Я не стала предупреждать незваных гостей о своём присутствии и кричать на весь дом, что уже пришла, выходите, кто, самый смелый. А, степенно шагая, вышла на центр комнаты, огляделась. Единственное, что приметила, так это женский плащ, небрежно брошенный на диван. Его я подняла и могла отметить только то, что эта вещица принадлежит весьма элегантной особе, которая знает себе цену. Лёгкое платье, в котором стою я, ни в какое сравнение не идёт. В сердце забралась царапающая тревога. Снова глянула на плащ в своих руках с уверенностью отмечая, что сегодня на улице пекло и этот атрибут абсолютно не нужен, только вот если…
— Кто вы такая?! — Раздался голос за моей спиной и я резко обернулась, продолжая сжимать ткань в руках.
Увидела перед собой женщину, настроенную весьма недружелюбно, она тут же выхватила из моих рук свою вещь и вернула на диван. Взглядом окинула с ног до головы, криво ухмыльнулась и посмотрела увереннее.
— Я спросила, кто вы такая. Ответите сами или вызвать полицию?
— Я живу в этом доме. — Ответила я спокойно, вглядываясь в незнакомые черты лица.
Женщина, возрастом за шеспятьдесят, но ухоженная. Высокая, крупная, при этом она оставалась стройной и изящной. Не в чертах лица и не в изгибах тела, скорее, это изящество сквозило изнутри, она была пропитана этим. Припоминая свою работу и, в частности, недавно отредактированный любовный роман, я бы отнесла её к высшему классу общества. Но не по благосостоянию, не только по нему, а по родовому происхождению. Такая осанка, такая гордость, такой взгляд.
— Что значит живёте? Неужели Дима завёл себе приживалку? — Отвлекла женщина от размышлений и я дрогнула, чуть отступая. В голосе столько надменности, ч. Что её наизнанку выворачивает от отвращения ко мне.
— Я работаю и не приживалка. Могу узнать, кто вы такая?
— Я? Я владелица этого дома. — Бросила она с вызовом.
На наши голоса пришёл ещё и мужчина, чуть выше женщины, в очках, с благородной сединой в светлых волосах. Взгляд и жесты мягче, но смотрел на меня с такой же опаской.
— Алексей, ты посмотри, какие наглые. — Я догадалась, что это родители мужа, но сказать об этом не успела, дама снова обратилась ко мне. — Девушка, если вам позволили остаться здесь на ночь и поимели во всевозможные отверстия, то это вовсе не значит…
— Марго. — Строго и укоризненно перебил её мужчина, потому как я, в буквальном смысле, потеряла дар речи.
— А что я такого сказала? Будто ты не знаешь своего сына. Не думаю, что хоть у одной шлюшки осталось место…
— Марго! — Она засмеялась злым громким смехом.
— Мало мы их гоняли? Эта ничем не лучше. — Разговаривала она так, словно меня и нет рядом, а потом глянула внимательнее, прищурилась. — А что это у тебя в руке? Ключи?
Она посмотрела так, словно сейчас же набросится и отберёт их, поэтому я сжала кулак сильнее и отступила на шаг.
— Выбирайте выражения. Я не шлюшка и не проститутка или как там ещё вы планируете меня оскорбить. Я жена Димы. А кто вы такая…
— Жена-а?! — Женщина изогнула изящную бровь и выдвинула правую ногу чуть вперёд, демонстрируя идеальную, третью танцевальную позицию. — И когда же вы поженились, позвольте узнать? Вчера? — Продолжала она насмешливым тоном. — Потому что не далее как в воскресенье, когда я разговаривала с сыном, никакой жены и в помине не было.
— Маргарита, — процедил мужчина сквозь зубы, она вызывающе повернула голову в его сторону и вытянула губы вперёд. Я невольно отметила, что Дима так же делает, притворно пытаясь изобразить внимание, — я думаю, как только придёт Дима, он сам всё нам объяснит. Не думаю, что у девушки есть основания всё это придумывать на ходу. Не так ли, юная леди? — Он мягко улыбнулся. Вот мягкость, действительно, у Димы от отца. Я слабо улыбнулась в ответ и сплела пальцы, не зная, что сказать, а вот женщина в этот момент потемнела лицом, нахмурилась, хотя до этого до такой явной демонстрации своего настроя не показывала.
— Где ты взяла это кольцо? — Спросила она тоном, на который нельзя не отреагировать. Мужчина тоже нахмурился, когда увидел, куда устремлён её взгляд. Я уличила, как уже поняла, свекровь, в жадности, наверняка оно действительно стоит тех денег, о которых говорила Лиза, но вслух не произнесла ни слова.
— Мне его подарил муж в день нашей свадьбы. — Я тоже уступать не собиралась. И тоже умею задирать подбородок. И плевать, что кто-то счёл меня недостойной. Руки скрестила на груди, всё ещё крепко сжимая ключи, но левую, на которой и носила кольцо, демонстративно выставила на обозрение. Мне скрывать нечего. По крайней мере, так наивно я думала в тот момент.
— Но, позвольте, милочка, это кольцо, как бы вам сказать, у таких украшений может быть только одна хозяйка и, увы, так сложилось, что это не вы. Дима просто не мог подарить его вам.
Аккуратно проговорил мужчина.
— Но он это сделал! — Огрызнулась я. — Шесть лет назад. Вы ведь спрашивали, как давно мы женаты? Так вот, мы женаты шесть лет.
Без слов, его мать подошла и влепила мне пощёчину. Хлёсткую, от которой пол лица обожгло. Я схватилась за щёку, чтобы унять боль, а женщина едва ли не плюнула в мою сторону.
— Тварь! — Процедила. — И ты ещё смеешь об этом так нагло заявлять?! — Столько желчи, ненависти, словно я и не человек, а грязь под ногами. Да её просто перекосило от злости, отец Димы отвернулся. Я чего-то не понимала.
— Что? Пока он в тюрьме жил, так был не нужен? А сейчас проведала, что вернулся и на тёплое местечко? Да я бы таких сама в подвале гноила! Мерзавка, дрянь, ты не достойна в глаза мне смотреть! Сейчас же выметайся вон. — Я пыталась осмыслить её слова, но чего-то не хватало. То, что я о нём не знала. Тюрьма?.. — Вон, я сказала! — Взревела она и снова ударила меня по лицу. Сама побагровела от злости и ярости, крупная вена выступила по центру лба, на тонкой коже век проявились несколько кровоподтёков от лопнувших после напряжения сосудов.
Женщина всё ещё стояла с вытянутой в направлении входной двери рукой, когда я без слов развернулась и направилась в противоположную сторону.
— Ты куда собралась? — Спросило она сипло и устало. — Эй, ты меня слышишь? Пошла вон из этого дома! — Доносилось вслед, но я уже ничего не хотела знать.
Отсчитывала одну ступеньку за другой, сутулясь и сжимаясь, подобно плотному узлу, который уже был стянут до предела глубоко внутри меня. Закрыла дверь изнутри и легла на кровать. Не плакала, не кричала. Я понимала, кто я. Кто для него, кто для его матери, для его отца. Бабуля говорила об этом… даже она знала, но ничего мне не сказала. Поэтому я и набрала её номер.
— Алё, ба, я только спросить хочу, — промямлила в трубку на её бодрое «Слушаю, дорогая моя!», — а ты знала, что Дима всё это время сидел в тюрьме?