В издаваемых текстах «Тихого Дона» этих пояснений нет. Здесь хотелось бы заметить, что роман выходит с 1928 года, за шестьдесят лет вышел в свет на множестве языков, на русском счет изданий измеряется трехзначными цифрами. По популярности роману нет равных. И вот такой, один из самих читаемых в мире роман выходит на русском языке без редакционных примечаний, необходимых комментариев, хотя почти на каждой странице встречаются слова, требующие пояснения, вроде упомянутых «чигиря» и «гамазина». В чем здесь причина? По-видимому, издательства, выпуская «Тихий Дон», не обременяют себя дополнительными трудностями, полагая, что читатель и так примет роман, не обращая внимания на неясные слова из лексикона донских казаков.
Настало время издать «Тихий Дон» так, как он того давно заслуживает: необходим словарь, толкующий все труднодоступные для современного читателя слова и понятия.
Теперь о нумерации страниц и глав. В отличие от первых двух, страницы третьей части нумеровались только раз. Главы, однако, меняли нумерацию. В черновике местоположение их не менялось, в рукописи они находятся в той последовательности, в какой были написаны, за исключением одной – «Вставной главы»: о ней впереди. Положение в рукописи некоторых глав существенно отличается от того, какое они позднее заняли в беловике, а затем и в публикациях.
Видно по всему: материал переполнял автора, он писал, не обращая внимания на необходимость делить текст на главы, нумеровать их. Этим ему приходилось заниматься порой после того, как рукопись была сочинена вчерне, при обработке. Вот тогда автор и произвел перепланировку: одни главы при этом сдвигались ближе к началу романа, другие, наоборот, перемещались к концу.
Посмотрим местоположение каждой из глав.
Первую Шолохов начинает с событий, происходивших на дворе у Мелеховых, а завершает описанием обыска и ареста Штокмана, повествование распадается по месту действия на две части, поэтому Шолохов намеревался разделить его на две главы. Знак «2 гл.» видим на полях перед замечательным пейзажем: «Караулил людей луговой скоротечный покос, доцветало за Доном разнотравье…». За этой картиной в число действующих лиц – косарей, грабельников, баб – неожиданно врываются становой пристав со следователем, приехавшие за Штокманом. Возникает догадка – не к становому приставу ли относится уже упоминавшаяся шолоховская пометка на полях «… Стан.»?
Проставленный было на полях знак «2 гл.» автор зачеркивает.
Естественно, что последующие главы II, III, IV и V также в связи с этим перенумерованы.
Глава VI появилась на своем месте не сразу, написана она позднее первоначальной, была 9, 10. Изменил при переработке автор и композицию внутри этой главы. Перенес с начала в конец два последних абзаца, начинающихся со слов: «Увозили казаки под нательными рубахами списанные молитвы…». Поэтому пришлось этот текст переписывать дважды, причем второй раз на полях, в конце главы.
В отличие от всех других, VII глава не меняла ни положения, ни нумераций. Но первоначально была намного короче, завершалась перед словами: «Сотни разбились по окрестным помещичьим усадьбам». Над ними автор поставил знак: «Гл. 8». Но потом его убрал.
В VIII главе (прежде 9) описывается подробно яростный рукопашный бой, где отличились реальный казак Крючков (заколов пикой неприятеля) и герой романа Степан Астахов. В эту главу первоначально входили также эпизоды краткой IX главы, тематически родственные, где рассказывается о «подвиге казака Крючкова», каким его изображала официальная пропаганда в годы Первой мировой войны, представляя казака в образе национального героя.
Сохранился в рукописи ненумерованный лист из VIII главы. На нем бой казаков с драгунами переписан Шолоховым набело. Сравнивая его с черновиком, видишь, какую большую работу произвел Шолохов, создавая замечательную картину боя кавалеристов, относящуюся к вершинам батальной беллетристики.
Так, в черновике нет эпизода, появившегося в беловике, где показывается, как драгун пытался палашом поразить казака Иванкова. Переживаниям этого казака Михаил Шолохов придавал большое значение и, шлифуя текст, описал детально психологическое состояние Иванкова, потерявшего только после окончания схватки сознание, из его окаменевшей руки с трудом вынули шашку. В черновике после слов «Мейн муттер!» (в публикациях «Мейн готт!») следует:
«В стороне восемь человек драгун огарновали Крючкова».
В публикуемых текстах «огарновали» заменено на обычное – окружили.
