скрываются от вечных, чтобы восстать под предводительством Каргатов. О, Винелия отлично постаралась! Через представление она напомнила всем, кем является Каргатское семейство.
– Так вот о каком сюрпризе она говорила, – прошептал Ник, когда мы заняли наши места, и вместе с нами тенями сели призрачные Клэрия и Карг под громкие овации придворных, когда представление завершилось.
«О, мой король, ты даже представить себе не можешь, какой на самом деле сюрприз подготовила разозленная Винелия Барбская…»
– Несмотря ни на что, люди чести помнят о благородстве семейства Каргатов. Это называется настоящая преданность и верность. Жаль, что не всегда удается оценить такие качества, – с намеком на прошлые королевские ошибки тихо ответила я ему.
Никлос сохранил непроницаемую маску, он выглядел довольным, только верхняя губа чуть дернулась. Поцеловав мое запястье, он поднялся с места, подходя к ступеням и воздевая руки. Смолкли голоса в зале, и люди обратились к королю, в знак приветствия поднимая бокалы с шампанским и вином. Ник поблагодарил иностранных гостей, что прибыли в столицу в такое смутное время. Отдельно выделил аристократов, оставшихся дома даже во время солевой эпидемии. Он гордился своими подданными и выражал признательность друзьям короны.
А после протянул мне руку, чтобы я встала рядом, и огласил дату грядущей свадьбы, пообещав в качестве свадебного подарка голову подводного короля Агондария. Моя застывшая улыбка издалека казалась счастливой, тогда как гримаса ужаса была видна лишь Никлосу, который, наплевав на правила этикета, притянул меня к себе и поцеловал прямо в губы, заслужив восторженный вздох толпы.
Я старалась держаться, но пересилить себя не смогла, так что ни слова не произнесла в поддержку его обещаний. Чуть позже мне пришлось сказать небольшую речь, когда передавала Нику подарок, и он, раскрыв коробочку, закружил меня вокруг себя и вывел в зал, держа над головой портрет святой Клэрии. Я слышала, как люди шушукаются между собой, отмечая изысканность моего дара, в котором каждый отчетливо видел мой лик в ореоле.
Очень тонко. С политическим оттенком, чтобы гости знали, кто перед ними. Настоящая святая. Как Клэрия, способная исцелять…
Потянулись традиционные поздравления, заверения в вечной дружбе и преданности. Расторопные слуги подносили дары, король благосклонно их принимал, а один из соглядатаев Богарта незаметно записывал, кто, что и как преподнес. Никлосу исполнилось пятьдесят семь лет – обычная дата, которую не отмечают с такой помпой, учитывая и личную трагедию королевской семьи. Но в этот раз все иначе. Надвигающаяся война сделала этот день особенным. Как и мое присутствие рядом с королем.
Убедительные доводы, приведенные накануне ночью, доказали повелителю, что могу исполнить давно запланированные операции. Так что сегодня на глазах почтенной публики исцелила нескольких высокопоставленных гостей, явив чудо белокрылой драконицы, тем самым развеяв слухи о собственном недомогании.
Но вместо облегчения я испытала сожаление. Не было в глазах гостей той простоты, что была в детях. И пускай сейчас они видели перед собой настоящее чудо, заметно было – некоторые уже прикидывали, как можно меня использовать. Грязь политики, о которой предупреждал Фредерик. Здесь нет места доброте.
Единственное, что удерживало от желания сбежать, – мысль, что осталось совсем чуть-чуть. Может, успею еще станцевать с Никлосом или даже спою одну из праздничных песен. А может, услышу пару сказок перед выходом в зимний парк. Но грянет музыка, взорвутся фейерверки, и мир перевернется навсегда.
Держа руку у сердца, я ощущала, как приятно греет кожу медальон Клэрии. А в мыслях держала образ Артана. Он рядом. Скоро будет прямо здесь.
* * *
Когда Винелия презентовала королевскому кругу проект грядущего празднества, она особо отметила, как важно сделать эту ночь незабываемой, учитывая, какие прибудут гости и что ожидает королевство после зимы. Поэтому распорядительница отказалась от идеи традиционного застолья, оставив только фуршетную зону в дневные часы, а на вечер запланировав теневой спектакль, открывавший праздник. После планировались танцы и подарки, а как только окончательно стемнеет – переход в королевский сад, богато украшенный огнями и фигурами из снега, с расставленными повсюду тепловыми пушками и спрессованным покрытием на тропинках, чтобы придворным было удобнее идти к поляне, с которой будут запускать небесные фонари в честь окончания года.
Маршрут был сотни раз обговорен, отредактирован и продуман с такой тщательностью, что даже у Богарта не нашлось замечаний.
Праздничному проекту дали добро. И только трое знали, что скрывается между строк.
* * *
Мы идем по широкой дороге под радостное пение молодых девушек, стоящих вдоль всего пути. В темноте их лица сверкают из-за золотых блесток, покрывающих их щеки и лбы. Они широко улыбаются, а им вторит королевский оркестр, скрытый за ширмами в глубине сада.
Я слышу позади громкие голоса придворных, вежливую речь Милан, что-то негромко обсуждающей с девушками из Совета Женевры. Поодаль канцлер отдает новые указания своим подчиненным, а где-то позади медленно отходит от гостей Винелия, готовая в любой момент скрыться с глаз.
Меня под руку ведет Никлос, а в голове засел волшебно-страшный танец из сна. Кажется, будто это знакомый кошмар, принявший иную форму. Я сжимаю локоть короля, хмурю брови, глядя перед собой, стараясь ни с кем не столкнуться глазами. Мне плохо удается скрывать свои мысли. Свое нетерпение.
Толпа выходит на широкую полукруглую поляну, украшенную белыми и золотыми гирляндами, блестящей мишурой, и заполненную теми самыми светлячками, что так настойчиво преследовали меня во сне.
Сначала планировалось, что кэрр Акрош должен сказать свое слово как первый маршал королевства перед запуском фонариков и торжественным салютом. Однако из-за сложившихся обстоятельств его заменил Богарт, чья речь напомнила о клубке змей, выползших погреться на солнышко и готовящихся к новой смертоносной атаке. Это было недвусмысленное предупреждение всем врагам королевства, что было весьма своевременно, учитывая, сколько гостей собралось на поляне.
Из рук вежливых служанок мы получили красивые фонарики, и даже Ник со снисходительной улыбкой принял свой. Мы подожгли их за несколько секунд до полуночи. Когда на небе возникли зеленые сполохи конца солнцестояния, Никлос громогласно крикнул:
– Запускаем! – и сотни огней взмыли в небо одновременно с первыми раскатами красного салюта.
Я выдохнула, восторженно глядя вверх. В столице прежде уже видела салют, но никогда фейерверки не были такими грандиозными и разноцветными, с фигурами зверей и птиц, взлетающих высоко-высоко и спускающихся прямо к дворцу. До нас как будто доносились бурные вопли горожан, празднующих начало Нового года на главных столичных площадях, которые мы с Ником посетили утром, перед основным торжеством. А рядом с нами звенели бокалы – нам подали черное вино, и я отсалютовала стоящей в отдалении рядом