— Он снова разобьет твое сердце! — кричит мне папа вслед, когда я уже схватила телефон, накинула куртку и выбежала в тамбур.
Если бы оно у меня было!
Если бы оно не было разбито, я бы сейчас не бежала сломя голову на помощь к человеку, который его не удержал в своих руках. Я бы от отчаяния сума сошла. А теперь просто хотела помочь. В очередной раз. Потому что спать хотела спокойно. Потому что не могла поступить бесчеловечно.
Но подъезд оказался пуст. Только яркие пятна крови говорили о том, что там произошло более получаса назад.
Я не знала радоваться мне или снова впасть в отчаяние. Отсутствие Торопова в подъезде говорило о том, что он смог уйти, а значит не все так плохо. Но неизвестность меня пугала. Сам ушел? Куда ушел?
И теперь, набирая номер Матвея, я уговаривала себя, что просто хочу убедиться, что с Тороповым все в порядке. Не более.
Сбивчиво описав события в подъезде, я попросила Матвея позвонить Владу и просто узнать все ли у него в порядке.
— Маш! Я в курсе уже. Он мне позвонил и попросил приехать в больницу. Ты только не переживай. Он сам туда добрался и говорит сам. Так что думаю ничего страшного! Но я минут через десять буду у него, и сразу же перезвоню тебе!
Сердце которого нет, ухнуло куда-то вниз.
— Хорошо! Я буду ждать.
Я села на подоконник, где недавно сидел Влад и закрыла глаза. В душе поселилась тревога. Хоть Соколов и старался поддержать меня, но неприятное сосущее мою энергию чувство беспокойства не покидало меня ни на секунду. Я постаралась не думать о том, что произошло сегодня вечером. Анализировать и раскладывать все по полочкам не было ни сил, ни желания.
Вместо самокопания я взглянула на свое отражение в зеркале. Увидев свою новую стрижку, о которой я благополучно забыла, а родители даже не заметили, я прикоснулась к своим волосам. Непривычно. Словно это не я. И вообще, я уже давно не я. Из веселой беззаботной девчонки, смотревший на мир с интересом и жаждой приключений, я напоминала себе сломанную куклу-игрушку. У меня такая была в детстве. Со сломанной ногой и без одного глаза. Только в отличие от нее внешне мы не сколько не были похожи, а вот внутри у меня все было серым и тусклым и десятки раз переломанным.
У меня не было друзей и подруг. Кроме Лизы. Но мы с ней так редко виделись, что и подругами нас трудно назвать. Хотя если честно, после каждой встречи мне очень хотелось сделать наши прогулки чаще. Потому что Лиза была открытой, жизнерадостной. Ее жизнь кипела, и где-то в глубине души я ей завидовала. Но ничего не могла с собой сделать. У меня был Никита, которого я безумно любила, родители и работа. На этом все.
Я не хожу на свидания. Да и на парней-то в общем даже не смотрю. Хотя мне всего девятнадцать, я симпатичная, не глупая, а когда-то была общительной, довольно смелой и немного безбашенной. Конечно, была. Чего только стоил мой первый поход в квартиру к Торопову? Или просьбы научиться целоваться?
А сейчас я другая. Я шарахаюсь от парней, как от чумы. Потому что боюсь встретить кого-то, довериться и снова быть обманутой. Вот с этим у меня проблема. Я вообще удивлена как я сблизилась с Котовым? Наверное, только благодаря его природному обаянию и интересу к Ксюше.
Глядя на свое размытое отражение в стекле мне вдруг захотелось вернуться туда, где у меня не было ни проблем, не забот. Где я радовалась каждому дню и смеялась над любой шуткой. И, наверное, я бы смогла, но пока в моей жизни был Торопов, вряд ли это получится. Я слишком была зависима от него. Я знала, что он наплевал на меня, бросил, когда был очень нужен, и не один раз, но пока я думаю о нем в любом ключе, будь то ненависть или тревога, любое переживание, я не смогу перешагнуть этот период и начать все сначала. Я так и буду тонуть в боле, разрываться между ненавистью и притяжением, пока окончательно не сойду с ума. А до этого осталось совсем немного.
Мои размышления прервал звонок от Матвея.
— Маш, но все в порядке с этим чудовищем.
