На улице стемнело. Уроки Юра сделал быстро, и Галочка вдруг спохватилась, что уже поздно, а ребенок не ел, да и отца его все еще не было. Холодильник встретил ее неприветливым видом полупустых полок и запахом погибавших без внимания продуктов. Ничего похожего на ужин там не наблюдалось.
– А папа тебе не говорил, когда придет? – спросила Галочка.
– Ночью. Да вы не волнуйтесь, я бутерброд съем. Какой-нибудь. И вообще, у меня сухарики есть!
У Гали не было детей, но даже ее опыта хватало, чтобы понять: родитель относится к воспитанию сына безответственно. Вероятно, отец пил вследствие какой-то семейной драмы, а может, даже и трагедии, и поэтому Юра стал хуже учиться и вести себя иначе, чем раньше.
– Так-с, сейчас разберемся. Бутерброд, говоришь?
Она поворошила полиэтиленовые пакеты с просматривающимися в них остатками, а, судя по запаху, скорее останками колбасных попок.
– Юра, похоже, бутерброд отменяется.
– Тогда я яичницу пожарю. Вы не волнуйтесь, идите.
– Не надо меня выпроваживать, – улыбнулась Галочка. – Уроки ты все равно уже сделал, так что вреда от меня никакого уже не будет. А детям спички брать нельзя!
– Да? – изумился Юра. – А я взрослый! И как я без спичек еду греть стану? Микроволновка сломалась, тостер я на прошлой неделе сжег. Осталась только плита.
Логика мальчика поставила ее в тупик. Галя знала, что спички детям давать нельзя, но до какого возраста, ей было неизвестно. В любом случае, допустить, чтобы Юра сам включал плиту и брал в руки горячую сковороду, она не могла. Хотя, конечно, вряд ли мальчишка отважился бы на столь сложные действия. Скорее всего ограничился бы сухариками.
– О, сегодня боевик! Вы идите домой, а то не успеете, – льстиво попробовал он избавиться от Галиного общества.
Заглянув в программу, Галочка ахнула: Юра собирался смотреть фильм, который начинался почти в полночь. Вероятно, пока его отец занимался неизвестно чем, мальчик был предоставлен самому себе и смотрел все подряд до утра. Ясно, почему ребенок сидел на уроках как совенок и ничего не соображал! Она как педагог со стажем не могла допустить подобного.
– Как же твой папа не боится оставлять тебя одного? – Подтекст, который Галя вкладывала в вопрос, был иным: как не стыдно этому кобелю шляться неизвестно где, когда дома ждет ребенок. Галочку распирало от эмоций, и ей просто необходимо было высказаться.
– Папа деньги зарабатывает, – насупился Юра. – Чтобы нам с голодухи не загнуться.
Видимо, в последней части выступления мальчик цитировал родителя. Галя тихо осела на табурет и сглотнула горький ком в горле.
Пришедший поздно ночью Андрей сначала споткнулся у входа о незнакомые женские сапоги, а потом обнаружил в гостиной на диване классную руководительницу своего сына, которая сладко спала, накрывшись старым пледом.
Эпилог
Утро было пронзительно солнечным и прозрачным. Оно просочилось в сумрачную комнату сквозь тонкий тюль и первыми несмелыми лучами осеннего солнца пробежалось по улыбавшейся во сне женщине, лежавшей на узком диване, и плотному мужчине, спящему в неудобной позе в кресле. Он так и не смог уйти вчера, вглядываясь в каждую черточку лица и задыхаясь от почти детского восторга.
Не было объяснений и ощущения неловкости от нелогичности происходящего, а было лишь ясное утро и сгустившийся от непроизнесенных слов воздух. Иногда настоящее чувство настолько далеко от идеала и придуманного в старые времена шаблона, что его можно не заметить в ворохе повседневных эмоций и проблем. Две одинокие души, неожиданно столкнувшись в будничной круговерти, потянулись друг к другу, отбросив условности и забыв о прошлом. Так пожелтевшие листья обретают вторую жизнь и летят на крыльях ветра, оторвавшись от оголившихся в преддверии зимы сухих ветвей. Не было воздушного и трогательного периода узнавания, нежной влюбленности, ярких вспышек страсти. Только безграничное счастье, не имевшее ничего общего с устоявшимися канонами зарождающейся между двумя сердцами любви. Оно обрушилось внезапно на две хрупкие судьбы, переплетя их в тугую и прочную нить. Счастье, которого не могло не быть, но оно рано или поздно, совершая свой вояж по линиям судьбы, придет ко всем тем, кто устал его ждать.