Не знаю, что повлияло на замминистра – боязнь реакции европейских СМИ или возможные вопросы по финансам, но он сел в кресло, продолжая буравить меня злобным взглядом. Баскаков сделал знак рукой, мол, давай вещай.
– Никакой вины за собой не чувствую. Более того, не могу понять причину столь эмоциональной реакции со стороны товарища Кузнецова, – тот попытался опять начать кричать, но Баскаков примирительно дотронулся до его руки.
Аппаратчик вроде успокоился, но его напиленные гневом глаза и презрительная усмешка, намекали, что все проблемы ещё впереди.
– Даже советскому внеконкурсному фильму[1] в программке кинофестиваля, уделено гораздо больше внимания, чем Браку по расчёту.
– Потому что твой «шедевр» утвердили в самый последний момент. Ленфильмовцы выбрали в качестве основного «Катерину Измайлову», – перебил меня замминистра, – Теперь‑то понятно, что надо было заявлять фильм, снятый по Чехову. Антон Павловича в Европе любят, и мы бы точно получили какую‑нибудь награду.
– Так вот, – продолжаю свою речь, не обращая внимания на чиновника, – Передо мной стоит вполне конкретная задача. Наш фильм должен выступить достойно. И любая реклама здесь не помешает. А лучше вообще шумиха, чтобы о фильме писали в прессе. Вот я и провёл специальную акцию по привлечению внимания к картине. Машину нам предоставили итальянцы, которые неплохо заработали на моих календарях в прошлом году. Кстати, бюджет СССР тоже пополнился немалой суммой в валюте, благодаря этой сделке. Ничего провокационного и, тем более антисоветского, я журналистам не говорил. Наоборот, хвалил наш строй, прогрессивное общество и кинематограф. Валентина Васильевна добавила хороших слов о советских модельерах и ювелирах. Просто сам формат общения проходил немного в эпатажном стиле. Но на это и был расчёт. Мне нужно привлечь как можно больше внимания к фильму. Вот и пришлось добавить театральности и экзальтированности. Не знаю, чего завтра напишет французская пресса, но мы точно обратили на себя внимание. Да и без разницы чего будет в СМИ. Главное, чтобы о нас упомянули, пусть даже в негативном ключе.
– Что значит в неважно? Какой негатив? – опять завёлся Кузнецов, – Щенок! Ты понимаешь, что своей выходкой наносишь удар по престижу всей страны?
Принципиально не смотрю в сторону этого хама, чем довожу его просто до белого каления. Вот реально бесит этот неадекват, который не захотел услышать, что мною двигало и сразу начал угрожать репрессиями. В любом случае заискивать перед ним я не собираюсь. Не тот это типаж, кто способен осознать свою неправоту или внять голосу разума. Значит, я заимел ещё одного сильного врага. Это даже не звоночек, а целый набат, намекающий на то, что мне кровь из носу нужна награда кинофестиваля. Если сразу не сожрут, то потом просто отодвинут в сторонку, запретив снимать. Гайдай чуть не похоронил карьеру своим первым фильмом, где излишне резко проехался по бюрократам. В СССР алкоголиков, тунеядцев, спекулянтов или мелкие сошки критиковать можно и даже нужно. Но уже чиновников среднего ранга трогать нельзя. Чего‑то не припомню фильмы, где в негативном свете рассказывали об ошибках какого‑нибудь секретаря обкома или полковника милиции. Может, я ошибаюсь, но вспомнить не получилось.
– Не кипятись, Александр Николаевич, – произнёс глава делегации, – Давай не будем рубить сплеча. Всем нам поставлена вполне себе понятная задача. Советский Союз должен быть достойно представлен на столь важном мероприятии. Также руководство ждёт положительного результата от нашего фильма. Напрямую это не говорилось, но мы с тобой понимаем, что за провал могут и спросить. Выходка Алексея весьма сомнительная и попахивает глупостью. Только он, верно, просчитал реакцию западной прессы и публики. Они не ожидали от советского режиссёра такого хода, поэтому будут об этом писать и обсуждать. Другой вопрос, в каком контексте? Ты правильно заметил, не навредит ли это престижу страны. Об этом мы сможем узнать только завтра и в ближайшие несколько дней. В любом случае изменить уже ничего нельзя. Если же мы вышлем режиссёра, то станет только хуже. Поэтому давай подождём свежую прессу и показа нашего фильма. А по Мещерскому пусть принимают решение ответственные товарищи в Москве. Мы со своей стороны доложим о произошедшем инциденте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дяденька реальный дипломат и мастер подковёрных игр. Вон даже рожа Кузнецова приобрела задумчивое выражение, и через некоторое время тот плотоядно усмехнулся. Понятно, что будет гадить и сообщит, куда нужно свою версию случившегося, с «объективными» комментариями, конечно. А Баскаков предложил неплохой вариант для прикрытия чиновничьих задниц. Мол, выгнать режиссёра – ошибка. Если будет жёсткая и негативная реакция в западных СМИ, то на этого балбеса и повесим всех собак. Колхозный гений интриги, мать его.