— Чудовищем? — я даже сразу не смогла вклиниться в смысл разговора.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ага. Чудовищем. Я бы даже посоветовал тебе с ним в ближайшее время не встречаться.
— Встречаться?
Я и не собиралась встречаться с ним. Просто волновалась и даже не столько за него, сколько за поступок папы.
— Он страшен, как черт. Нос набекрень, фонари под глазами, губы как вареники, но жить будет, — бодро отрапортовал Соколов.
Матвей был в своем репертуаре. И если бы не мои душевные терзания, я бы посмеялась вместе с ним.
— Мааатвей, — укоризненно протянула я, при этом облегченно выдохнув.
Не доверять Соколову у меня не было причин.
Матвей ничего не ответил, а через мгновение я услышала голос, который не готова была услышать: — Маш?
Я удивленно уставилась на телефон. — Маааш!?
— У тебя все хорошо?
Избитый моим папой Торопов решил узнать, как у меня дела.
— Да. Все нормально, — выдохнула, я не в силах сосредоточится на разговоре.
А ведь пару минут собиралась выкинуть Торопова из своей жизни.
— Маш… Я рад, что ты позвонила…
— Я вообще-то звонила Матвею.
— Я понял… Просто ты не переживай… Со мной все хорошо… И из отца не переживай… Я… Я это заслужил и на его месте поступил бы так же…
— Хорошо…
— Просто, я знаю, принцесса, что тебе сейчас трудно… Не принимай это близко к сердцу… Ложись спать и не думай ни о чем…
Легко сказать!
— Я постараюсь… Ты в больнице? — слова вырываются сами, помимо моего желания прекратить этот разговор.
— Да. Ничего серьезного. Просто обработаю раны и поеду домой.
Я киваю, не понимая того что он меня не видит.
— Хорошо, — отвечаю на его просьбу и сбрасываю звонок.
Потому что ничего не хорошо. Я бы очень хотела выкинуть этот вечер из головы, но не могу. Я просто человек, и бороться с собой и делать вид, что я все пережила, больше нет сил. Но услышав его голос, я действительно испытала облегчение. Теперь зная, что он жив и под присмотром, можно было спокойно окунаться в головомойку от родителей.
Но к моему удивлению папа только буркнул:
— Не дождался в этот раз?
— Не дождался.
— Что, больше не любит?
— Игорь! Хватит уже! — неожиданно заступилась мама. — Вы все девчонку со свету сживете!
— Она, вообще-то моя дочь и я за нее переживаю! — не остался в долгу отец. — И я хотел, как лучше! Может получилось не всем хорошо сделать, но я к вашему сведению, тоже человек и тоже имею чувства!
Я поняла, что между родителями сейчас начнется перепалка, и трусливо сбежала в нашу с Никитой комнату. Я не была готова слушать их упреки. Я только успокоилась. И все, что мне сейчас нужно было, так это побыть наедине с собой.
Слава Богу, возвращать меня никто не стал, и я проверила уроки Никиты, помогла ему собрать портфель на завтра, проверила свою одежду на утро и легла спать рядом со своим сыном. Перед сном мы немного поговорили о прошедшем дне. Никита еще раз рассказал о своих приключениях. Я ждала, что он вернется к случившемуся вечером с новыми вопросами, но он промолчал. Просто попросил почитать ему на ночь и прижавшись ко мне уснул.
А я долго лежала без сна и смотрела в стену. Узоры на обоях давно были мной изучены вдоль и поперек, но по других не было. Если только переклеить их? Вряд ли бы это помогло. Ощущение усталости и пустоты внутри не покидало меня. Наверное, сегодня я все-таки переборщила с эмоциями. Потому что впервые за долгое время в моей голове не было не одной мысли, но уснуть не получалось. Я почему-то боялась закрыть глаза.
Тишину нарушило жужжание телефона. Это было настолько неожиданно, что я даже вздрогнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
На дисплее высветилось сообщение от незнакомого номера.
«Я уже дома. Со мной все в порядке. Давай поговорим. Можно я позвоню?»
Я была настолько ошарашена, что несколько минут смотрела на буквы в тексте и не могла пошевелиться. Я знала от кого это сообщение. Но совершенно не знала, что сказать ему сейчас.