По-видимому, Михаил Шолохов испытывал сомнения, создавая главу о бое казака Крючкова, понимал, что редакторы, склонные в те годы к вульгарной социологии, могут воспрепятствовать публикации, приписать ему «любование казачеством» и т. д. При переработке автор было решил вообще не давать главу о Крючкове и на полях написал: «Не печатать». Но, как видим, это решение отменил. Видно из этого распоряжения и то, что черновик передавался для перепечатки машинистке.
Х глава нумеровалась 11. На ее полях встречается странная на первый взгляд, уже упоминавшаяся надпись: «Арестовывают борщ». Ни о каком борще, и тем более его «аресте», в главах третьей части «Тихого Дона» нет упоминания. Я было подумал, что вряд ли удастся расшифровать значение этой шолоховской надписи. Но потом вспомнил, что есть в «Тихом Доне», но только в IV главе четвертой части сцена, подобная той, что послужила причиной восстания матросов на броненосце «Потемкин». Однажды казакам принесли щи с протухшим мясом.
«Зараз арестуем щи и – к сотенному», – предлагает Михаил Кошевой товарищам, когда их глазам предстало мясо с червями. Таким образом, сочиняя Х главу третьей части, Михаил Шолохов в то же самое время задумал эпизод, условно им названный «Арестовывают борщ». Не исключено, что и написан он был тогда же, став очередной заготовкой автора.
За Х главой первоначально шла глава, где на авансцену выходил Листницкий: «В первых числах августа сотник Евгений Листницкий решил перевестись из лейб-гвардии Атаманского полка в какой-нибудь казачий армейский полк» (ее прежний номер – 12). Но в композиции «Тихого Дона» Михаил Шолохов совершил важное изменение. Вслед за Х главой он поместил «Вставную главу», сочиненную в форме дневника молодого казачьего офицера, бывшего студента Московского университета. В ней 14 страниц и своя нумерация. Это одна из шолоховских заготовок, о которых он вспоминал позднее, рассказывая об истории создания «Тихого Дона».
Именно эта глава, где подробно описывается довоенная Москва, хорошо известная Михаилу Шолохову, жившему в то самое время в городе, дала столь необоснованный повод анонимным клеветникам заподозрить писателя в плагиате, обвинять его в том, что он переписал якобы роман с рукописи некоего белого казачьего офицера. Хотя на самом деле, как мы видим, ничего подобного никогда не было и не могло быть, когда речь идет о таком писателе как Михаил Шолохов. Романист использовал давний, можно сказать, испытанный классический прием – повествование в форме дневника.
В отличие от черновика, в основном написанного черными чернилами, строки «дневника» – фиолетовые. Как мы знаем, фиолетовыми чернилами написан второй вариант первой части «Тихого Дона». Не исключено, что тогда же создавался загодя и «дневник».
«Работая над первой частью, я заглядывал во вторую, отчасти в третью», – вспоминал Шолохов…
Это и есть тот самый случай «заглядывания» вперед на несколько частей.
В рукописи XI глава начинается теми же словами, что и в книге: «Небольшая в сафьяновом, цвета под дуб, переплете записная книжка»… Весь «дневник» написан на одном дыхании и практически без последующих поправок вошел в текст романа. Есть только одно существенное различие – оно в конце этой главы. В тексте изданий «Тихого Дона» «дневник» офицера заканчивается записью, датированной 5 сентября. «Сутки кормили лошадей на коновязях, а сейчас опять туда. Физически я разбит. Трубач играет седловку. Вот в кого в данный момент я с наслаждением выстрелил бы!..»
На этом «дневник» обрывается.
В рукописи романа далее читаем: «Шли в лоб ранен издыхаю книжка попадет русскому отошлите по адресу Семипалатинск Почтовая 78 Василию Гор…».
Последние слова в «дневнике» Михаил Шолохов писал, нарушая правила орфографии и пунктуации, запись эта делалась из последних сил человеком, теряющим сознание. На полях автор обратил внимание, по-видимому, машинистки: «Знаков препинания не надо». И пририсовал стрелку, нацеленную на текст без знаков препинания.
Синим карандашом, тем самым, которым окончательно нумеровалась рукопись, Михаил Шолохов решительно зачеркнул последние строчки «дневника», и теперь предоставляется дотошному краеведу из Семипалатинска установить, почему Михаил Александрович указал именно этот город и улицу Почтовую… Думаю, что сделал он это не случайно.