Читать интересную книгу История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе - Равиль Бухараев

При всем том, что походы Святослава уже давно занимают внимание историков, нельзя не отметить, что волжско-булгарская составляющая этих походов производит довольно смутное впечатление. Для нашей книги этот поход, если он действительно имел место, важен потому, что это было бы первое из запечатленных в истории столкновений волжских мусульман с Киевской Русью, при этом ничем с их стороны не спровоцированное. Существует две главных версии военных походов Святослава в отношении волжских булгар. Утверждается, что Святослав пошел на волжских булгар после взятия Саркела, как бы развивая свой военный успех. Учитывая, однако, значительное расстояние между Саркелом, расположенным близ Азовского моря, и Волжской Булгарией, весьма трудно представить себе, каким образом могла дружина Святослава, действующая, по варяжским обычаям, налегке, то есть, не имеющая обозов и припасов, проделать в один и тот же летне-осенний военный сезон такой долгий, чреватый постоянными военными стычками путь с юга на север против течения Волги и разгромить волжских булгар, имеющих достаточный опыт мирного и военного общения с русскими варягами. Другая версия военных подвигов Святослава заключается в том, что он мог пойти на Волжскую Булгарию с севера, через Оку, что являлось обычным военно-торговым маршрутом варягов. Однако Святослав княжил в Киеве, тогда как окско-волжский маршрут был, насколько можно судить из исторических источников, прерогативой Новгорода.

Словом, сама география походов Святослава, так же, как и его военная стратегия, позволяет высказывать сомнение в том, что он вообще нападал на Волжскую Булгарию, тем более, что «Повесть временных лет» умалчивает об этом, говоря лишь о встречах Святослава с вятичами в 964 и 967 годах, и все построения историков основываются на предположении, что в походе на окских вятичей Святослав не мог миновать богатой товарами Волжской Булгарии. Думается, что этой теории не возникло бы вообще, если бы не арабский источник, упоминающий о разгроме Святославом Болгарии. Но – какой именно Болгарии? Похоже, что здесь произошла определенная географическая путаница, имеющая свои истоки, в том числе, и в уже известном нам труде ал-Мас’уди.

В 960-х годах уже известные географические труды великих мусульманских землеописателей ибн Русты, ал-Балхи, ал-Мас’уди и других продолжало новое поколение арабских географов, среди которых наибольшей известности достигли ал-Истахри, ибн Хаукал и ал-Мукаддеси (947/47-ok. 1000). Об ал-Истахри нам известно чрезвычайно мало. Единственная достоверная деталь его биографии – это встреча старого мастера с молодым ученым ибн Хаукалем, которая, скорее всего, произошла в Багдаде. Об ибн Хаукале известно несколько больше. В 943 году, еще при жизни ал-Мас’уди, ибн Хаукал отправился в свои географические путешествия и посетил в 947–951 годах Северную Африку, Египет и Испанию, добираясь до южных оконечностей Сахары; он побывал также около 955 года в Армении и Азербайджане, объездил Иран, в 969 году оказался в Хорезме и Маверранахре или, по-латыни, Трансоксании (в землях между Аму-Дарьей и Сыр-Дарьей) и, наконец, в 973 году очутился на Сицилии, после чего исторический след его теряется.

Исследователи творчества ал-Истахри и ибн Хаукаля отмечают чрезвычайную близость взглядов обоих географов. Как пишет в своем труде «Каспийский свод сведений о Восточной Европе» Б. Н. Заходер,

«Истахри, изумившись познаниям ибн Хаукала в картографии, поручил ему усовершенствование и исправление своего сочинения. Самое поверхностное изучение показывает необычайную близость сочинений Истахри и ибн Хаукала. Мнение де Гуе о том, что «как Истахри поступил с работой Балхи, так поступил позднее ибн Хаукал с работою самого Истахри», характеризует не только реальную близость обоих сочинений, но и результат этой поразительной текстологической близости – долгое время существовавшее в европейском востоковедении смешение Истахри и ибн Хаукала».

