– Хочешь сказать, он тебе не поверил?
– Нет.
– Зашибись! – другого слова подобрать я не сумела.
– Мы часто, наверное, не очень удачно шутим. Я бы тоже не поверил. Особенно бывшему стакеру из другого братства.
– Но ты и Сандр не такие! – заявила я слишком резко.
– Мы такие же. Просто ты не всё о нас знаешь. В другой среде многое не так. Там ты сам по себе, среди таких же убийц. Просто прими это и не ищи оправданий. Дуэл спровоцировал тебя и успокоился. Важно, что он поверил. А уж как это произошло – теперь без разницы. Дуэл ухмылялся, когда я сказал, что на стакеров идёт охота. До них ещё не докатилось. Мы… немного самоуверенны, считаем, что среди мужчин нам нет равных. Переоценивать себя и недооценивать противника – всегда плохо. И хватит об этом.
У меня всё равно не укладывались подобные жестокие игры в башке. Интересно: а если бы я не кинулась? И вообще, чем я, собственно, отличаюсь от других зеосских девчонок?
– Ты отличаешься, Дара. Кто присматривается и прислушивается – понимают это. А уж стакеру с его инстинктами и чутьём подобное очевидно. И ещё. У тебя – другая магия.
Вот здрасьте, приехали.
– Нет у меня никакой магии. Вообще. Это всё Зеосс ваш. Вернусь домой – и кончатся штучки-дрючки с огненными руками, притяжением животных, шестым чувством и прочей ерундой.
Он ничего не говорит, смотрит лишь терпеливо и ласково, как на маленького ребёнка. Из-за его взгляда хочется спорить до посинения, но я понимаю, что бесполезно. Киплю внутри, как самовар.
– Ты во всех, Дара, ищешь хорошее, пытаешься идеализировать.
– Кажется, мы уже говорили об этом, – бурчу ворчливо, словно старая бабка-сплетница. – Я недалёкая, пустоголовая, неответственная, строптивая сквернословка – пора уже давно запомнить. Вот не думала, что у тебя с памятью ку-ку.
– Постоянно хочешь казаться хуже, чем есть.
Его ослиное упрямство непрошибаемо. Ой, про осла надо не вспоминать. Сразу Ушан перед глазами. Я сглотнула слёзы.
– Ты не понимаешь. Может, я поэтому сюда попала. Для перевоспитания. Я ведь в тот вечер с мамой поругалась. Домой поздно пришла, мусор не вынесла… Всё казалось: придирается, несправедливо относится. Я вся такая хорошая, а она цепляется без конца. А сейчас посмотрю: дура я дурой.
– Не надо, Дара.
Он всё равно добрый, Геллан. Не хочет видеть и слышать очевидное, а меня несёт, как машину без тормозов.
– Надо, Геллан, надо. Я ведь вижу: ты бы многое отдал, чтобы твоя мама была жива. Вон, Ренн с Риной тоже мать ищут. У Сандра никого нет из родных, Пиррия без матери росла. Инда как неприкаянная. И так далее. А я не ценила то, что есть, не понимала.
Самобичевание до добра не доводит. Становится трудно дышать, но я не хочу плакать. Кажется, я здесь норму по слезопотокам на сто лет вперёд исчерпала. В жизни столько не рыдала. Но знаете? Хорошо, что я обо всём ему рассказала. Не стало мне легче, нет, однако я наконец-то сама поняла нечто важное, что покоя не давало. Это как смотреть в кривое зеркало и видеть не то, что на самом деле есть. И вдруг – глянуть в глаза и замереть: вот же оно, настоящее! Проходило мимо, а сейчас как на ладони, с настоящим, неискажённым лицом.
Я старательно отвожу глаза. Стыдно признаваться и вытаскивать грязь из души, но по-другому я сейчас не могу.
Вздрагиваю. Геллан накрывает мою руку своей. Слишком горячо, прям обжигает.
– Недалёкая и пустоголовая девочка никогда не смогла бы понять, что была не права. Неответственная никогда не защищала бы тех, кто нуждается в помощи. Мы все ошибаемся, совершаем поступки, за которые стыдно. Но кто-то признаёт свою неправоту и делает выводы, а кто-то так и живёт, считая, что он непогрешим.
Нет, Геллан всё же святой. Но сейчас я не хочу спорить, потому что он сказал правду, через которую я не переступлю. Иногда так важно, чтобы кто-то в тебя верил, понимал, подбадривал и не давал скатиться в глубины самоедства.
