верха.
В итоге перед зеркалом крутилась молодая особа в приталенном платье с пышной многоярусной юбкой, расшитой золотыми и черными перьями. Золотыми же нитями поверх белой ткани покрывались буфы и газовые плечики с черными камнями и белыми блестками. Лиф платья доходил до ключиц, но сам материал был настолько прозрачен, что казалось, его и вовсе нет.
Поразительно, насколько легким и воздушным оно получилось. Я кружилась вокруг своей оси, и юбки взлетали так высоко, будто превращались в лебединые крылья, а сама я – в золотую птицу с роскошной диадемой надо лбом. Только она вносила ложку дегтя в прекрасный образ: символ королевской власти безжалостно впивался в кожу, и я с содроганием думала, как буду себя чувствовать к концу дня.
Отпустив служанок и поблагодарив небольшим подарком Маркла, поздравив с окончанием тяжелого года, я вышла из гардеробной в библиотеку, где на жестком кресле возле стола располагался Богарт. Последнего ждали более срочные дела, но ради меня он нашел время и стоически дождался конца затянувшейся примерки.
От его потрясенного взгляда я победоносно улыбнулась. Значит, образ удался, и я произвела впечатление на такого сухаря, как наш канцлер. Протянув руку для поцелуя, проговорила несколько приличествующих слов в знак своей признательности и поблагодарила за изумительную организацию грядущего мероприятия, отметив также старания Фредерика с Винелией:
– Без вашей исключительной исполнительности и высокого профессионализма эти дни не прошли бы так гладко.
Богарт некоторое время сидел молча, а потом заговорил крайне вежливо, деликатно, мимоходом пройдясь по придворным событиям, будто мы встретились ради светской беседы. Однако в глубине мужских глаз таился вопрос, в чем истинная причина моего приглашения. До начала торжества осталось меньше часа, и канцлера ожидали в других местах, но проигнорировать мой вызов он не мог.
– Год заканчивается. Хочу подвести итоги, – объяснила я мягко, очень аккуратно усаживаясь в глубокое кресло напротив него.
На столике между нами – чашки и чайник с крепким чаем, какие-то фрукты, орехи, а также нетронутая плитка шоколада, мимо которой прежде Богарт пройти не мог. Даже мне было заметно, как исхудала «Королевская Тень» – прозвище, данное канцлеру за его вездесущность и полную лояльность короне.
Дэ’Винье справедливо боялись как аристократы, так и незнатная элита города. Чиновники опасались ревизий, купцы и крестьяне с помещиками – возросших налоговых ставок, аристократия – сокращения их численности в правящих кругах, прислуга – возможных обвинений и проверок на преданность. Только военное ведомство держалось за канцлера, но последние дни показали, что и там ропщут, подозревая, что Богарт виновен в аресте Акроша.
– Кэрра Селеста, простите мою прямоту, но, может, уже перейдем к делу? Чего вы хотите от меня? – твердо поинтересовался он, раскрывая папку и демонстративно постукивая по бумаге ручкой.
– Я хочу, чтобы вы подыскали ответственного дракона на должность управляющего королевским приютом. Этот человек должен быть сиротой и, желательно, выпускником Академии общих наук. Не аристократом, – ответила я сухо, заметив, как ненадолго вытянулось худое лицо.
Он быстро записал мои пожелания, а потом уточнил:
– Как же кэрра Фейрис Амори? Разве не она первый кандидат на эту почетную должность?
– Она не прошла проверку лояльности. Как оказалось, женщина в первую очередь хочет извлечь выгоду из своего положения: налоговые послабления, освобождение сына от военной службы. Судя по ее поведению, она не так уж заинтересована в благополучии сирот. По достижении поставленных целей Фейрис при первой возможности покинет столицу. Ее решения и поступки, безусловно, принесли пользу, что я отмечу позднее, но на роль детского опекуна она не годится, – я печально улыбнулась, пока канцлер с каким-то странным уважением поглядывал на меня, продолжая строчить в своей папке. – Соответствующие письменные заверения я уже передала Августу, ваши помощники могут их у него забрать.
– И правда, подводите итоги, – нейтрально заметил Богарт, но в воздухе будто холодом повеяло, особенно когда он звонко хлопнул папкой с металлическими уголками. – Август это особо отметил.
Я улыбнулась и потянулась за чашечкой. Насвистывая что-то себе под нос, налила чай и крайне аккуратно сделала пару глотков, испытывая терпение канцлера, который поминутно поглядывал на часы, тем самым стремясь меня поторопить.
– Вокруг так много соглядатаев. Будто я не член королевской семьи, не будущая королева, а узница. Особа, недостойная доверия. Разве так относятся к будущей супруге короля? – от моих слов Богарт окаменел и впился в меня взглядом, но я сумела почувствовать его сомнения. И правда, зачем Никлос так опекает меня, коли эта опека сравнима со слежкой за опасным преступником?
– Вы уже исчезали посреди ночи во время войны с подводниками. Король беспокоится о вашей безопасности.
– Навещала родных после смерти мужа. Помните его? Артан был хорошим человеком и верным другом короля. Но здесь о нем не вспоминают. Будто его и вовсе не было. Даже из книги имен исчезло упоминание об Арте. Только куцая строка в списке Гадельеров – родился, женился, умер. Ни слова о боевых подвигах и заслугах. Не было такого маршала в Каргатском королевстве, – отметила я с горечью. – Я не должна это обсуждать. Особенно в такой день, и особенно с вами – самым преданным слугой короля. Но, помня те дни, когда думали, что король погиб… я решилась поделиться с вами. Сообщить некоторые детали, о которых вы, вероятно, не знаете.
Я видела, как корежит канцлера, хотя внешне мужчина оставался невозмутимым. Спокойным, как зеркальная гладь воды. Но за последние десять минут он не шелохнулся – сидел неподвижно, будто палку вставили между лопаток. И забыл о времени, слушая мою исповедь.
– Внизу, в тайной королевской темнице, сидит пленник. Внешне – это дэр Томар Бай, но внутри него – вечный по имени Ктуул. Эта сущность жаждет разбудить старых богов и вернуть старые порядки. Никлос ему потакает. Я не знаю, насколько глубоко Ктуул влез в голову короля, но его влияние мы наблюдаем последние два месяца. Есть основания полагать, что вечный близок к цели. Если только не найдутся смельчаки, которые смогут его остановить, – намекнула я. – Которые смогут найти способ убить бессмертного, – мой голос стих до шепота, и Богарт чуть подался вперед, чтобы расслышать.
А потом он рассмеялся. Очень звонко и ненатурально. Заявил, что я мастерица на выдумки и очень ловко придумала пощекотать нервы перед грядущим парадом сказок в ночь Нового года. И пока канцлер смеялся, громко стуча чашкой по блюдцу, другой рукой он раскрыл свою папку и вытянул из нее листок, написав всего одно слово: «Удачи».
* * *
После тяжелого разговора с Богартом я спустилась на первый этаж, чтобы пройти через зимний