Коротко о технологических усовершенствованиях на рынках. Эра бирж с традиционными торговыми залами начала клониться к закату уже в начале 1980-х гг., когда стала набирать популярность электронная система NASDAQ. Торговыми операциями на биржах стали заниматься так называемые компьютерные вундеркинды. Однако в 1987 году на трейдеров программистов возложили вину за «черный понедельник», и их деятельность была временно ограничена. Сегодня на биржах Запада (особенно в США) господствуют так называемые «высокочастотные» трейдеры, которые с помощью мощных компьютеров и дорогого программного обеспечения осуществляют в течение нескольких секунд или даже долей секунд тысячи сделок. За счет астрономических оборотов такие трейдеры зарабатывают гигантские деньги даже при самой мизерной марже [234] .
Благодаря «высокочастотной» торговле даже в условиях кризиса на многих биржах обороты не только не сокращаются, но даже растут. Например, на Нью-Йоркской фондовой бирже (NYSE) объем сделок в июне 2009 года был на 43% выше, чем в июне предыдущего года. В общем объеме операций этой биржи на «высокочастотные» сделки пришлось от 50 до 70% всех сделок. На некоторых биржах США на такие сделки уже приходится 100%. Образно выражаясь, биржевая торговля стала полностью опираться на «безлюдные технологии» [235] .
Организационно-правовые и институциональные изменения. Начиная с 1980-х гг. происходила консолидация фондовых бирж (в результате поглощений и слияний), проводилась поэтапная либерализация фондового и кредитного рынков, ослаблялись нормы регулирования финансового (в том числе банковского) сектора, создавались новые финансовые институты, «выпадающие» из поля зрения регулирующих и контрольных органов государства и т.п.
После образования Европейского Союза происходило достаточно много сделок по консолидации фондовых бирж отдельных стран Западной Европы. Так, в июне 2007 г. британская London Stock Exchange (LSE) договорилась о приобретении за 2,1 млрд долл. биржи Borsa Italiana в Милане. В мае 2006 г. произошло также крупное трансатлантическое слияние — ньюйоркской NYSE и европейской Euronext , которое было завершено в апреле 2007 г. Капитализация ценных бумаг, обращающихся на консолидированной трансатлантической бирже, была оценена в 11 млрд долл. [236] .
В целом в последние два-три десятилетия традиционные банковские операции, действующие прежде всего на рынках депозитов и кредитов, несколько потеряли свою привлекательность («конкурентоспособность») по сравнению с операциями тех институтов, которые действовали на фондовых рынках и рынках финансовых производных инструментов. Особенно это стало заметно в США. Спекулируя на высокорисковых финансовых рынках (рынках ценных бумаг и финансовых инструментов), за короткий период времени можно было заработать намного больше, чем с помощью традиционных депозитно-кредитных операций. Это предопределило бурный рост так называемых институциональных инвесторов — различных институтов, специально ориентированных для работы на высокорисковых финансовых рынках. Среди институциональных инвесторов — инвестиционные банки, страховые компании, пенсионные фонды, взаимные фонды, фонды прямого инвестирования, различные траст-фонды, «фонды фондов» и т.п.
В новых условиях начали перестраиваться и традиционные банки . В Европе они стали совмещать функции обычных депозитно-кредитных организаций и инвестиционных банков, превращаться в так называемые «универсальные банки» . А в США в конце прошлого десятилетия был отменен закон Гласса — Стигалла , который был принят еще в 1930-е годы и запрещал банкам совмещать кредитную и инвестиционную деятельность.
Напомним, что тогда был узаконен такой финансовый институт, как инвестиционный банк , который выводился из сферы ответственности ФРС. Инвестиционным банкам, с одной стороны, запрещалось заниматься депозитными операциями. С другой стороны, для них отменялись всякие ограничения по операциям на фондовом рынке. В текущем десятилетии обычные банки (т.е. банки, входящие в сферу ответственности ФРС) занялись тем же, чем они занимались накануне кризиса 1929 — 1933 гг. Стоит ли после этого удивляться, что в 2007 — 2008 гг. мы наблюдали серию банкротств и последовавших за ними «санаций» крупнейших банков с Уолл-стрит?..
