Дойнарта, от чудовища. Последнее, повинуясь приказу Снежного, метнулось следом, скользя меж развалин омерзительным ужом. От ударов хвоста гротхэна трещал камень, дрожала земля.
Дрожала я.
– Ливи, Ливи, ну куда ты бежишь? – насмешливый голос Снежного сливался с шипением чудовищного змея. – Здесь негде спрятаться. А он и быстрее тебя, и сильнее. Сдайся. Тогда обретешь покой. Короткая боль, и все закончится. Ну же, не упрямься!
Я закричала, когда поняла, что падаю. – Острый шип хвоста прошелся по ногам, разрывая юбку, лишая равновесия. рухнула на колени, чувствуя, как кожу печет от боли. Перекатилась на спину и к своему ужасу увидела склоняющуюся ко мне обожженную морду твари. Две другие, сверкая ледяными клыками, почти касались моих плеч.
И меня парализовало осознанием, что эти клыки сейчас в меня вонзятся, растерзают… Уже видела в затянутых тьмой глазах свой конец и мысленно сдалась. А когда ощутила, как длинный змеиный язык, скользнув по коже, овился вокруг моего горла… Зажмурилась, не в силах, смотреть на монстра, не желая его чувствовать…
И вдруг услышала, как торжествующее шипение обрывается, скользкая удавка вокруг шеи ослабевает, повисает на плечах жалкой тряпочкой.
Какая гадость!
Хьяртан-Киллиан Эртхард
Портал привел их прямо к руинам храма и, как оказалось, вовремя! При виде мерзкой твари, жадно тянущейся к Ливии, из груди Снежного вырвался почти звериный рык. Несколько мгновений ему потребовалось, чтобы преодолеть расстояние, отделявшее его от девушки. Длинный раздвоенный язык гротхэна обвился вокруг горла Ливии, стремясь задушить, и у Хьяртана потемнело в глазах: от страха за нее и от ярости. Меч просвистел в воздухе, отсекая язык чудовища.
Гротхэн взвился, зашипел. Чешуя вздыбилась, становясь ледяными шипами, острыми и опасными.
– Ты в порядке? – только и успел спросить Хьяртан.
Ответа не услышал – тварь ударила хвостом, отбрасывая его в сторону, сметая заиндевевшие травинки и мелкие камни вместе со Снежным.
– Уведите Ливию! – приказал он воинам, чувствуя, как бок печет от сильного удара.
Морщась, поднялся и подобрал оружие. Солдаты бросились к девушке, но не смогли к ней приблизиться. Чудовище будто только того и ждало, вонзило в одного ядовитые клыки, а другого с яростной силой ударило острым, как наконечник стрелы, хвостом.
Хьяртан метнулся к гротхэну, одновременно вскидывая руку, пряча Ливию под защитным куполом снежной силы. Тут же накатила слабость, еще более острая, чем та, что одолевала его поутру, и та, что испытывал без поцелуев бунтарки, но он лишь плотнее сцепил зубы, крепче сжал рукоять оружия.
Гротхэн атаковал снова, пытаясь раздавить его, уничтожить. В последний момент Снежный успел откатиться в сторону, и жертвой чудовища стала колонна, рассыпавшаяся мраморной крошкой.
Краем глаза Хьяртан заметил, что одного солдата змей швырнул на ступени, как поломанную игрушку. Кровь, залившая поросшую травой лестницу, казалась почти черной, и такими же черными, бездонными были глаза монстра. Отыскать второго воина Снежный не смог, но понял, что с гротхэном он остался один на один.
Змей ударил, не дав ему возможности даже выдохнуть, но Хьяртану удалось увернуться. Почти… Он не сразу почувствовал, как рукав рубашки, точнее, оставшиеся от него лохмотья, липнут к коже, напитываясь кровью, и в тот же миг над руинами взметнулся испуганный крик Ливии.
