— Да, — сказал Мэл, — не стояла бы, и ничего не было. Черт! — взъерошил волосы.
Совершенно не поняла, что он хотел сказать. Сожалел о том, что погибни я под люстрой, мы не стали близки, или наоборот, сожалел о том, что благодаря моему спасению судьба свела нас вместе?
Внезапно на ум пришли Петины слова.
— Ты тоже собирался на прием, ведь так?
— Собирался, — отвел Мэл глаза в сторону. — Потому что надо.
— Тебе много чего надо, — вспылила я. — И когда рассчитывал сказать? Примерно так же, как сообщил о сегодняшнем ужине, ненавязчиво, между делом?
— Эва, о приеме только сейчас зашла речь, я не успел и рта открыть.
— Ну, и прекрасно! Топай на свои приемы и фуршеты и развлекайся до утра, а мне нужно готовиться к экзамену.
Вскинув сумку, я побежала на занятие, забыв о Пете и о пригласительном билете, но у северного коридора столкнулась со спешащим навстречу парнем.
— Вот. Начало в восемнадцать ноль-ноль, — протянул он золотую карточку. — Я заеду за тобой. Но мы еще увидимся на неделе и обговорим заранее.
— Непременно, — краем глаза я заметила, как Мэл схватил куртку и, надевая на ходу, стремительно направился к выходу.
Дополнительное занятие по символистике прошло мимо меня. Я даже не разглядела толком, какого цвета жилетка у Альрика, потому что уставилась невидящим взором в тетрадку, заново переживая ворох событий, преподнесенных длиннющим днем, которому, казалось, не будет конца и края: утро с Мэлом, знакомство с его сестрой, задержание соглядатаями и на десерт Петино приглашение — с ума сойти! — на прием в Дом правительства.
Вынув из сумки золоченую блестящую карточку с витиеватыми вензелями, положила перед собой. С одной стороны приглашения значилось "Лица года. 18 Января. Начало в 18.00", а сбоку шла гравировка тонкой нитью в виде изящной женской головки и мужского профиля за ней. С обратной стороны билета имелась аналогичная гравировка, изображавшая Дом правительства с колоннами и порталом. Роскошная изысканная вещица. Цена размолвки с Мэлом.
Наверное, я зря высказала ему недовольство. Действительно, не подоспел нужный момент, чтобы Мэл предупредил о предстоящем приеме. К тому же, наверняка он регулярно посещал подобные мероприятия, не делая из них слона, в отличие от меня.
Перед занятием Петя показал фокус. Если зажать пригласительный билет между ладонями, то кожу начинает пощипывать, словно по ней ударяют полчища пузырьков шампанского, а руки потом долго пахнут игристым напитком и шоколадом.
Я снова взглянула на вязь гравировки. В Доме правительства работает мой отец, и без сомнений он появится с мачехой на приеме. Чтобы избежать встречи с папенькой и его супругой, придется прятаться по углам и за шторами, притворяясь тенью.
И все же в голове пока не укладывалось, как это будет выглядеть — я под ручку с Петей на ступенях самого главного здания в стране.
Вернувшись в швабровку, опустилась без сил на кровать. Вроде бы мешки не таскала, вагоны не разгружала, а устала как древняя старушка. Может, выпить еще стакан сиропа и браться за учебу?
За стенкой что-то упало, заставив насторожиться, вскочить и приложить ухо к стене. Точно, кто-то передвигал мебель по комнате и приглушенно ругался. Этим кем-то оказалась Аффа, которую я едва не сбила, ворвавшись к соседкам.
— Как ты меня напугала, — сказала она, заикаясь.
— А уж как ты меня напугала, — возвела я глаза к потолку, и мы рассмеялись. — Зачем шкаф ворочаешь?
— Перо закатилось, даже traheri[23] не помогает. Приклеилось оно, что ли?
— Как съездила?
