Первым хеджевым фондом в современном понимании стал фонд «Tiger», организованный в мае 1980 года американцем Джулианом Робертсоном . Изначально его фонд задумывался как страховочный (англ. hedge — страховать, защищать). Т.е. он предназначался для того, чтобы защищать пайщиков от падения рынков, и не предполагал высокой доходности. Сам Робертсон так описывал стратегию своего фонда: отобрать 100 самых лучших компаний и купить их акции; затем определить 100 самых плохих, и если они есть в портфеле фонда, то продать их. Так было в декларациях. На деле получилось все наоборот. Уверенность в страховке заменила саму страховку. Вместо низкорисковых хедж-операций фонд «Tiger» стал специализироваться на высокорисковых. Для проведения операций фонд использовал разнообразные производные инструменты. На протяжении всех 1980-х годов фонд «Tiger» показывал высокую доходность, однако оставался известным лишь узкому кругу инвесторов. Только на стыке 80-90-х гг. фонд получил известность, и инвесторы стали его буквально осаждать. Капитал фонда рос как на дрожжах: он пополнялся за счет комиссионных за обслуживание клиентов (1% от суммы чистых активов), а также за счет вознаграждения в размере 20% прибыли, которую приносили инвестиции. К концу 1990 года капитал фонда вырос до 1 млрд долл. Опираясь на собственный капитал, фонд также прибегал к использованию кредитного плеча (привлечение заемных средств, превышающих многократно собственный капитал). К середине 1990-х гг. фонд, который обеспечивал инвесторам прибыли, существенно более высокие, чем средние, стал терпеть неудачи. Робертсон сделал ставку на падение американского фондового рынка. Падение это действительно произошло (в 2000 — 2001), но позднее предсказывавшегося Робертсоном момента. Дополнительный удар был нанесен кризисом в России в 1998 году (убытки фонда «Tiger» составили 600 млн долл.). В 1999 году фонд был распущен, а оставшийся капитал возвращен вкладчикам.
Вместе с тем в 1990-е годы создавалось большое количество других ХФ. Этот процесс продолжался и в следующем десятилетии. За 1990 — 2007 гг. активы ХФ выросли в 50 раз и достигли 2 трлн долл., а число фондов — 7 тысяч [238] .
На смену фонду Робертсона пришла такая «звезда» хеджевого бизнеса, как фонд «Quantum» известного финансового спекулянта Джорджа Сороса . Постепенно «звезда» Сороса также стала закатываться (например, в результате кризиса в России в 1998 году его фонд понес убытки в размере 2 млрд долл.). В начале нового века на лидирующие позиции вышел ХФ под названием SAC Capital Advisors , принадлежащий американцу Стивену Коэну. В середине текущего десятилетия на долю «SAC» приходилось около 2% сделок на фондовом рынке [239] .
Впрочем, как показывает опыт деятельности ХФ, многие первоначально успешные фонды затем начинают испытывать трудности, некоторые из них (подобно фонду «Tiger») прекращают свое существование. Широкий резонанс, в частности, получило банкротство в 1998 г. крупных ХФ Long-Term Capital Management , McGuinness Global и еще 2-3 с капиталами, превышающими 1 млрд долл. С началом современного кризиса «звезда» всего хеджевого бизнеса стала закатываться. В 2008 году отток средств из ХФ впервые за 18 лет превысил приток инвестиций. В этом же году впервые с 1990 года произошло сокращение активов ХФ (с 2 трлн до 1,5 трлн долл.), и вскоре началось массовое закрытие фондов.
Компании как объект купли-продажи и спекуляций
Важным направлением «модернизации» финансовых рынков явился переход к новым принципам оценки компаний, котирующихся на фондовых рынках. Остановимся на этом подробнее.
Изменение подходов к стоимостной оценке компаний как объектов инвестиционной деятельности позволило: во-первых, резко увеличить стоимостные оценки этих «объектов» (т.е. создать дополнительный спрос на «продукцию» ростовщиков); во-вторых, «управлять» стоимостными оценками «объектов» в интересах ростовщиков (в целях получения спекулятивных прибылей).
В условиях «индустриального капитализма» основной целью деятельности компаний было получение максимальной прибыли от производства и реализации продукции. Соответственно, сама компания оценивалась на рынке на основании следующих основных ориентиров.