Геллан
Как только свернули на основную дорогу, пришлось остановиться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Впереди лес, – кратко сказал Геллан.
Одна Дара не понимала, что это значит. Остальные подобрались, на лицах застыло напряжение. Собственно, ради неё он и решил сделать некоторые разъяснения.
– Нам его не обойти, поэтому идём осторожно, не спеша, очень внимательно вглядываясь в растения и деревья. Впереди – Раграсс, Сай и Вуг. Позади пойдём я, Сандр и Дара. Ренн и Рина – по центру. Внимательно, тихо, спокойно.
Он пытался передать собственную уверенность, что жила только в его голосе. Внутри твёрдого спокойствия он не чувствовал, но показывать подобное перед своими людьми – значит заранее обречь путешествие на провал.
– Расскажи ей, – потребовала Иранна.
Муйба права: лучше рассказать сразу, чем держать в неведении, а потом каяться, когда Дара по незнанию сунет куда-нибудь свой любопытный нос. Геллан видит, как встрепенулась девчонка. Под её пытливым взглядом становится тревожно. Сможет ли?..
– Помнишь спасение ткачика?
На реальных примерах легче объяснить и меньше говорить придётся.
Дара кивнула.
– Помнишь ловушку из галатий?
Ещё один кивок в ответ.
– Здесь будет то же самое, только во много раз опаснее. Ты мало сталкивалась с растениями Зеосса, больше с животными. А то, что видела, – домашнее и прирученное. Там, за чертой, совсем другой мир: дикий, необузданный, опасный. Другие животные и абсолютно другие растения. Более разумные и хищные. Поэтому мне важно, чтобы ты была рядом, понимаешь? Всегда рядом и ни шагу в сторону. Думаю, и так хватит приключений и неожиданностей.
– Я поняла тебя, Геллан.
Она произносит слова серьёзно, тяжело вздыхает. Для бунтарки – это тяжёлый шаг – повиноваться, а он радуется в душе, что путешествие началось не сразу после её появления здесь. Теперь она больше понимает.
Они выстраиваются цепочкой, Геллан ещё раз окинул взглядом каждого, и только после этого их небольшой отряд трогается в путь. Хорошо, что для всех, кто умеет держаться в седле, они подобрали лошадей в Розовом. Всё хорошо. Главное – быть настороже.
Впереди чёрной полосой виднеется Груанский лес. Именно чёрной – никаким другим цветом, хотя Геллан знает: там хватит красок и впечатлений – тоже.
Лес всё ближе и ближе. Вот уже видны корявые, огромные деревья-стражи: тёмно-синие стволы, широкие ветви-лапы с растопыренными пальцами; листьев почти нет – виднеются на верхушках, как хохолки облезлые. Просто так не войдёшь. Об этом знают все, кроме Дары.
– Я всё думаю, – подаёт голос Небесная, – как же мы по лесу с возами проедем? В лесу ж нет дорог?
– Увидишь, – сжимает губы Геллан. – Наши растения необычные. Они не стоят на месте.
Не доезжая до стражей, процессия останавливается. Геллан видит, как спешивается и оборачивается Росса.
Он едет вперёд, Савр осторожно переставляет копыта, будто пробует твердь на ощупь. Дара, словно приклеенная, едет на Неваляшке рядом, не отставая и не вырываясь вперёд.
– Позволь мне, – сверкает зелёными глазами лендра. Тёмные волосы расплескались по плечам тяжёлыми волнами, на ярких пухлых губах – лёгкая азартная улыбка. Из пальцев как только искры не сыплются.
– Попробуй, – соглашается, зная, что стражи благосклоннее принимают женскую силу.
Геллан чертит в воздухе знак Удачи: сейчас любая помощь не помешает. Росса направляется к стражам. Иранна хмурится. Сандр странно напрягается. Все глаза жадно следят за лендрой, за каждым жестом, взмахом её яркой юбки, что слегка прикрывает колени.
Он видит, как зеленеет от волнения Офа. В глазах её – слёзы. Наверное, она жалеет, что не смогла вызваться первой. Но Геллан всё равно не позволил бы домашней, ни разу не знавшей дорог и опасностей девушке подойти близко к зловещему лесу, будь она хоть сто раз деревуном.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Росса подходит к стражам вплотную, мягко покачивает раскрытыми руками, гладит распахнутыми ладонями воздух и плавно опускается на колени.