Читать интересную книгу Аналогичный мир - 4 (СИ) - Татьяна Зубачева

— Я? — на мгновение растерялся Майкл, но тут же нашёлся, вспомнив, как однажды спорили ещё там, в Спрингфилде. — Я сам себе нужен.

— А зачем?

На этот вопрос он ответить не смог и угрюмо буркнул.

— Ничего, вот я сведу тебя, он тебе на все вопросы ответит.

— Поп, что ли? — фыркнула Мария.

— Нет, он психолог.

— Кто-о?! Это что ещё за хренотень?

Майкл улыбнулся покровительственной усмешкой знающего.

— Увидишь. Он нас из чёрного тумана вытаскивал. Так что… ты только не ври ему. А плохого он не посоветует.

— Это беляк-то?!

— Он русский, — внушительно ответил Майкл. — Это раз. Он врач и давал клятву Гиппократа, это два. И он… мой крёстный, это три.

В их разговоре всё чаше проскакивали русские слова, и незаметно для себя Майкл, а за ним и Мария, полностью перешли на русский.

— Крёстный? — удивилась Мария. — Ты крестился?

— Ну да. Когда решили уехать, — весело объяснил Майкл, — ну, в Россию, мы все себе русские имена взяли. И крестились.

— Иначе не пускали? — удивилась Мария.

— Да нет, — так же удивлённо ответил Майкл. — Просто мы решили. Едем в Россию, должны быть как русские. Сами решили, понимаешь?

Она задумчиво покачала головой.

— И много вас?

— Здесь? — уточнил он. — Двадцать четыре.

— И все джи?

— Все перегорели, — поправил он её. — А так-то элов больше.

— Ну, как везде, — кивнула Мария. — И что, все в госптале?

— Ну да.

Где жил Жариков, Майкл знал. Они уже у него как-то в гостях были. Когда в первый раз поехали в Царьград, просто хоть город посмотреть. Доктор ваня встретил их на вокзале, они походили все вместе по улицам, а потом у него на квартире чай пили. Так что… и сегодня он не в госпитале, это точно, дежурство у него… ну да во вторник. Ну, конечно, они незваны, но ведь не просто поболтать, а по делу, так что…

За разговором добрались неожиданно быстро. Тёмно-серый шестиэтажный дом стеной вздымался над тротуаром. Первый этаж высоко, в окна не заглянешь, полуподвальные окна забраны узорчатыми решётками. Глухая, без стёкол и украшений, высокая дверь. Мария невольно поёжилась, входя следом за майклом, в гулкий просторный вестибюль.

Дверь, тамбур, четыре ступеньки, широкая лестница… Но Майкл свернул вбок к малоприметной железной двери.

— На лифте поедем, — важно сказал он Марии.

Так важно, что она насмешливо улыбнулась, но промолчала.

В обшитой красновато-коричневым деревом кабине было большое зеркало. И Мария заботливо оглядела себя: не слишком ли заношено и измято платье. Ну, как глаза мужчине отвести — это не проблема. Хотя… если он на джи падок, будет сложнее. Но чистых таких мало, скольких она перевидала, что и бабу, и парня за раз трахнут, так что если умеючи… а она умеет. Чему-чему, а этому выучили.

Лифт остановился на пятом этаже. Вымощенная под тёмный мрамор площадка, шесть дверей, на дверях одинаковые золотистые таблички с цифрами, коробки почтовых ящиков и даже кнопки звонков одинаковые.

Майкл уверенно позвонил в третью слева дверь. Тишина… быстрые шаги… и звонкий весёлый голос:

— Я открою, сейчас…

Майкл нахмурился.

Щёлкнул замок… и перед Майклом возник и застыл изумлённый до немоты Андрей.

— Т-ты?! — наконец выдохнул он. — Зачем?!

— Затем!

Майкл грудью. Вперёд пошёл на него, и Андрей отступил, впуская их в квартиру. Майкл сам захлопнул за Марией дверь и камерным шёпотом обрушился на Андрея.

— Ты чего, поганец, доктору Ване отдохнуть не даёшь?

— Тебя не спросил, — огрызнулся Андрей. — А ты чего припёрся? И с собой притащил…она ж…

— Не зарывайся, малец, — вмешалась Мария. — А то живо красоту попорчу.

Андрей немедленно ответил забористой руганью.

— И что тут такое?

Мария вздрогнула и обернулась. Высокий белый мужчина в костюме, но он… но он явно не из таких, зачем ему джи? Да ещё двое?

— Здравствуйте, Иван Дормидонтович, — улыбнулся Майкл. — Вот, она перегорела и сбежала, и ей деваться некуда.

— Здравствуй, Михаил, — спокойно кивнул Жариков. — Всё понятно.

Взгляд беляка, которым он окатил её, сначала Марии не понравился. Он не был обычным мужским взглядом, так смотрели врачи в питомниках и Паласах, где как ты ни улыбайся, как ни играй телом, не поможет. Но… вляпаться она, конечно, вляпалась, но…выход всегда найдёшь. И всё-таки… чуть другой взгляд, не совсем… врачебный.

