас в Лондон!
— Я хочу находиться здесь! Я люблю Уильяма и Джона! Я люблю Люсиль! Я нужна им! — Амелия почувствовала, как слезы наполняют глаза. И чуть не выпалила: «Я люблю вас! Я нужна и вам тоже!» — Мы в опасности, Саймон?
Он еще сильнее сжал ее плечи.
— Я намерен позаботиться о вашей безопасности и о безопасности детей. Я сделаю все возможное…
Вдруг он затих.
Амелия не знала, что делать. Саймон явно страдал от нестерпимой душевной боли.
— Я умею хранить тайны.
Она сжала его щеку, почувствовав под пальцами загрубевшую кожу.
Саймон взглянул ей в глаза:
— Вы не должны отягощать себя бременем моих тайн, Амелия, и в этом можете мне безоговорочно верить.
Амелия не понимала, почему же Саймон не может сказать ей, что происходит.
— Вы замешаны в военных действиях? Возможно, так, как Лукас, или так, как Бедфорд?
Он покачал головой:
— Начиная с этого момента Гарретт будет сопровождать вас повсюду, куда бы вы ни пошли, даже если это будут мои сады!
— Кто такой Журдан? — снова попыталась добиться ответа Амелия.
— Это мой кузен из Франции, — твердо повторил Саймон, но от нее не укрылось, что он явно колебался перед тем, как ответить.
— У вас есть родственники во Франции? — удивилась Амелия.
Он облизнул губу.
— Большинство из них умерло.
Амелия в отчаянии взглянула на него:
— Нам нужно будет принять здесь вашего кузена?
— Амелия, не давите на меня! Черт возьми! Я не могу отвечать на все эти вопросы. Но знайте одно: я позабочусь, чтобы вы были в безопасности, — хрипло произнес Саймон. В его глазах заблестели слезы, и он добавил: — Я позабочусь и о безопасности детей — даже о Люсиль, пока она остается с нами.
Сердце Амелии переполнилось любовью.
— Я знаю, — отозвалась она, проведя пальцами по его подбородку.
Саймон взял ее ладонь, перевернул и коснулся губами в порыве безрассудной страсти. Он целовал руку Амелии снова и снова…