для двух довоенных «815-х». Touring (с воцарением мира спешно избавившаяся от своего нового названия, навязанного фашистами) была одной из десятка, а может, и больше, элитных миланских и туринских компаний, занимавшихся сборкой кузовов на заказ. Благодаря связям Буссо в Allemano был создан кузов победившей на Mille Miglia «166-й», но по своему дизайну он был излишне длинным и коробкообразным, и в результате для производства кузовов первых полноценных «Ferrari» класса гран-туризмо была выбрана другая фирма.
Эта честь выпала Андерлони и его мастеровым. К маю 1948 года они уже вовсю занимались изготовлением двух весьма характерных и отличительных кузовов в своей крошечной миланской мастерской, расположенной на Виа Людовико де Бреме. Один из них будет для четырехместной «Berlinetta» (Феррари дал подробные указания по дизайну), а другой для маленького, полнокузовного открытого родстера. По словам Феррари, технические характеристики машин должны были базироваться на исходных данных купе «Lancia Ardea», которую он использовал в качестве личного автомобиля. Это означало, что обе машины будут почти что миниатюрами в сравнении с громадными кузовами Alfa с длинной колесной базой, которые Touring водружал на старые шасси «8C-2900» еще до войны.
Вклад Энцо Феррари в формирование эстетического облика этого проекта был довольно скромным, если не сказать нулевым. Хотя его машины часто хвалили за их изумительно очерченные линии и контуры, нет никаких доказательств того, что он лично каким-либо образом влиял на формирование их внешних оболочек. Если бы он умел делать наброски, до нас дошли бы примеры его работ, но их никогда не представляли публике. Если бы он умел направить свои внушительные силы убеждения на то, чтобы люди вроде Андерлони создавали формы и стилистические образы, служившие яркими воплощениями его собственного художественного восприятия, то мы бы узнали об этом от самих дизайнеров, но они никогда не упоминали о его участии. Вклад Феррари в формирование внешней красоты его машин заключался только в его способности выбирать лучшие кузовные компании Италии, собственники которых взамен создавали для своего клиента прекрасные формы. Однако за Феррари зачастую оставалось последнее слово при выборе расположения сиденья. Поскольку он был крупным человеком, внушительным в обхвате, рулевое колесо размещалось на изрядном отдалении от сиденья под острым углом — чтобы соответствовать его излюбленной позе при вождении. Из-за этого управление «Ferrari» было непростым делом для миниатюрных мужчин и женщин, при покупке машины открывавших для себя тот факт, что личные предпочтения «Коммендаторе» сделали для них задачу дотянуться до руля и педалей практически невыполнимой.
По плану работа над двумя автомобилями с кузовами от Андерлони должна была завершиться к открытию автомобильного салона в Турине 15–25 сентября, через несколько дней после проведения Гран-при. Луиджи Кинетти уже дал понять, что приобретет одну из машин при условии, что их сборка будет закончена до означенной даты. Неизвестно, сказалось ли на здоровье Андерлони давление, вызванное необходимостью в срок закончить сборку пары «Ferrari», или нет, но в июне он внезапно умер, и работа над проектом временно прекратилась. Тогда его сын, Карло Феличе, взял бизнес под свой контроль и работа продолжилась.
К середине лета значительное количество спорткаров «166SC» с характерными закругленными крыльями, как у велосипедов, было уже собрано, но эти машины олицетворяли собой новое, характерное направление развития. Машины с кузовами от Touring были вполне «гражданскими»: они имели верх, окна, встроенные обогреватели, были полностью экипированы для дорожного использования и отличались роскошной кожаной обивкой салона. Между различными итальянскими производителями кузовов шла напряженная конкурентная борьба, в которой каждый стремился переплюнуть другого в плане оригинальности стиля и изысканности, тонкости работы. Каждый кузов вручную изготавливался ремесленниками, отбивавшими алюминиевые панели на деревянных формах или «болванках». Затем, придав им форму, они с нежностью и трепетом укладывали их на легкий трубчатый каркас, отличавший работы Touring — благодаря этой технике получались их фирменные легкие, как перышко, но очень крепкие кузова superleggera (суперлегкие).
У Феррари были все основания полагать, что он преуспеет в деле продажи ограниченного количества автомобилей гран-туризмо, и посему он вместе с Андерлони разработал план, согласно которому Ferrari должна была заказывать кузова у партнерской фирмы небольшими партиями — от трех до десяти штук в каждой. Сотрудники Ferrari будут доставлять в мастерские Touring голые шасси, и на этом этапе клиент марки будет иметь возможность выбрать определенные детали отделки, включая краску, обивку салона, а в некоторых случаях и дополнительные украшения экстерьера. Вплоть до того времени, как Fiat получил полный контроль над Ferrari — это случилось почти четверть века спустя, — все дорожные машины марки изготавливались именно таким образом, следовательно, среди них почти не было полностью идентичных экземпляров.
Пока Соммер с брызгами воды пересекал финишную линию трассы в Турине, ремесленники Андерлони наносили последние штрихи ярко-красной краски на две «166-е». Обе были окрашены в характерный пунцовый цвет с легким оттенком металлика — он резко контрастировал с довольно темной бордовой палитрой, покрывавшей бока первых «125-х».
Туринский автосалон был одним из крупнейших в мире, на нем присутствовали все элитные производители автомобилей и кузовные ателье. 14 сентября 1948 года галерея распахнула свои двери для прессы перед специальным предпоказом, и вошедшие журналисты обнаружили, что две «Ferrari» стоят по отдельности друг от друга. Маленький родстер был единственным представителем новой фирмы Ferrari, тогда как на стенде Touring центральное место оккупировал аккуратный четырехместный автомобиль.
Родстер поразил собравшуюся толпу. Он был изумительной симфонией закругленных, чувственных форм, впрочем, скрывавших от всеобщих взглядов короткую колесную базу машины. Решетка радиатора была широкой, дерзкой и весьма характерной по виду, она не походила на контейнер для яиц (который станет фирменной чертой стиля марки годом позже), скорее на ряд горизонтальных отполированных алюминиевых прутьев. Лобовое стекло представляло собой всего лишь контурный лист плексигласа, а мягкая кожаная обивка была окрашена в беж, контрастировавший с огненно-красной краской кузова.
Кто-то незамедлительно окрестил машину «barchetta», или «лодочка». Журналист Джованни Канестрини написал, что стайлинг машины привел его «в замешательство», но общая оценка двух машин была положительной, и они быстро нашли своих покупателей. Постоянный клиент Ferrari граф Бруно Стерци приобрел компактное четырехместное купе «Berlinetta». Луиджи Кинетти мгновенно перепродал «Barchetta» богатому лос-анджелесскому энтузиасту и дилеру Cadillac Томми Ли. Для Кинетти это был невероятно беспокойный месяц. Он не только занимался продажей первой «Ferrari» американскому клиенту, но еще и участвовал в гонке «12 часов Парижа» в Монлери вместе с британским спортсменом лордом Питером Сэлсдоном. Они пилотировали одну из первых гоночных машин «166SC» и одержали легкую победу — первую победу на длинной дистанции для «Ferrari» за пределами Италии. Она стала значительным прорывом с точки зрения известности марки. Более того, победившую