— Отвратно, — скривилась девушка. — Больше туда ни ногой, хоть калачами заманивай — не поеду. Представляешь, тетка заявила, что заплатит, когда напечатают мемуары. Будто бы отдаст денежки с вырученного гонорара. А разве их издадут? Там в каждой строчке бред сумасшедшей старухи. Жалко, что поверила в её честность и не спросила сразу. Представляешь, мучаюсь, записываю, а она говорит: "Ася, можешь возвращаться домой, как понадобишься, кликну". Я разве похожа на Сивку-бурку, чтобы прискакивать по первому свисту? Нетушки. Доброго сердца надолго не хватит, если бегать, запыхавшись. Смейся, смейся, Эвка, сама-то не лучше. Еще проще, чем я, а уж мне сама интуиция велела держать нос по ветру. Надо же так обмануться!
Утерев выступившие от смеха слезы, я поинтересовалась:
— А где Лизбэт? Хотелось побеседовать с ней по душам.
— Зачем? — удивилась соседка. — Лизбэт появится перед экзаменом, потому что уехала к родителям. Они живут в пригороде.
— Ёлки зеленые! — не сдержавшись, ругнулась я совсем не по-светски.
Пришлось рассказать историю с замком, умолчав о том, что перерыв между осознанием его испорченности и заменой на новый механизм составил больше полусуток, и что ночь, вернее, утро прошло в распутстве.
— Не может быть, чтобы Лизбэт пошла на низость. Не верю, — покачала головой Аффа.
— Поэтому хочу взглянуть в её честные глаза.
— Не понимаю мотива, — продолжала размышлять девушка. — Я могла бы подумать, что она злится из-за Альрика, но в последнее время у Лизбэт хорошее настроение, и она пару раз упоминала, что в отношениях с кое-кем наметился прорыв.
Оппа! — интересно, как этот прорыв выглядел. Наверное, в виде совместного разглядывания пиков через разноцветные стеклышки.
— Это определенно не Лизбэт, — сказала соседка. — Не вижу логики в поступке.
Кстати, о непонятностях логики, в частности мужской. Усевшись на кровать, застеленную голубым покрывалом, я начала подлизываться голоском хитрой лисоньки:
— Афочка, ты все знаешь…
— Не все, но знаю, — подтвердила она.
— Просвети, какими подробностями из жизни можно делиться с парнем?
— С каким таким парнем? — спросила с подозрением девушка, усевшись на противоположной кровати.
— Вот, например, как у тебя обстоят дела с Костиком? Рассказываешь ему всё, что с тобой случилось или случается?
— Эвка, у тебя кто-то завелся?
— Заводятся вши, — обиделась я, — а мне нужно знать, чтобы не попасть впросак.
— С твоей наивностью как не крути, а постоянно будешь в него попадать, — вздохнула Аффа. — Прежде всего, запомни: никогда не изливай душу перед парнем. Их, парней, как собак нерезаных. Если с каждым делиться сокровенным, будет больнее при расставании.
Согласно логике соседки, долговременные отношения с Мэлом мне не светили.
— А как у вас с Костиком? Он тоже как собака нерезаная?
— Ну-у, — девушка накрутила локон на палец, — он милый, симпатичный, с ним весело, и целуется неплохо, но у него недостатков выше крыши, и они доводят меня до белого каления.
— Неужели? Вроде бы приятный молодой человек.
— Приятный, как же, — усмехнулась Аффа с видом мегеры. — Заглядывается на любую короткую юбку, постоянно руки потные, а когда смеется, подхрюкивает вот так, — показала она, вызвав у меня неудержимый смех. — Вот видишь!
Я попыталась припомнить хотя бы один недостаток Мэла, который доводил меня до белого каления, и кроме непонимания ничего не приходило в голову, да и то не сказала бы, что разногласия распаляли меня как плиту в пищеблоке.
— Тогда почему встречаешься с ним, если противно?
— Я не говорила, что противно, — пояснила девушка. — С ним легко и весело, но он не мой идеал, поэтому я в постоянном поиске, разве не заметно?
— Заметно.
— А почему настырно допытываешься?
— Вдруг у меня тоже завяжется что-нибудь? — пояснила я туманно.
— С кем же? — полюбопытствовала она снисходительно.
— С Петей, например.
— Ой, насмешила, — развеселилась Аффа. — С ним у тебя ничего и никогда не завяжется. Сердечные дела — как мгновенный укол, который вводит вирус влюбленности, а в итоге либо ампутация, либо гниющие раны. Другого не дано.
— Причем здесь раны? — спросила я испуганно.