Читать интересную книгу Песочный дом - Андрей Назаров

# # #

Лерка уходил, держась в тени, скрывая себя от беспощадного солнца.

""Правда! Правда!" - настигал его Степкин крик. - Правда, пусть идиотка, но одушевленная же она! Как же может она не узнать? Ведь ночью она опять меня ждать будет и откроет мне все". Лерка ощутил на себе зубья капкана, рванулся и взмок от беспомощности.

Сахан понуро следовал за Леркой по пятам, ничего уже от него не ожидая, как-то сразу забыв, зачем добивался его полгода. Заметив, что Лерка странно завертелся на месте, будто вывинчиваясь из одежды, он испуганно спросил:

- Лерка, ты что?

Лерка остановил на нем оторопевший взгляд, дернулся сказать что-то, но промолчал. Стоял перед Саханом, пошатываясь от неотвязной мысли; "Племянник Сахана. Мой ребенок - племянник Сахана. Если я все же застрелюсь, он останется племянником Сахана. Идиотом и племянником".

- Ты что, Лерка? - повторил Сахан.

Лерка увидел вдруг, что Сахан любит его, и так был поражен, что сбился с проклятой мысли. "Ненавидит и любит, - поправился, - не умеет он иначе. И что? Что это меняет?"

- Не играли мы этот год, - почему-то сказал Лерка, указывая на снежный бастион. - А крепость можно сладить на славу.

Сахан голос потерял от неожиданности, сквозь засветившуюся радость разглядывал Лерку. "Скучаю по нему, - мелькнуло, - давно как скучаю по нему".

- Так не поздно! - выкрикнул, совладав с голосом. - Залить - и за пару дней тут такое будет!

- Хорошо бы, - сказал Лерка растерянно. - Давай, Сахан.

Лерка ушел, Сахан облокотился о парапет, с застывшей улыбкой следил, как, набирая ход, обрушивается подъездная дверь.

"Вот и снова дождался - да не того. Мой-то Лерка вышел весь, а этот странный, больной. Вот и конфетки-бараночки... А я-то полгода про смену юную плел, да чистоту рядов, да про врагов внешних с внутренними. По ветру плевал, шестерил, папашу убитого, как чурбачок, под ноги подкладывал, чтоб только рожу начальство приметило. Гладеньким стал - не ухватишь. И таким-то подлецом за Лерку хотел уцепиться, за дружбу его? Да ему все это начальство с холуями да покоями мраморными еще отвратнее, чем мне, - он-то ими с детства сыт. Другим Лерка живет, да только чем - мне не скажет. Кто я ему? Дворовый мародер, выскочка с барабаном. И позабавиться он со мной согласился - как обноску кинул, чтоб места своего не забыл".

Сахан оттолкнулся от парапета, ушел непослушными шагами и не помнил дней своих и часов, когда заливал из шланга снежные укрепления, что-то добывал, ругался с кем-то, а потом с тупой покорностью, как приговоренный, взошел на ледяной вал и ударил сбор.

# # #

Авдейка, вскочивший на призывную барабанную дробь, зажмурился от сверкания снежной пыли. Прибранный выпавшим за ночь легким снегом, двор таился в голубых изломах, льдистые блики скользили по неприступной стене крепости, и сыпались удары белых барабанных палочек.

У опушенной снегом пирамиды угля возле кочегарки шло деление на "фашистов" и "наших". Поредевшие Сопелки еще до начала игры успели подраться за места в наших, а эвакуашки, обреченные представлять фашистов, держались вокруг Марьяна, крепкого круглоголового парня, недавно вернувшегося из Горького. По силам и старшинству Марьян мог претендовать на место в наших, но он помнил свой двор и держался правил.

- Я вырос! - кричал Болонка. - Не пойду в фашисты!

- Все выросли, - ответил изуродованный Сопелка.

- Я теперь сильный, я гири поднимаю, - настаивал Болонка.

- Все гири поднимают. К нам эвакуашку, к нам! - кричали фашиствующие Сопелки, завязывая тесемки ушанок.

"Гордецы, - лениво думал Сахан, наблюдая за распрей и механически стуча в барабан. - В эвакуации они не были, патриотизм проявили. А дело и выеденного яйца не стоит: не ждали власти, что немцы за три месяца к Москве выйдут, вот и бросили здесь этих недоумков с мамашами за ненадобностью. Поди и папаша мой от гордости в яме своей пухнет. А не наградили бы ямой - на мосту медяки клянчил".

# # #

Услышав барабан, Лерка сбросил ноги с постели, где лежал, не раздеваясь, застывший между явью и сном.

Она ждала вчера, его Степка, стосковалась, у двери сторожила. Впустив, лязгнула засовом, наглухо заслонясь от чужих, и обхватила, обдала дрожью. Лерка подхватил на руки бьющееся свое счастье, снес ступенями, уложил на топчан, не отстраняясь ни на миг, вошел в отверзшееся тело, вбивая в него отчаяние свое, и с каждым Степкиным стенанием, как никогда долгим, понимал все тоскливее - не очнется она, не узнает, не с ним она вовсе, и это не он так яростно всаживает в нее бесчувственную плоть, будучи не в силах излить весь свой дневной ужас, а кто-то третий потешается здесь над ними, играет ими, играет в них.