Собственным вкладом ибн Хаукаля в классическую арабскую географию являются факты и сообщения, почерпнутые в ходе его собственных путешествий по миру. Некоторое время полагали, что он лично побывал в Волжской Булгарии, однако теперь считается, что сведения о северных пределах ислама ибн Хаукал получил во время своего пребывания в Средней Азии и Иране в 968–969 годах. Именно тогда в его труд вошло и нижеследующее, нигде более в арабской географической литературе не встречающееся сообщение о разрушении русами городов Болгара и Хазарана, то есть, восточной, населенной мусульманами половины Хазарского Каганата:

«Болгар – город небольшой, в нем нет многочисленных округов, и был известен тем, что был портом для упомянутых выше государств, и опустошили его русы, и Хазаран, и Итиль, и Самандар в году 358 (968-69) и отправились тотчас же после к стране Рум (Византии) и Андалус (Испании), а русы – народ в стране булгар, между ними и славянами[266]…»

Это – единственное упоминание об опустошении Волжской Булгарии, которое по датам совпадает с походами Святослава на Хазарию. Из византийских исторических источников и русских летописей известно, что Святослав действительно нападал на дунайских болгар и, более того, впоследствии утвердил свою княжескую столицу в Переяславце на Дунае. Как пишет Н. Карамзин,

«[967 г.] Неудовольствие Императора Никифора Фоки на Болгарского Царя Петра служило для Святослава поводом к новому и еще важнейшему завоеванию. Император, желая отмстить Болгарам за то, что они не хотели препятствовать Венграм в их частых впадениях в Грецию, велел Калокиру, сыну начальника Херсонского, ехать Послом в Киев, с обещанием великих даров мужественному Князю Российскому, ежели он пойдет воевать Болгарию. Святослав исполнил желание Никифора, взяв с Греков на вооружение несколько пуд золота, и с 60000 воинов явился владиях на Дунае. Тщетно Болгары хотели отразить их: Россияне, обнажив мечи и закрываясь щитами, устремились на берег и смяли неприятелей. Города сдалися победителю. Царь Болгарский умер от горести. Удовлетворив мести Греков, богатый добычею, гордый славою, Князь Российский начал властвовать в древней Мизии; хотел еще, в знак благодарности, даров от Императора и жил весело в Болгарском Переяславце, не думая о том, что в самое сие время отечественная столица его была в опасности[267]».

Несмотря на кажущиеся совпадения, нельзя не отметить, что арабские географы долгое время путали волжских булгар с дунайскими болгарами, – это видно и из уже приводившегося нами сообщения ал-Мас’уди. Думается, что и в сообщении ибн Хаукала смешиваются несколько разных происшествий. Неудивительно, если арабский ученый, подобно своим предшественникам, путал не только волжских булгар и дунайских болгар, но и смешивал их с так называемыми «черными болгарами», жителями Черной Болгарии, упоминаемыми Константином Багрянородным в его описаниях побережья Черного моря. Очевидно, что в своих громких черноморских и дунайских походах Святослав мог разбить, и, скорее всего, разбил именно «черных болгар», и слух об этом событии мог, как водится, достичь Ирана и Средней Азии в искаженном виде.

Наши сомнения по поводу факта столкновения Святослава с волжскими булгарами не исключают, конечно же, того, что этот факт мог иметь место, хотя очевидно, что Святослав не смог обложить булгар данью, как вятичей. Коль скоро «Повесть временных лет» говорит, что походы Святослава были не простым упражнением в доблести, но и постоянно расширяли круг данников Киева за счет хазар, дунайских болгар и даже византийцев, то простое разрушение и ограбление Болгара на манер внезапных варяжских набегов не слишком вписывается в военно-политическую деятельность Святослава.

Другое дело, что военные действия Святослава на юге – в Хазарии и Причерноморье, могли сопровождаться и каким-то небольшим новгородским набегом по Оке на Волжскую Булгарию: в общей суматохе, вызванной нападениями Святослава на Хазарию, новогородцы вполне могли воспользоваться возможностью напасть на волжских булгар, тем более, что они гораздо больше, чем Святослав, знали о том, чем можно поживиться в Болгаре.

Как бы то ни было, исторические последствия событий 965–968 годов для Хазарии и Волжской Булгарии несравнимы: Хазария перестала существовать как государство, тогда как для Волжской Булгарии эти события сыграли, несмотря ни на что, крайне положительную роль. С падением Хазарии булгарская торговля по Волге обрела полную свободу, к тому же булгарское государство перестало платить дань хазарам и стало независимым, что послужило серьезнейшим фактором его дальнейшего бурного экономического и политического развития. И в этом смысле упоминание в арабских источниках булгарских городов имеет значительно большее значение, чем сообщение ибн Хаукала о, скорее всего, мнимом нападении русов на Волжскую Булгарию.