Он не договорил, словно воздуха не хватило.
– Так что мы победили, – закончила за него Бобби. – Мы молодцы.
– Не радует, да? Я все спрашиваю себя, в чем, черт побери, дело.
– Мы потеряли Холдена.
Алекс покачал головой, побарабанил пальцами по столу.
– Да, это тяжело, но началось еще до того. Нам и раньше приходилось плохо, но раскола в семье не случалось. С другими да, но не у нас. А сейчас Наоми заперлась у себя, Амос – в своем репертуаре. Ты повадилась подолгу гулять. Раньше мы были – команда. Теперь мы с Клари играем в картишки и волнуемся за всех.
Бобби расслышала в его голосе упрек и рада была бы огрызнуться. Но ведь Алекс прав. Что-то испортилось в самой основе. И давно.
В коридоре что-то сказал Саба. Ему ответил женский голос. Слишком тихо, слов не разобрать. За соседним столом смеялись какой-то шутке. Бобби подалась вперед, оскалившись так, что заболели щеки.
– Холден – он не просто Холден, – начала она, сознавая, что говорит не о том, и все же не желая молчать. – Он – лицо «Росинанта». О нем шумели в новостях, когда меня с вами еще не было. Он особенный. Мы сделали дело, потеряв одного человека. Это победа. Если бы попалась я или Клари, мы бы все равно праздновали победу, но попался Холден. И нам кажется, будто мы потеряли счастливый талисман.
– Им, конечно, кажется. – Алекс ткнул большим пальцем в соседнюю компанию. – Но мы его и прежде теряли и не ломались от этого. Когда они с Наоми ушли, было грустно. А потом оказалось, что они вовсе и не ушли, и вышло чудно.
– То-то и оно. Капитан Драпер может быть капитаном, пока Холдена рядом нет…
Алекс подвинулся к ней, заглушил ее слова:
– Но мы-то знаем: что бы ни было между тобой и Амосом, началось это не с ухода Холдена. И не с его возвращения. Началось, когда эта жопа вперлась с Лаконии и растолкала всех по углам. А теперь Наоми свернулась в койке, и гори все синим пламенем…
– Она не помогает с расшифровкой?
Алекс резко мотнул головой.
– Она не вправе устраняться, – сказала Бобби. – Она лучший программист на станции. У Сабы есть хорошие технари, но она лучше. Отказаться от работы из-за того…
Из-за того что погиб любимый… И снова Бобби стало больно и стыдно.
– Она нам нужна, – согласился Алекс. – Если хочешь, я с ней поговорю. Или хочешь сама дать ей пинка?
– Вообще-то не хочу.
– Вот и хорошо, потому что меня не тянет приказывать Амосу подобрать сопли. Он, значит, на тебе.
Бобби сама удивилась своей улыбке. На миг удалось поверить, что они сидят в тесном камбузе «Росинанта». Разгоняются от врат к звездам. Она тронула Алекса за плечо, благодаря за дружбу. И за то, что, как бы ни было хреново, они все еще стараются держаться вместе.
Улыбка Алекса сказала ей, что он понимает и без слов.
– Годится? – спросил он.
– Тебе Наоми. Мне Амос. Потом, если Холден жив, находим его, вытаскиваем и к черту сваливаем из Додж- сити, пока во врата не влезла следующая жопа.
– Ну вот, теперь дело говоришь, – кивнул Алекс и вздохнул. – И это хорошо, потому что я собирался сказать, чтобы ты бросила хныкать, и не очень-то радовался предстоящей зуботычине.
* * *
Саба стоял в расширении коридора, рядом со снятым и не возвращенным на место щитком. Он вскинул руки, придерживаясь за потолок с бессознательной легкостью человека, всегда готового к неожиданному движению корабля. И поднял голову навстречу подошедшей Бобби.
– Привет. Амоса ищу, – сказала та.
– Проблемы?
– Найду – скажу. Он не отвечает на вызовы.
Саба насупился.
– Кве шанси кве Холдена?
– Я не слишком верю, что он в одиночку пошел спасать, – сказала она. И, подумав, добавила: – Но и не поручусь, что нет.
– Постарайся, чтобы нет, – попросил Саба. – На шее и так хватает, и все больше наматывается, да?
Она уловила что-то в его интонации.
– Новости?
Поколебавшись, Саба мотнул головой: «Сюда иди!»
– Ты ищешь своих, а я – тебя. Начать с хорошего или с неприятностей?
– С хорошего, – ответила Бобби. – Мне хорошего не хватает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Койо из уборщиков передал. Холден живой. Заперт накрепко, по не убит.