Наконец с детским нелепым вскриком он отдал ей все, опал, забылся - и тут Степка заплакала. Она впервые плакала ему - и капкан защелкнулся, Лерка понял, что никогда уже не откажется от нее, и не таясь вышел из кочегарки на первый свет, ко всему и всем безразличный.

Вернувшись, он не смог уснуть, сидел в своей постели перед чёрным сгустком рояля, неотвратимо проступавшим на свету, а потом решился, подошел крадучись, но едва опустил руки на клавиши, как звуки отозвались в нем болью, потревоженными зубьями капкана.

- Как же теперь? - спросил Лерка.

Он захлопнул рояль, с головой забился в подушки, втиснулся между ночью и днем и лежал не шевелясь, сокрушенный своей победой, пока барабан Сахана не поднял его к окну. Лерка увидел полный движения и света прямоугольник двора, удивился, зачем ему было затевать эту дворовую потеху, и задернул было штору, но внезапное ожесточение заставило его снова взглянуть вниз.

# # #

Когда Лерка прошел в центр укрепления наших, там уже готовились к схватке и был воткнут красный флаг с бахромой, кем-то украденный из школы. Лерка смерил взглядом неприступную ледяную стену и по примеру Марьяна сбросил шапку. Ветер рванул его локоны, по лицу разбежались холодные уколы, и Лерка понял, что не ошибся, не напрасно пришел сюда, - и подобрался, ко всему готовый.

Авдейка угрюмо смотрел на Сахана - вожатого, под чей барабан он должен побеждать, - а потом отвернулся и поднялся в крепость, к штабу фашистов ледяному домику с окном на позицию, над которым болтался черный халат. Легкое недоумение приглушило гомон.

- Ты зачем? - спросил любознательный Сопелка, слепым жребием заброшенный в фашисты.

Не веря своему счастью. Болонка протолкался в ряды наших, заменив Авдейку. Барабан Сахана сыграл атаку и смолк. За ледяным валом ползали фашисты, отбивая комья смерзшегося снега. Началась атака. Летели снежки, сверкали лезвия двух лопат, которыми снизу пытались крушить ледяной вал. Лопаты срывались, оставляя на сверкающем льду легкие матовые следы. Лерка бежал вдоль ледяной стены, отыскивая в ней брешь.

И тут над валом высунулся забытый Сахан. Он висел, цепляясь за вал выброшенными вперед локтями, и нащупывал опору под ногой. Зажав в правой руке лопату, Сахан сильно бил ею повалу. Лопата со свистом резала воздух, описывая сверкающий полукруг.

Расстроенные фашисты бросили охотиться за Леркой и осыпали Сахана ледышками. Тот вобрал голову и размахивал лопатой, ожидая опоры под ногу, чтобы перескочить вал.

- Ледышки кончились! - крикнул отчаявшийся Сопелка, пытаясь остановить Сахана, но палка вылетела у него из руки и перелетела за борт.

- Трофей! - кричали снизу. - Даешь Берлин!

Сахан методично крушил вал, и остановить его казалось невозможным. Вся ненависть к Сахану восстала в Авдейке, игра для него кончилась. Сорвавшись с места, он бросился к кочегарке, но Марьян перехватил его мысль и в несколько прыжков оказался возле груды угля.

- Ложись! - крикнул Марьян.

Фашисты залегли полукругом. Над ними возвышался Сахан, уже нашаривший ногой опору. Он переливался в крепость, когда тяжелый уголь выбил из вала ледяное облако. Сахан не успел понять, что случилось, как жесткий удар, пришедшийся в плечо, сбросил его со стены. Вскрикнув, он выпустил лопату и исчез. Сжимая в руке уже ненужный уголь, Авдейка подбежал к валу, под которым ребята приводили в себя Сахана.

- Бей их! - закричал фашиствующий Сопелка, пылая попранной справедливостью.

И тяжелый поток углей обрушился вниз. Раздались вопли, и наши убежали, уволакивая Сахана.

- Вперед, гони их! - кричал мстительный Сопелка, съезжая вниз добивать дрогнувшего врага.

За ним бросились Ивановы-Гвоздики и безымяиные, эвакуашки, набитые углями.

Авдейка забросил ногу на вал и подумал, что в случае неудачи обратно не взобраться. Но Марьян уже долбил проход во льду трофейной лопатой Сахана. Авдейка зажмурился и съехал вниз, ударившись во что-то мягкое, пахнущее теплом и снегом. Под ним лежал Болонка, хлюпая разбитым носом. Снег у его лица был пробит кровью. Авдейка оттащил Болонку в угол насыпи и бросился в атаку.

Произошло небывалое. Фашисты во главе с мстительным Сопелкой гнали наших в дальний конец насыпи, к штабу красных, не знавшему подобных налетов и потому едва обозначенному снежным барьером. Лерка с разбитым ртом сплевывал кровь и отступал, отбиваясь палкой. Но у нападавших кончились угли. Брошенные в наших, они теперь летели назад, отражая атаку фашистов. Мстительный Сопелка получил по шапке и, пошатываясь, отступил. Атака захлебнулась. Фашисты повернули назад и забрались в крепость по веревке через проход, пробитый Марьяном.