Телефон оказался у другого человека, на заднем фоне Гэнси слышал звуки проезжающих автомобилей. Женский голос спросил:
— Алло? Вы друг этого мальчика?
— Да.
Женщина по ту сторону телефонной линии объяснила, как она и ее муж остановились на обочине автомагистрали.
— Показалось, что там тело. Никто больше не останавливался. А вы близко? Можете приехать за ним? Мы возле седьмого съезда на южную трассу триста девяносто пять.
Мозг Гэнси резко переключился, чтобы сверить изображение того, что окружало Адама. Они были совсем не близко. Ему даже не приходило в голову искать так далеко.
Ричард Гэнси II это нечаянно услышал.
— Это юг Пентагона! Около пятнадцати миль отсюда.
Гэнси указал на дорогу, но его отец уже проверял движение, чтобы развернуться. Когда он повернул, вечернее солнце вдруг со всей силы посветило в лобовое стекло, мгновенно их ослепляя. Оба одновременно вскинули руку перед собой, чтобы огородиться от него.
— Мы едем, — сказал Гэнси в трубку.
Все будет хорошо.
— Ему, должно быть, нужен доктор.
— Он ранен?
Женщина помолчала.
— Я не знаю.
Но все не было хорошо. Адам абсолютно ничего не сказал Гэнси. Ни когда свернулся на заднем сидении автомобиля. Ни когда сидел за кухонным столом, пока Марго готовила ему кофе. Ни после того, как, стоя у дивана и зажав телефон у уха, разговаривал с доктором, одним из старых друзей семьи Гэнси.
Ничего. Он всегда был способен обижаться намного дольше, чем кто-либо другой.
Наконец, он встал напротив родителей Гэнси, поняв подбородок, но глаза оставались где-то далеко, и сказал:
— Я прошу прощения за причиненные проблемы.
Позже он заснул, сидя на краю того же дивана. Без каких-либо обсуждений семья Гэнси полностью перешла для беседы в кабинет наверху, чтобы быть вне пределов слышимости. Несмотря на то, что несколько дел были отменены, а Хелен пропустила вечерний рейс до Колорадо, никто не упоминал этих неудобств. И никогда бы не стали. Такова была семья Гэнси.
— Как доктор это назвал? — спросила миссис Гэнси, сидя в кресле, в котором ранее спала Хелен. В зеленом свете от зеленого абажура рядом с ней, она была похожа на Хелен, она еще, стоило сказать, была похожа на Гэнси, и также можно сказать, она была похожа на своего мужа. Все Гэнси в чем-то походили друг на друга, как собака, которая начинает напоминать хозяина, или наоборот.
— Кратковременная полная амнезия, — ответила Хелен. Она слушала телефонный разговор и последующие обсуждения с большим интересом. Хелен очень любила копаться в жизнях других людей, возясь там с ведром, лопатой и, возможно, одним из тех старомодных полосатых купальных костюмов с ногами и руками. — Эпизоды, длительностью от двух до шести часов. Не могут вспомнить ничего вплоть до последней минуты. Но жертвы — это словечко Фоза, не мое — очевидно, сознают, что они теряют время, пока это происходит.
— Звучит ужасно, — сказала миссис Гэнси. — Это становится хуже?
Хелен машинально чертила на настольной бумаге двухдюймовым карандашом.
— Очевидно, нет. У некоторых людей бывает только один эпизод. У некоторых они случаются все время, типа мигрени.
— И это связано со стрессом? — вмешался Ричард Гэнси II. Хотя он и не знал Адама хорошо, его беспокойство было глубоким и подлинным. Адам был другом его сына, так что он обладал ценностью. — Дик, ты знаешь, что могло вызвать стресс?
Было ясно, что эту проблему все Гэнси желали решить до того, как Гэнси вернется с Адамом в Генриетту.
— Он только что съехал из дома родителей, — сказал Гэнси. Он уже начал говорить «трейлер», но ему не нравилось думать, что его собственные родители себе вообразят. Он задумался на мгновение и добавил: — Его отец избивал его.
— Господи Боже мой, — заметил его отец. И потом: — Почему таким людям позволяют размножаться?
Гэнси только смотрел на отца. Долгую минуту никто ничего не говорил.
— Ричард, — сделала выговор его мать.
— Где он живет сейчас? — спросил его отец. — С тобой?
Он не мог знать, насколько и почему этот вопрос причинял такую резкую боль. Гэнси покачал головой.
— Я пытался. Он остановился в комнате, принадлежащей Святой Агнесс… местной церкви.
— Это законно? У него есть машина?
— Ему будет восемнадцать через несколько месяцев. И нет.
— Было бы лучше, если бы он пожил с тобой, — высказал мнение Ричард Гэнси II.
— Он не станет. Просто не станет. Адам все должен делать сам. Он не возьмет ничего, что выглядит как подачка. Он сам оплачивает школу. Работает на трех работах.
На лицах остальных Гэнси было написано одобрение. Семье, которая в целом наслаждалась шармом и смелостью, мысль об Адаме Перрише, человеке, добивающемся успеха самостоятельно, чрезвычайно понравилась.
— Но у него должна быть машина, — сказала миссис Гэнси. — Это бы точно помогло. Разве мы не можем дать ему что-то, чтобы помочь получить автомобиль?
— Он не возьмет.
— О, конечно, если мы скажем…
— Он не возьмет. Я вас уверяю, он ничего не возьмет.
Они размышляли долгие минуты, в течение которых Хелен выводила свое имя большими буквами, его отец листал Краткую Энциклопедию Мировой Керамики, его мать тайно искала краткосрочную полную амнезию на свое телефоне, а Гэнси рассматривал идею просто бросить все, что у него было в пригороде, и умчаться отсюда так быстро, как только можно. Очень тихий, очень эгоистичный голосок внутри нашептывал: «Что если ты оставишь его здесь? Что если ты заставишь его искать самому дорогу назад? Что если ему придется позвонить тебе и извиниться, хотя бы раз?»
Наконец, Хелен произнесла:
— Что если я дам ему мою старую машину из колледжа? Ту дрянную, которую я собираюсь подарить благотворительному обществу поломанных автомобилей, если он ее не захочет. Он бы спас меня от проблемы организовывать буксир!
Гэнси нахмурился.
— Какую дрянную машину?
— Очевидно, ту, которую купила бы, — ответила Хелен, рисуя пятидесяти восьми футовую яхту на настольной бумаге. — И сказала бы, что она была моя.
Старшим Гэнси очень пришлась по душе эта идея. Миссис Гэнси уже была на телефоне. Коллективное настроение поднималось с организацией этого плана. Гэнси чувствовал, что нужно гораздо больше, чем автомобиль, чтобы облегчить стресс Адама, но правда была в том, что ему нужна была машина. И если Адам действительно купится на историю Хелен, это ни черта бы его не ранило.
Гэнси не мог избавиться от образа Адама на краю автомагистрали, шагающего, шагающего, шагающего. Осознающего, что он забыл, что делал, но не способного остановиться. Неспособного вспомнить номер Гэнси, даже когда люди притормозили, чтобы помочь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});