Счетчик перешел на минуты до максимального сближения с «Бурей». Семь минут тридцать три секунды.
Скользнула в сторону дверь, в нее призраком проник Воган с грушей в каждой руке. Аромат чая окутал Драммер несколькими секундами позже. Воган молча протянул ей напиток. Груша согрела ладонь, чай был крепкий, сладкий.
– Трудный день, – заговорил Воган.
Странное дело. Она не питала к помощнику ни приязни, ни антипатии, но привыкла на него полагаться. И теперь, в этот мучительный час, рядом с ней вместо Сабы оказался этот скалолицый политический чиновник. Вселенная умеет пошутить, и чувство юмора у нее зубастое.
– Трудный, – согласилась Драммер.
«Буря» на дисплее медленно продвигалась к Солнцу. Станция Паллада должна была остаться у нее по правому борту, слишком далеко для невооруженного глаза. Адмирал Трехо тоже будет смотреть представление на экране. Смерть Паллады соберет столько зрителей, сколько ни один спектакль в истории. Пять минут пятнадцать секунд. По счету Паллады – сейчас.
Она еще раз глотнула чаю, ощутила горячее языком и нёбом, броуновское движение теребило нежную плоть, задевая вкусовые пупырышки языка. Молекулы сахара находили для себя подходящие гнезда, нервы из мышцы языка передавали сигнал в тело, словно она пила дважды: сперва жидкость, а следом электрический разряд. Закружилась голова.
Драммер хотела отставить грушу, но стол ушел вдаль, увиделся сквозь мешавшее смотреть облачко воздуха – атомы и молекулы сталкивались друг с другом, отскакивали, завертевшись, и сталкивались снова. Суета хуже, чем на станции трубы.
Она хотела позвать Вогана. Она его видела: прямо перед ней представал изрезанный ландшафт его кожи, фрактально знакомый на любом уровне. Она попыталась уловить выражение лица, но настолько сфокусироваться не удалось. Все равно что всматриваться в лик Божий. Что- то билось, пульсировало, тикало так часто, что почти не отмечалось сознанием. Пульс собственного мозга, темп его работы. Мозг пел хором, и она слышала, как слушает его хор.
Драммер выронила грушу. Та брякнула по столу, покатилась, упала, закрывшись на лету, не потеряв ни капли чая. Воган сделал шаг и рухнул на колени. Глаза круглые, потное лицо бледнее смерти. Драммер медленно села. Ноги не держали.
– Боже, – выговорил Воган, – Бессе боже.
Драммер не поняла, богохульствует он или молится.
Таймер на дисплее показывал две минуты двадцать секунд. Что бы ни произошло, это заняло почти три минуты ее жизни. А казалось, меньше. Может, она отключалась?
– Надо… – Слово прозвучало странно, она продолжала слышать обертоны вибрации собственных голосовых связок. – Надо узнать, что это было.
– Мне не надо, – отозвался Воган. Он плакал. Густые слезы, расползаясь, стекали по щекам.
– Воган! – прикрикнула она, начиная узнавать свой голос. – Придите в себя. Мне надо узнать, что это было.
– Я все видел, – сказал он.
– Какой широкий кругозор! Что произошло? Всё. Представьте доклады.
– Да, – проговорил он и, после паузы, поправился: – Да, мэм.
Но он уткнулся лбом в колени и не двигался с места.
Таймер на дисплее вышел на двенадцать секунд, и «Буря» открыла огонь. Не снарядами – магнитным лучом, о котором доложил Саба. Тем самым, что сорвал всю защиту медленной зоны и выбросил гамма-лучи за все врата. Станция Паллада исчезла, как задутый огонек свечи, не дожив расчетных одиннадцати секунд. Они примерно в пяти световых минутах, значит, это случилось… по счету «Бури», два события совпадали.
– Тюра! – велела Драммер. – Камерона Тюра ко мне.
* * *
– Вы должны понять, что технология станции Кольца не отменяет скорости света, – внушал ей Тюр, дергая кадыком как шариком на резинке. – В одном мы абсолютно уверены – скорость света ограничивает и протомолекулу. Все их конструкции ее обходят посредством разного понимания локализации. Это совсем другое дело.
