— Хорошо.
В дверь кабинета постучали.
— Милорд, леди Тайболд, прибыли ваши гости, — доложил хорошо вышколенный дворецкий.
— Они здесь! — радостно воскликнула Энн. Они ждали прибытия ее старых подруг — Тэсс и Ли с их мужьями.
Пока она быстро приводила себя в порядок, Айден крикнул через закрытую дверь:
— Мы сейчас спустимся, Бакстер. Пожалуйста, отведи их в голубую гостиную.
— Да, милорд, — послышался гулкий ответ.
— Я скучаю по Норвалу, — сказала Энн.
— А я думал, ты хочешь отправить его на пенсию.
Айден протянул руки, чтобы забрать у нее Доннера.
— Хочу. Он совсем уже старый и заслуживает провести остаток лет в комфорте. Но он единственный в своем роде. Что до Бакстера, то он слишком прогибается.
Она поежилась.
Айден рассмеялся, открывая для нее дверь. Энн побежала впереди него по отделанному мрамором коридору прямиком в голубую гостиную.
Она ворвалась в комнату и в награду получила восторженные крики Тэсс и Ли. Ее подруги стали еще красивее с момента их последней встречи.
Тэсс и ее муж Бренн Оуэн, граф Мертон, ждали уже второго ребенка. Они оставили своего сына Хала дома с няней, потому что мальчик немного простыл. Беременность только добавила Тэсс еще больше сияния. Энн сразу же понравился ее муж, особенно когда он взял Доннера у Айдена и окрестил «красивым ребенком».
Ли гордо представила своего сына Бенжамина. Ему было больше года, и он казался самым счастливым ребенком на свете. Муж Ли, Девон Маршал, виконт Хаксхолд, души не чаял в сыне. Энн уже много лет не видела подругу и любовалась той умиротворенностью и зрелостью, которые Ли обрела, став матерью.
Бакстер прервал радостную встречу объявлением о том, что ужин готов. Няня Доннера забрала обоих мальчиков наверх в детскую, чтобы родители смогли как следует насладиться едой. После ужина женщины оставили мужей пить бренди, а сами улизнули в голубую комнату пить чай и делиться секретами, как они делали, еще будучи дебютантками.
— Вы только посмотрите, как хорошо наши мужья ладят друг с другом! — воскликнула Ли, принимая из рук Энн чашку чая.
— Удивительно, не так ли? — согласилась Тэсс. — Кстати, Бренн признался мне за ужином, что если Айдену удастся узаконить его шотландский проект, то он проявит более активный интерес к своему месту в палате лордов и займется проблемами Уэльса.
Энн склонила голову набок, задумчиво глядя на Ли.
— Ну что, теперь, когда ты встретилась с ним лично, сумасшедший лорд Тайболд по-прежнему кажется тебе таким ужасным?
В свое время Ли тоже пытались выдать за Айдена, и она тогда сделала все, что могла, лишь бы избежать этой связи. Ли рассмеялась.
— Он очень даже ничего, но полностью поглощен одной тобой. Нет, моя дорогая Энн, на мой взгляд, все сложилось именно так, как должно было. Вы с Айденом отличная пара.
Энн почувствовала, что слезы снова наворачиваются на глаза. Она в последнее время часто плакала, но не от горя. Счастье в ее жизни било через край. Она много раз за день обдумывала все, что с ней произошло, и не могла поверить собственному везению. Сейчас она как сыр в масле каталась.
— Да, он наполнил мою жизнь смыслом.
— Думаю, то же самое он может сказать и о тебе, — заметила Тэсс.
— Надеюсь, ты права, — сказала она. — По крайней мере, теперь в его доме чистота и порядок.
И она рассказала о том, как впервые вошла в большой зал Кельвина. Они хохотали от души, да так, что слезы катились из глаз.
Тэсс перевела разговор в другое русло.
— А кто-нибудь из вас вспоминал тот музыкальный вечер у леди Оттли, когда мы разговаривали о палках и подушках?
Ли застонала от смеха, закрывая лицо руками.
— Какими же мы были тогда наивными!
— Да, но ведь все получилось! — заметила Энн. — Мы все же в этом разобрались.
— Да, но только после нескольких очень постыдных оплошностей, — призналась Тэсс.
— Интересно, — сказала Энн. — Если бы вас попросили подвести итог всему, что вы узнали о браке…
— И любви? — вмешалась Ли, неисправимый романтик.
— Да, и любви, — улыбнулась Тэсс.
— Что бы вы сказали тем молодым впечатлительным девушкам, какими мы были тогда? — закончила Энн свою мысль.
Ее вопрос заставил всех задуматься.
Тэсс откинулась в кресле, поглаживая рукой свой округлившийся живот Ли размешивала чай. Обе женщины тщательно обдумывали ответ на этот вопрос.
Ли заговорила первой.
— Что ж, думаю, я открыла для себя — но хочу сразу предупредить, я не собираюсь придерживаться этого мнения до конца своих дней, потому что я ведь могу и передумать…
Энн и Тэсс одновременно рассмеялись.
— Да, а что тут такого? — стала оправдываться Ли. — Хоть я и самая младшая, но готова поспорить, я лучше вас двоих знаю все превратности и повороты жизни. И я поняла: иногда то, что кажется нам неудачей, на самом деле и есть наша судьба. Любовь зачастую слепа. Здесь в игру вступает сам Господь. — Она улыбнулась — Я начинаю рассуждать о жизни как философ. И, тем не менее, кто бы мог подумать, что я до беспамятства влюблюсь в человека, который является врагом моего семейства… и обрету с ним столько счастья? До встречи с ним я как будто блуждала в тумане. Теперь он — мое все.
Тэсс взяла ее за руку. Когда-то они были соперницами. Теперь они стали подругами.
— Я рада, что ты счастлива.
— Спасибо, — тихо поблагодарила Ли, а затем, чуть повысив голос, спросила: — Ну что, кто следующий?
— Я, — сказала Тэсс.
Она уселась поудобнее, выпрямила спину, руки ее скользнули вниз, поддерживая живот. В душе она гордилась собой.
— Я поняла, что нельзя полюбить кого-то, пока не станешь цельной, сформированной личностью.
Энн нахмурилась.
— Я не совсем тебя поняла.
— До появления Бренна я бежала от брака как от огня. Для меня это было равносильно смертному приговору. Все равно, что быть похороненной заживо.
Ли издала возглас отвращения.
— Теперь я понимаю, что такое отношение было вызвано тем, что у меня отсутствовала определенная цель в жизни. Я воспринимала себя исключительно как украшение мужского безымянного пальца, и не более того. Весь мой мир был ограничен узкими приоритетами общества.
— А сейчас? — спросила Энн.
— Бренн показал мне мир за пределами Лондона. Я в восторге от людей, которых мне довелось повстречать, и от новых идей.
— Тэсс, ты говоришь как синий чулок, — сказала Ли, имея в виду женщин, которые ставили образование превыше всего.
— Может, я такая и есть, — твердо ответила Тэсс. — Я всегда была слишком умна для примитивных уроков рисования и бесконечных музыкальных упражнений. Я поняла, что мне необходимо больше. Я стала писать.