Девушка бросилась к нему. Кажется… Мгновение, и все внимание Снежного снова сосредоточилось на гротхэне. Распаленное запахом крови, разъяренное сопротивлением, чудовище атаковало снова и снова. Хьяртан едва успевал уворачиваться. Туман перед глазами сгущался, а магии, уходившей на поддержание защиты Ливии, почти не осталось.
Как и сил держать оборону против твари.
Только мысль о том, что, если падет он, погибнет и Ливия… его Лив… помогала оставаться в сознании, цепляться за этот мир и за надежду, что все-таки сумеет победить.
Чувствуя, что к девушке не подобраться, змей сосредоточился на Хьяртане. Вскинул хвост, собираясь обрушиться на него очередным яростным ударом. Три раскрытые пасти зависли рядом, чтобы при первой же возможности вонзиться в жертву клыками. Скользнув под осклизлым, вздыбившимся волной туловищем, Хьяртан замахнулся. Свист меча, удар, и шипение, наполнившее развалины, превратилось в утробный не то вой, не то рык раненой твари. Одна из голов гротхэна откатилась к испещренной трещинами арке, другие взметнулись к небу, продолжая оглашать окрестности жуткими звуками.
– Осталось две, – процедил Снежный, собирая в кулак остатки сил.
Хотелось обернуться, отыскать Ливию взглядом, убедиться, что она в порядке, но отвлекаться, даже на мгновение, было опасно – гротхэн готовился к новой атаке.
Секунда, другая… Пальцы Снежного сжали крестовину меча, и солнце, на миг пробившееся сквозь грозовую завесу, бликами скользнуло по широкому лезвию. А потом… Оружие вдруг стало невыносимо тяжелым, и вместе с ним потяжелели руки. Хьяртан хрипло выдохнул, почувствовав, как в него проникает острая сталь, отнимая последние силы вместе с надеждой. Оставляя боль и тьму. Толкая в пустоту.
– А на брата никакого внимания, – раздался позади голос, больше похожий на шипение гротхэна. – Обидно, Хьяртан. Я для тебя всегда был лишь досадным придатком к Эртхардам. Ты никогда не ценил меня, брат. Ни-ког-да. – Дойнарт глубже вогнал в него оружие, процедил сквозь зубы: – Но, может, хотя бы теперь оценишь.
Ливия Селланд
Все происходило слишком быстро, ужасные картины перед глазами сменялись молниеносно, стремительно, как меняются абстрактные фигуры в калейдоскопе. Только сейчас я смотрела не в детскую игрушку, а на кошмар, в который, как в ловушку, мы угодили.
Хьяртан спас меня. Спас!
И за это тварь его чуть не убила. Крик застыл на губах, когда чудовище отшвырнуло Снежного, словно он был легче воздуха. Стянув с плеч ларгов язык, который не имел никаких шансов стать экзотическим дамским аксессуаром, я бросилась к любимому. По его приказу мне наперерез метнулись стражи, но обоим не повезло стать поживой мерзкой твари.
– Хьяртан!
Не знаю, услышал ли он меня. Земля гудела и тряслась, а может, это у меня шумело в ушах. Звуки вдруг приглушились, и вокруг меня сомкнулся мерцающий полог. Почему-то гротхэну я тут же стала неинтересна, он словно забыл обо мне, зато с упоением нападал на Хьяртана, а тот, казалось, и на ногах едва держался!
Ну почему не поцеловала его утром?!
Почему не пришла к нему, чтобы… Чтобы сказать, как сильно его люблю. Как становлюсь сама не своя, когда не вижу его хотя бы полдня. Как волнуюсь и радуюсь, ощущая на себе его взгляд. Как замирает сердце, когда он меня касается, а кожа словно воспламеняется…
Проклятье!
Гротхэн его задел, и сердце не просто замерло – оно остановилось. Плечо Снежного окрасилось кровью, я закричала, но толку от моих воплей было так