В итоге меня немного пропесочили, но уже в более лёгкой форме и отпустили с богом.
* * *
Вечером на Ривьере чудо, как хорошо. Только мне сейчас не до природных красот. Хотя воздух уже остыл, лёгкий ветер с моря пригонял приятную прохладу, поэтому я решил прогуляться пешком. Благо дорогу до пансионата я изучил по карте и не должен заблудиться.
Иду, размышляю и склоняюсь к давно засевшей в голове мысли. Мне положительно не по пути с этими товарищами. Даже с якобы демократом и защитником кинематографистов. Эти зомбированные деятели просто неспособны понять некоторые элементарные вещи. Если вы хотите чего‑то добиться в современном шоу‑бизнесе, то придётся идти на нестандартные ходы. Нет денег на рекламу – значит, придумывайте, что‑то оригинальное, как я. И в любом случае мы будем на Западе всегда чужими. Поэтому надо более грамотно, лучше через местных профессионалов, влезать в зарубежные киношные дела. Нужны свои продюсеры, журналисты, деятели искусств и сочувствующие левым идеям политики. Только если у чиновников стоит совершенно иная задача, то о чём можно вести речь? Для них главное – внешняя и более показушная часть. Правильно назвать это обёрткой. А вот начинка никого не волнует. Приехали, взяли какой‑нибудь приз, отчитались перед вышестоящим начальством, получили заслуженные пряники, и всё. То, что кино можно продавать, отправлять наших режиссёров и актёров на работу в другие страны, для них совершенно непонятная задача. Более того – это страшный сон некоторых упёртых реакционеров.
Читал в своё время, что многим нашим актрисам, после показа картин на фестивалях, иностранные продюсеры предлагали роли даже в Голливуде. Но чиновники отказывали под надуманными предлогами. Думаю, убогие перестраховщики просто боялись открыть ящик Пандоры. Ведь и другие работники киноиндустрии захотят поработать за рубежом. Того же Клушанцева оторвут с руками и ногами. А за актёрами могут взбунтоваться музыканты или спортсмены, те же футболисты. Люди вроде получают неплохо, но не всегда могут купить то, что хотят. Да и запретный плод всегда сладок. Ведь не просто так сборная СССР считалась чемпионом мира по товарищеским матчам. За эти игры неплохо платили валютой. А официальные встречи оплачивались рублями, иногда просто дарили грамоту. Мне подобного отношения футболистов было не понять. Выступать за сборную своей страны – это наивысшая честь и признание твоих заслуг. Но моральное разложение данной публики началось уже давно, что достигло апогея в середине девяностых. Но не хочу сейчас вспоминать всякую мерзость.
Я бы дозированно отпускал наших людей работать в капстраны. И не грабил их, отнимая девяносто процентов доходов. Только тогда придётся поднять железный занавес и часть населения увидит, что СССР сильно отстаёт от конкурентов в элементарных вещах. Будто сейчас никто этого не видит. Да, у нас бесплатная медицина и образование. Само общество лучше защищено от разного рода потрясений и криминала. Только общий уровень комфорта, инфраструктуры и насыщения товарами сильно хромает. Плюс яркая витрина заграничной жизни, перекрывает любые попытки пропаганды, рассказать, как обстоят дела в западных странах на самом деле. Но на контрасте люди станут сравнивать и достижения передовых капстран. Это, если поездки примут более массовый характер. Ведь тогда чиновникам придётся не только языком молоть, но и заняться решением насущных проблем. Если в стране до сих пор не научились шить обычные джинсы, то о чём говорить? Народ же хочет носить эту рабочую одежду, воспринимая её, чуть ли не как символ свободы. Номенклатура просто не в состоянии понять, что подобные элементарные вещи и подтачивают страну изнутри. Многие коллеги давно держат фигу в кармане, часто по делу. Простые граждане постепенно устают от товарного дефицита. Если с продовольствием пока всё хорошо, хотя вроде Союз уже начал закупать хлеб в Канаде, то с ширпотребом уже ощутимые сложности.