Говорил он быстро и, как показалось Драммер, большей частью сам с собой. Ее присутствие заставило его рассуждать вслух, но на тон научного консультанта Тюр не переключился. Скорее он напоминал шимпанзе, с визгом тычущего пальцем в место, куда ударила молния.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Если разобраться, сами врата тоже ограничены скоростью света. Стратегия создателей протомолекулы: отправить мостостроителя на субсветовых скоростях в среду, где найдутся устойчивые репликаторы, оседлать их и использовать для… для пробоя в другое пространство. Переходя от врат Сол к Лаконии или там Илосу, мы не разгоняем корабли сверх скорости света, а просто срезаем путь, потому что медленная зона расположена в другой локализации, в которой весьма различные в нашем восприятии места могут оказаться совсем рядом.
– Потрясающе, – оценила Драммер. – Это было оружие?
Тюр выпучил глаза.
– Что – оружие?
– Это… – Она пошевелила пальцами у него перед носом. – Эта чертовщина. Галлюцинации, выпавшее время. Это оружие? Лаконцы в состоянии в любой момент нас так выключить?
– Это… было связано с их оружием, – ответил Тюр. – В смысле совпало по времени, но в том-то и штука. На самом деле время не так работает. «В то же время» – дикая лингвистическая фантазия. Так не бывает. Одновременность – это совсем другое.
Он помахал руками, растопырил их, показывая: «чем все это».
«Та чертовщина» не ограничилась ни конференц-залом, ни Домом народа. Она охватила всю систему: Землю и Марс, спутники Сатурна и Юпитера. И даже научные станции на лунах Нептуна и Урана, и лабораторию изучения глубокого космоса в поясе Койпера. Сообщения оказались на удивление одинаковыми: галлюцинации и провалы во времени начались точно в тот миг, когда «Буря» пальнула из своей магнитной пушки по станций Паллада. Уточним: в тот миг по счету «Бури». Тюр это особо подчеркнул. Вроде как считал важным.
– Когда они стреляли в медленной зоне, такого не было, – напомнила Драммер. – Почему этого не случилось с Мединой?
– Что?.. О, нет, этого мы не знаем. Пространство Кольца и станции в нем, и врата – мы не знаем, как они соотносятся с нормальным пространством. Физические законы там могут отличаться. Я хочу сказать, та система активна, и выход энергии от их магнитного оружия был меньше, чем вызванный им выброс гамма-излучения, значит, источник мог быть не связан с «Бурей» per se. Но штука в том, что я не уверен, было ли это распространяющимся событием. Если нет, то оно не нарушило световой предел.
– Ничего не понимаю, – процедила Драммер.
– Ну, я о том, что если бросить в пруд камешек, пойдут круги. Они распространяются, а распространение их ограничено скоростью света. А представьте, что вместо камешка вы бросили лист обшивки. Так, что он сразу накрыл всю поверхность пруда. И не имеет значения, что событие запущено из одной точки, поскольку произошло оно всюду сразу. Не в точечной локации, а в нелокализированой локации.
– Нелокализированной. Локации. – Драммер зажала глаза ладонями. В горле злость сплелась со страхом. На корне языка затаилось: «Ты мне объясняешь, что ни хрена не знаешь».
– Каждый будет воспринимать это так, будто действие началось от него и распространялось во все стороны со скоростью света, но в действительности…
– Плевать, – перебила Драммер. Сказано было резковато, по куда мягче того, что просилось на язык. И все равно Тюр попятился от нее. – Что это было, что оно меняет в вашем понимании физики вселенной… мне плевать. Все это для меня не важно.
– Но…
Они продемонстрировали оружие, которое как минимум разорвало Палладу на облако сверхускоренной пыли. Я готовлюсь бросить против этого тысячи солдат на сотнях кораблей. От вас я хочу услышать, вызван этот глюк сознания их атакой или они могут повторить то же самое, когда вздумается? Предвидели они такой эффект? Испытали ли его на себе? Потому что, если они по своему усмотрению умеют на несколько минут отключать нам мозги, мне понадобится совсем другая стратегия.
Под конец она перешла на крик. Не собиралась орать. Тюр простер к ней ладони, отгородился, словно испугался, что она бросится на него. Прекрасно, пусть опасается. Может, так ему легче будет сосредоточиться.