Мягко ступая, Том медленно вошел внутрь.
* * *
Тут были блестящие полы.
До Тома донеслись отголоски разговора, который велся на повышенных тонах. Даже спустя все эти годы Том мгновенно узнал характерный мужской баритон.
Это был Жерар д’Оврезон. Оракул.
– Я здесь, – прошептал Том и с трудом узнал свой голос.
В холл, где стоял Том, вошел крупный широкоплечий мужчина. У него была мускулистая шея и прекрасное бирюзовое с белым одеяние. Казалось, алые отблески света так и пляшут на его бородатом, красивом лице с тяжелой квадратной челюстью.
Он остановился, вгляделся в Тома и улыбнулся; его зубы сверкнули неестественно белым.
И Том почувствовал зуд нестерпимого желания сжать изо всей силы кадык этого человека и смотреть, как Оракул, задыхаясь, неотвратимо встречает свою смерть. Смотреть, смотреть, смотреть…
А потом д’Оврезон наконец заговорил:
– Приветствую тебя, Том! – На губах у него по-прежнему играла легкая улыбка. – Ты не поверишь… Но я ждал тебя.
– Конечно, ты ждал, – сказал Том после небольшой паузы. Все его чувства были напряжены.
– Я всегда знал, что мне предстоит беседа с тобой. – Д’Оврезон откинул плащ назад, через плечо. – Прямо сейчас.
Том метнулся в сторону.
Оракул быстро повернулся, удерживая Тома в поле зрения.
– Тебе предстоит утомительный танец, Оракул, – сказал Том, с трудом загоняя в душу злорадство.
На мгновение глаза д’Оврезона потемнели, и в них промелькнуло странное выражение.
– Я знал, что ты это скажешь. Том улыбнулся:
– Ваша ложь недостаточно убедительна, Ваше Мудрейшество.
Оракул устало вздохнул:
– Сказать тебе, чем закончится наша беседа?
Леденящий страх охватил Тома: он вспомнил то, давнее предсказание. О судьбе отца… Том загнал страх туда же, куда и злорадство. Вынул из ножен меч:
– Тебе бы следовало начать с вызова охраны или активации защитных систем. Но теперь уже поздно.
– Я так не думаю. – Оракул отступал под натиском наступающего Тома, но в лице его не было страха.
Только на один миг Том заметил в его глазах выражение напряженной покорности и вековой скуки. Затем к д’Оврезону вернулась неизменная учтивость.
– Нет никакой необходимости в физических действиях, – мягко заметил он. – Я всегда знал о том, что ты не сможешь противиться желанию увидеть ее.
Том остановился, замерев в оборонительной стойке, готовый в любой момент к отражению удара.
– Сейчас ты ее увидишь… – Оракул усмехнулся в бороду. – Она всегда со мной.
Резко повернувшись, так, что плащ закрутился вокруг бедер, он размеренным шагом направился прочь по блестящим каменным плитам.
Инициатива была утеряна напрочь. Тому оставалось только идти следом.
* * *
Овальной формы кристалл, цветом похожий на сапфир и заключенный в округлое золотое обрамление, был прикреплен к чаше-постаменту, украшенному резьбой в стиле барокко, и инкрустирован незнакомыми драгоценными камнями, переливающимися всеми цветами радуги. Кристалл был центром помещения: все вокруг – округлые опоры, потолок с расходящимися из центра лучами и пол, выложенный концентрическими кругами из белых и голубых плиток, – было расположено вокруг него.
Чем ближе подходил Том, тем прохладнее становился воздух. Бусинки влаги усеивали поверхность кристалла, мешая рассмотреть заключенное внутри темное образование.
Это был криосаркофаг.
– Ты смеешь!.. – Том прыгнул вперед, занося меч для разящего удара.
Оракул сделал едва уловимое движение в сторону – так, будто он точно знал, каким образом Том будет действовать. Один из перстней на его руке вспыхнул голубым, и вокруг саркофага начали разворачиваться голограммы.
«Сконцентрируйся!» – приказал себе Том, но на периферии его зрения уже появился дисплей, на котором медленно сменялись колонки цифр.
Том опустил меч и присмотрелся.
И все понял: изменялись только данные о состоянии сосудов и процессе кровообращения.
Церебральные же показатели практически не менялись. Только в глубине заднего мозга можно было заметить кое-какую активность.
– Ты говорил, что она жива!..
– Разве? – сказал Оракул, и печаль, зазвучавшая в его голосе, разлилась по всей комнате и слилась со вновь наступившей тишиной.
В голове у Тома все перемешалось, и он уже не понимал, что сказал Оврезон, а что придумал он сам, Том.
– Автоматы следят за тем, чтобы ее тело оставалось живым, – добавил Оракул. – Она утратила способность осуществлять только высшие функции.
– Я вижу, – пробормотал Том и мысленно позвал: «Мама!»
– Она мертва уже семь лет, – отозвался Оракул. Будто странное, неправильное эхо…
Стерев влагу с кристалла, Том увидел высокие скулы, гладкую кожу и полные розовые губы. Верхняя губа слегка выдавалась над нижней. Глаза закрыты. А волнистые волосы были все так же медно-рыжими.
«Как она молода!» – потрясенно подумал Том. – Сколько ей могло быть лет, когда родился я?»
На этот вопрос у него не имелось ответа, но сейчас, заключенная в объятия смерти, она выглядела не больше чем на десять лет старше Тома.
– Смерть – всего лишь точка, – в улыбке д’Оврезона не было и намека на человечность, – в конце предложения жизни.
А затем, безо всяких жестов со стороны Оракула, все голограммы исчезли.
Это была древняя, запрещенная техника: прямой ментальный контроль за системами терраформера.
Появились новые дисплеи.
– Это факт, Том, – сказал Оракул.
«Это факт, – мысленно повторил Том. – Сводки фактов. Сводки фактов и новостей».
– Некоторые тратят массу времени, – сказал Оракул, – занимаясь лишь пассивным наблюдением за реальными человеческими жизнями.
«Некоторые тратят массу времени, – подумал Том, – на аналитические сводки… А также на политические речи. На собрания и церемонии. На уголовные суды и наказания слуг. На невнятные публичные исповеди и гонки по туннелям. И на военные действия».
– Наверное, это кажется тебе ужасным, – сказал Оракул.
Тысячи теней отражались на поверхности синей кристаллитной оболочки.
А в холодновато-умных глазах Оракула опять появился какой-то нечеловеческий отблеск.
– Наверное, это кажется тебе ужасным, мой юный друг… Но ты никогда не сможешь понять этого.
Том отвел глаза от саркофага:
– А разреши, я попытаюсь.
– Не стоит!
– На этот раз твое сознание обманывает тебя, – сказал Том тихо. – Бедный, бедный Оракул!.. Ты живешь тем, что составляешь сводки новостей, которые якобы «помнишь» увиденными в будущем. – Том позволил себе легкую, едва заметную улыбку. – В том самом будущем, которое давно загнало тебя в ловушку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});