а) балансовая оценка активов и пассивов компании и производных от этой оценки показателей (например, оценка «чистых активов») на основе данных баланса и другой финансовой отчетности;
б) оценка компании с помощью метода «капитализации прибыли» (метод, который исходит из того, что цена компании равна той денежной сумме, которая, будучи инвестированной в надежные инструменты (скажем, казначейские облигации), давала бы годовой доход, равный балансовой прибыли данной компании);
в) рыночная оценка, базирующаяся на ценах на акции компании, обращающиеся на фондовом рынке.
При сделках купли-продажи компаний использовались чаще всего второй и третий методы, а первый использовался в качестве дополнительного. В принципе, они близки друг к другу, т.к. котировки акций всегда следовали за изменением показателей прибыли. Если компания не выходила на фондовый рынок, то использовалась комбинация первого и второго методов. При любом из методов получалась примерно такая картина: цена компании (Р) превосходила фактическую годовую прибыль компании (Е) в несколько раз (5-10 раз, редко более чем в 10 раз). Пропорция Р/Е зависела в первую очередь от уровня доходности надежных инвестиций, который рассматривался как ключевой ориентир оценки. Безусловно, показатель Р корректировался с учетом данных баланса оцениваемой компании, например, величины и качества ее обязательств (пассивов) и инвестиций (активов). Впрочем, если компания присутствовала на фондовом рынке, обычно все это уже учитывалось в котировках ее акций.
В целом оценка стоимости бизнеса не была постоянной заботой компаний, по крайней мере тех, которые не выходили на фондовый рынок. Думали больше о показателях прибыли. Ведь основным стимулом для инвесторов (акционеров) в «старые добрые времена» было получение дивидендов, то есть прибыли — согласно количеству акций (доле в капитале). Но времена меняются. В условиях финансового капитализма на первый план выходит показатель «стоимость бизнеса». При индустриальном капитализме предприятия могли находиться в одних руках десятилетия и даже столетия, хозяева заботились об их развитии, а продажа бизнеса рассматривалось как экстраординарное и, как правило, печальное для хозяина событие. Сегодня компания (или бизнес) становится таким же товаром, как нефть, оборудование, недвижимость. Соответственно, формируется новое отношение к предприятиям: их надо подешевле купить и подороже продать. Для этого надо научиться «управлять» ценой (стоимостью) бизнеса. Но не с помощью совершенствования производственных технологий или обновления ассортимента производимой продукции. Главная ставка стала делаться, во-первых, на изменение методик оценки; во-вторых, на изменение сознания участников рынка, которым стали предлагаться новые методики и новые оценки. Так, появилось понятие «капитализация бизнеса» : стоимостная оценка компании на основе не текущей (фактической) прибыли, а ожидаемой (будущей) прибыли . Для того чтобы «эффективно» «управлять» стоимостью компании, используя новые техники «капитализации бизнеса», совсем не надо думать об инвестициях в новое оборудование или о разработке новых технологий производства. Надо думать о том, как убедить участников рынка в том, что завтра у компании прибыли будут в два раза больше, чем сегодня, а послезавтра — в 100 раз больше. А это опять относится к сфере «конструирования виртуального мира», где требуются не инженеры и технологи, а специалисты в области рекламы, PR-технологий, маркетинга, нейролингвистического программирования (НЛП), «дизайнеры будущего» и иные «волшебники». В прошлом десятилетии весь бизнес окончательно перешел на «новые рельсы»: критерием успешности компаний стали не объемы продаж, не фактические прибыли, не доля их присутствия на рынке, не (тем более) выплачиваемые акционерам дивиденды, а показатели «рыночной капитализации». В результате рыночная стоимость некоторых компаний стала превышать годовую фактическую прибыль не в 5 или 10 раз, а в 50, 100 или даже 1000 раз! Именно это можно было наблюдать на фондовых рынках США во второй половине 1990-х гг. Там это называлось «новой экономикой», основой которой стали компании «хай-тека» ( high-tech — высокотехнологичные отрасли — компьютеры, телекоммуникации, программирование, Интернет и т.п.). Инвесторам обещали, что компании «хай-тека» обеспечат Америке и всему миру новую «научно-техническую революцию» и совершенно фантастические прибыли их акционерам. «Загипнотизированные» «волшебниками» из рекламных агентств и компаний «хай-тека» американцы спешили «вложиться» в «новую экономику». За счет их «инвестиций» нанимались новые команды «волшебников», которые с утроенной энергией расписывали «светлое будущее» Америки и в особенности тех, кто вложится в компании «хай-тека».