Среди мер, которые способствовали накоплению масштабных рисков в банковской сфере США, следует назвать повышение размера гарантированных государством банковских депозитов до 100 тысяч долларов . Аналогичные меры принимались также в ряде других стран, причем в некоторых из них (например, Мексике) лимит гарантий стал выше, чем в США. Однако данная мера государства не только не повысила устойчивость банковской системы страны, но, наоборот, подтолкнула банкиров к наращиванию рискованных кредитных операций (в США это кончилось банкротством более тысячи ссудно-сберегательных обществ).
В 1980-е гг. был изобретен механизм «бросовых» , или «мусорных» , облигаций (junk bonds) , породивший бум сделок по слиянию и поглощению компаний. Инвестиционные банки активно размещали на финансовых рынках эмиссии облигаций, а средства от мобилизации займов направлялись на «недружественные» поглощения. После этого в Америке началась так называемая «тирания квартальных отчетов» — борьба компаний за «хорошие финансовые результаты» с целью не допустить падения курса акций и не превратиться в жертву «акул» инвестиционного бизнеса. Американская «экономика» стала напоминать джунгли, в которых одни компании охотились за другими, причем в качестве хищников обычно выступали те компании, которые делали ставку не на производство, на финансовый бизнес.
Изобретателем «бросовых» облигаций был «финансовый король» 80-х гг. Майкл Милкен , который сумел через свой банк «Drexel Burnham Lambert Inc.» разместить на сотни миллиардов долларов облигации тех агрессивных компаний-эмитентов, которые и не собирались в принципе погашать свои облигационные займы (а лишь рефинансировать их путем размещения новых займов). За одну из подобных сделок Милкен получил 10 лет тюрьмы (правда, отсидел всего два, после чего бросил прежние занятия и увлекся образовательным бизнесом).
В последние два десятилетия прошлого столетия активно стала применяться технология секьюритизации активов коммерческих банков . Что это такое? Это операция, посредством которой коммерческий банк «конвертирует» свои требования по выданным кредитам в деньги, мобилизуемые на фондовом рынке. Бумаги банка в виде облигаций размещаются на фондовом рынке под обеспечение кредитов (т.е. обязательства банка перед держателями бумаг должны погашаться за счет поступлений банку по кредитным договорам). Фактически коммерческий банк выступает посредником между получателями кредитов и тысячами (или даже миллионами) инвесторов на фондовом рынке. Здесь также появляется широкое поле для разных злоупотреблений: инвесторам-профанам под видом «секьюритизированных кредитов» можно «всучить» все что угодно, особенно если размещением бумаг занимается какой-нибудь всемирно известный банк.
Именно секьюритизация ипотечных кредитов в Америке банками с Уолл-стрит внесла свой весомый вклад в создание последнего финансового и экономического кризиса. Даже самые осторожные и лояльные финансовой олигархии аналитики признали: посредством «секьюритизации» миллионам инвесторов «впаривались» «безнадежные» ипотечные кредиты (так называемые кредиты «суб-прайм») и раздувался «пузырь» на рынке недвижимости.
Происходила секьюритизация и в Западной Европе. Там в этой связи большое распространение получил новый тип финансовых учреждений. Они получили название AIF («autres institutions financiers») — «другие финансовые институты», которые не являются ни банками, ни страховыми компаниями, ни пенсионными фондами. В цепочке финансовых посредников появилось еще одно «паразитическое звено». AIF стали заниматься такой «творческой» деятельностью, как приобретение, группировка (сортировка) и реструктуризация секьюритизированных банками займов в виде обращаемых ценных бумаг. Иначе говоря, происходила «переупаковка» финансовых активов (требований) и их перепродажа . Как говорится, в «одном флаконе» оказывались средние, плохие и очень плохие активы. Но рядовой инвестор не имел ни возможности, ни желания изучать «гремучую смесь», содержащуюся в этом «флаконе». Он ведь не собирался долго хранить у себя эту «гремучую смесь», стремясь перепродать ее еще кому-нибудь.
В это же время пышным цветом «расцвели» такие новые финансовые институты, как хеджевые фонды (ХФ) . Эти фонды, которые стали специализироваться на высокорисковых инвестициях (естественно, не в производство, а в финансовые инструменты), вообще оказались за пределами государственной регламентации. Накануне мирового финансового кризиса на ХФ приходилось 25% оборота мирового рынка кредитных деривативов (деривативы — новый вид финансовых инструментов, широко используемых спекулянтами, о них речь будет ниже) и 40% оборота мировых бирж [237] .