Ком у нее внутри полегчал. Что бы там ни было, опа его не убила. И когда найдет Амоса, можно еще и это ему сказать. Как хорошо, что она наткнулась на Сабу прежде, чем на него. Надо дать знать Алексу. И Наоми. И всем. Чувство облегчения захватило ее целиком.
– Это… хорошо. А неприятности?
– Новости от Союза. Через шпионский транслятор.
– Постой… – Бобби двинулась вслед за Сабой к его каюте. – Я думала, его отрубили?
– Ради этого снова включили, – пояснил Саба. – И он сразу схватил торпеду. Драммер решила, что дело стоит риска сжечь канал связи.
– Значит, серьезное дело.
– Идем, посмотришь.
Сообщение Драммер висело на каютном мониторе. Лицо ее поразительно изменилось. Мало сказать, что президент выглядела осунувшейся и усталой. Она постарела, словно в последние несколько недель день шел за годы. Саба молча запустил сообщение с начала. Бобби дослушала до конца, повторила, чтобы ничего не упустить. Потерянная Паллада, потерянное время…
– Ну, – начала она. – Дерьмо господне…
– Угу. Поставил своих перебирать все, что мы перехватили. Хотя бы то, что успели расшифровать. Ни слова о выпавшем времени и кипящем вакууме.
– Даже если что-то найдем, тишком передать не сумеем, транслятор-то сбили.
– Тишком – нет, – согласился Саба. – Но проорать сможем. Выбрать бы время без ошибки. Медина – больше не дом. Не для нас. Будем разбегаться – может, пошлем кое-что Дому народа. Скажем, если будет что сказать. Если будет.
– И то верно, – согласилась Бобби. – План теперь такой, да? Расчистить дорогу и эвакуировать всех, кого сумеем, до подхода нового корабля?
– Подполью уже сообщил, – сказал Саба. Судя по голосу, он вымотался не меньше Бобби. – Только тем, кому доверяем. Велел готовиться. Откроется окно – на корабли и ходу. В разные стороны. Труднее убить, когда не все вместе.
– И лучше, чтобы не знали, кто куда ушел, – добавила Бобби. – Хорошо бы до ухода убрать датчики Медины.
– Было бы мило, – тускло согласился Саба.
– Ты как, держишься? – спросила его Бобби.
Саба пожал плечами, глядя на женское лицо в мониторе.
– Эта женщина – мое сердце, а я ее потерял. Корабль потерял. Место среди своих потерял. Вражеский корабль убивает мои города и станции, а теперь еще может выключить мозги всей системе разом. И на меня идет второй такой же. Все эти бронированные десантники готовы прострелить мне и моим черепушки, а самый длинный на тысячу миров язык во вражеской тюрьме. Учитывая все, я в полном порядке.
– Холден нас не выдаст. Прессе он много лишнего скармливал, но тут другое.
– Раз он у них в руках, будем и мы. Не скажу о нем дурного, но эти люди с Марса. Спроси народ из старого АВП, как марсиане вели допросы. Сломаешься, рано или поздно. Без если. Лучше бы он погиб.
– Можно сменить место, – предложила Бобби. – Есть норки, о которых не знал Холден?
– Мало, – нехотя признал Саба. – А теперь того меньше. Мои люди уже перебираются. Пока для тебя и твоих есть место, ио скоро не будет. Это ненадолго. И…
Он покачал головой.
– Что – и? – насторожилась Бобби. – Если есть что- то еще, я должна знать.
Саба повел плечами, кивнул на экран.
Когда до того дойдет, если дойдет, в какую систему нам никак нельзя? В Сол. Я мог бы попробовать любую другую. Уйти в любую. Но, куда бы ни ушел, ее там не будет. Было легче, пока работал транслятор, а без него мне как…
По темной щеке Сабы поползла слеза. Бобби отвела взгляд.
Так легко забывалось об остальных. Не только о Сабе – обо всех. О командах всех кораблей, застрявших в доках рядом с «Роси». О детях в мединских школах, о врачах в мединских больницах. Об артистах, исполняющих живую музыку перед кафе из любви к искусству. Медина больше всего напоминала космический город тех времен, когда космических городов еще не было. Она стала домом для целого поколения, и на каждого в этом поколении теперь легла тяжесть, которая делала трудным каждый день. Бобби вспомнила заключенных в клетках тюрьмы, сердитого мужчину, пришедшего на них посмотреть. Кто оставался у него в Сол, кого он там потерял? Что не давало ему уснуть по ночам?