В первый момент Жариков растерялся. Нет, понятно, что любой из парней мог вот так заявиться, но чтобы привести с собой перегоревшую спальницу… И меньше всего он ожидал такого от Майкла. И сказал первое, что пришло даже не в голову, а на язык.

— Давайте чаю попьём.

— Ага, сразу кивнул Андрей. — На кухне пить будем, да?

И Жариков, уже начавший соображать, сразу понял: да, на кухне, не в гостиной, сделать обстановку простой и полудомашней для парней, а, значит, и для неё.

— Да, на кухне.

Андрей дёрнул Майкла за рукав, понимая, что Жарикову надо поговорить с… пациенткой, да, наверное, так, наедине. Майкл не стал спорить, и они бесшумно исчезли. Мария оглянулась им вслед, а когда вновь повернулась к беляку с длинным чудным именем, он… он уже не был беляком, вернее, смотрел на неё, как… как свой. И улыбнулась она ему, как своему.

На кухне Андрей поставил чайник на плиту, зажёг голубой огонь в конфорке. Майкл молча смотрел, как он уверенно хлопочет. Окна кухни выходили во двор: мощёный, раскалённый солнцем, но тихий.

— Где ты её подцепил?

Майкл вздрогнул. — На улице. Ловко управляешься, смотрю.

— Так я ж, — Андрей усмехнулся и перешёл на английский: — Сколько ет домашним был.

— И что? Так понравилось, что и сюда лезешь?

Майкл ждал выпада: за такое надо бить, но Андрей только с удивлённой насмешкой посмотрел на него.

— Ты что, так ничего и сейчас не понял?

Майкл недовольно дёрнул плечом, но промолчал. И снова внимательный взгляд, и тихие почти по-камерному слова:

— Не бойся, он её не прогонит.

— Дурак, — так же тихо ответил Майкл. — Я не этого боюсь. Она же джи, что я ей дам?

И замолчал, сам испугавшись сказанного. Андрей мгновенно отвернулся, переставил на столе маленькую вазочку с конфетами, поправил салфетки под чашками с блюдцами. Прислушался.

— В кабинет пошли.

Помедлив, Майкл кивнул. Андрей подошёл к плите и убавил огонь под закипающим чайником.

— Не психуй, всё будет в норме.

— Отстань… утешитель.

Андре подошёл к нему и сел рядом на подоконник, благо, они здесь широченные. Теперь они сидели и слушали тишину.

В кабинете Мария сама прошла вперёд и села к столу. Жариков отметил про себя, что обстановка: шкафы и полки с книгами, обтянутый тёмной кожей диван и кресла, большой письменный стол и прочие причиндалы — не удивила и не смутила её.

— А… а как мне вас называть, сэр? — спросила она по0английски.

— Иван Дормидонтович, доктор Иван, просто доктор, — ответно улыбнулся Жариков. — И говори, как тебе удобнее.

— Спасибо… доктор, — ответила Мария по-русски и на мгновение опустила ресницы, сделав лицо детски-смущённым. — Я не всё могу сказать по-русски, — продолжила она по-английски.

— Говори, как тебе удобно, — повторил Жариков. — Я пойму.

Мария медленно кивнула. Он — беляк, врач, ему нельзя верить, но… но почему-то врать ему тоже не хочется. И начала она сама, не дожидаясь вопросов. Когда сама говоришь, то сама и решаешь, о чём и как сказать, а о чём и умолчать.

— Михаил правду сказал. Я сбежала. Сказала, что уеду на неделю, он мне денег дал, а я уехала… и не вернулась. Нельзя мне возвращаться. Он… он хороший, не подумайте чего, это я… обманула его.

— Кто он? — мягко спросил Жариков и, видя, что онак замялась, уточнил: — Ну, как зовут, где живёт…

Мария вздохнула.

— Ох… зовут его… Степан Му-хо-р-тов, живёт в Корчеве, и… — она снова вздохнула и совсем тихо: — Он мой муж.

Жариков на секунду онемел, но только на секунду, а она продолжала, перемешивая английские и русские слова.

— Он меня из чёрного тумана вытащил, в Россию привёз, я ж горела ещё, он-то думал, что тиф, не побоялся заразы, а я… что я ему, ни родить, ни ублажить как следует не могу, перегорела же, ему жену нужно, настоящую, чтоб семья и детки, а я… неродиха, вот и сказала, что к врачу поеду, по женским делам… а сама… сюда… я не вернусь, пусть что хочет думает, его там уже обхаживают, пусть ему хорошо будет.

Она замолчала, заплакав. Жариков уже не раз видел этот плач, беззвучный, с широко открытыми глазами и струйками слёз по щекам. Он встал налить ей воды и, пока шёл к столику перед диваном, где стоял графин с водой и двумя стаканами, наливал воду, закрывал графин и нёс её стакан, всё решил.