— В твой карман, — огрызнулся Робби.
— Нет, это будут ваши деньги, — спокойно возразил Айден. — Я подпишу договор дарения, которым передам эту землю вам двоим. Вы сможете начать все сначала. И когда вы там как следует обживетесь, вернете мне столько, сколько, на ваш взгляд, стоит эта земля.
— Я не хочу начинать с нуля, — скривился Робби. — У меня есть земли, земли, которые у меня украли.
— И которые, скорее всего, тебе никогда не вернут, — возразил Айден.
Они с Энн направились к выходу. Когда они поравнялись с Робби, тот демонстративно сделал вид, что не хочет с ними соприкасаться. Его ребячество огорчило Айдена. Он надеялся на лучший исход.
— Это твой выбор, — сказал он, открывая дверь. — Я не стану тебя уговаривать. Можешь остаться и дальше устраивать восстания — я не вправе тебя останавливать. Либо можешь попытаться построить что-то новое.
И они с Энн покинули комнату.
Энн подождала, пока они отойдут достаточно далеко, чтобы их никто не слышал, и только тогда спросила:
— Как ты думаешь, они примут твое предложение?
— Не знаю. Каждый человек должен делать свой выбор. Я свой сделал.
В большом зале их ждал Норвал.
— Все готово, милорд, — заговорщически шепнул он Айдену.
— Что «все»? — спросила Энн.
— Увидишь, — загадочно ответил Айден и повел ее к центральному выходу.
Она заартачилась.
— Милорд, я не люблю сюрпризы.
— Доверьтесь мне, миледи.
— Вы слишком часто меня об этом просите.
Она подозрительно изогнула бровь.
— Да. И вы хоть раз об этом пожалели?
Выражение ее лица смягчилось.
— Нет.
— Тогда доверьтесь мне и в этот раз, — усмехнулся он и открыл перед ней дверь.
Она секунду потопталась в нерешительности, затем все же пошла вперед; Айден и Норвал двинулись следом за ней. Дворецкий скакал чуть ли не вприпрыжку, настолько он радовался тому, что является частью сюрприза.
На улице наступила настоящая весна. Ветер с Северного моря дул с прежней силой, но воздух незаметно изменился. Тоненькие побеги молодой зеленой травы пробивались сквозь камни брусчатки, а блеяние новорожденных ягнят в хлеву было слышно в самом замке.
Это было время года, символизирующее новую жизнь, новое начало. Такая мысль пришла Айдену в голову, пока он вел жену по направлению к часовне.
— Что мы здесь делаем? — спросила она, снедаемая любопытством. — Айден, я не люблю сюрпризы…
Он прижал палец к ее губам, заставляя ее умолкнуть и не задавать больше вопросов.
— Закрой глаза.
Она не хотела, но, в конце концов, любопытство взяло верх. Она закрыла глаза. Стоя позади нее, Айден положил руки ей на плечи и повел вперед.
— Осторожно, здесь ступенька, — шепнул он любимой на ухо, предупреждая о вытесанной из камня плите у входа в часовню. — Аккуратно переступаем через порог…
Она послушно занесла ногу повыше.
— Открой глаза, — наконец-то прошептал он ей.
Энн не знала, что ее ждет, но такого она уж точно не ожидала. В часовне собрались все жители Кельвина в своих лучших одеждах, даже винокур Начтон Мак-Кэй с двумя своими дочерями. В руках они держали тонкие палочки, на концах которых были повязаны разноцветные ленты. Ленты извивались и подлетали вверх при каждом движении толпы. Перед алтарем стоял преподобный Олифант в церемониальной одежде.
— Что здесь происходит? — спросила Энн.
Айден взял ее за руку. Он украдкой взглянул на собравшихся, глубоко вздохнул и произнес:
— Я хотел бы на тебе жениться, если, конечно, ты согласна взять меня в мужья. Только теперь это будет мой собственный выбор… и я буду присутствовать на церемонии.
По толпе пробежал смешок. Все знали историю этого брака. То, как Энн выдали замуж по доверенности, уже вошло в легенду.
Она огляделась вокруг. В церкви находилась Бонни Моват с сыновьями. Фанг гордо стоял в другом конце ряда, на голову ниже своих старших сыновей. Хью Кит стоял между своей матерью Кэтлин и возлюбленной Финеллой.
Кроме того, там находились еще люди, много людей. Люди, из которых, как полотно из нитей, была соткана ее жизнь. Полные надежды лица людей, принявших ее в свой круг, выражали все лучше, чем слова.
— Ты не можешь отказаться, — резко заявил Айден.
Или она смогла уловить нотку отчаяния в его голосе? Она сделала вид, будто взвешивает все «за» и «против». Тем временем люди в церкви стали посмеиваться.
— А где же объявление о помолвке? — спросила она, наконец.
— Какая помолвка? — воскликнул Айден. — Энн, уже слишком поздно о чем-то объявлять. Мы консумировали наш брак.
Его прямота удивила и развеселила всех, даже преподобного Олифанта. Священник сделал вид, что закашлялся, но Энн заметила озорной блеск в его глазах.
Не успела она дать ответ, как Айден взял ее за руку и опустился на одно колено:
— Давай же, Энн. Ты и так завладела моим сердцем. Готова ли ты взять мою фамилию и титул перед моими людьми?
Ей показалось, что она сейчас растает на месте.
— Да, милорд, я стану вашей женой.
Все захлопали, раздались даже поздравительные возгласы. И только преподобный Олифант призвал всех к порядку.
— Приступим же. Я жду не дождусь, когда же мы наконец доведем это дело до конца, чтобы я смог пригубить еще того чудного эля, который вы варите, милорд. Так что начнем.
И в самом деле, сама церемония оказалась простой и быстрой. Айден даже не стал надевать пиджак, а так и женился в своей белой рубашке. А Энн улыбнулась поэтической справедливости того, что на ней было сиренево-голубое платье. И когда он нанизал ей на палец обручальное кольцо, обещая уважать и почитать ее до конца дней своих, она, наконец, поняла, что нашла свой дом.
Эпилог
1817 год
Быть женой политика оказалось непросто, особенно для такой робкой женщины, как Энн, и особенно учитывая то, что ее муж самозабвенно посвятил всего себя этой роли.
Айден прибыл в Лондон с миссией. Ему многое предстояло сделать, и впереди ждал нелегкий, тернистый путь. Часто случалось, что он допоздна задерживался на заседаниях парламента, вместо того чтобы провести вечер с семьей или выйти в свет.
Общество было весьма заинтриговано «безумным лордом Тайболдом», так дерзко объявившем о задаче, которую он поставил перед собой. Он был красив и богат, а также знаменит своей довольно пестрой родословной.
Англия входила в эру беспрецедентного мирового доминирования, эру политиков. Рождались и воплощались новые идеи, формировался и рос средний класс. Многие британцы хотели благоразумно распоряжаться своим мировым влиянием. Они были по горло сыты войной. Графа Тайболда с женой вскоре и вовсе стали засыпать приглашениями.