хозяйского отношения к земле! Согласиться может лишь бездумный. Отношение к родящей ниве может и должно меняться только в сторону возрастания заботы и обережения, все остальное — аномалия.
Полвека российской деревни, прошедшие на моих глазах, это не простая череда посевов и жатв и не простая смена поколений земледельцев, это — первый исторический опыт перехода от частной собственности на землю к общенародной, это начальный период формирования совершенно новой психологии класса, выработка которой, как известно, есть дело, требующее поколений. И чрезвычайно важно пристальное изучение опыта, безбоязненное выявление «негативов», выверка движения по компасу, стрелка которого намагничена на возрастание заботы о земле. В таком изучении опыта роль провинциального газетчика далеко не последняя. Потому я и сказал, что по сути своей профессии он — исследователь.
27 октября 1984 года
Вчера: ездил в Псков. Совет драмтеатра принимал постановку «Земля русская». Спектакль получился, образ России есть. Соединение публицистики, народной песни, удачного оформления — сплав, который меня удивил. Хотел бы верить, что спектаклю суждена некороткая жизнь на сцене.
* * *
Личность деревенского руководителя — председателя, директора — была и будет объектом внимания государственного и общественного. Он олицетворяет собой хозяина. Он организатор производства на земле и в этой роли обязан быть много знающим технологом и умеющим загадывать наперед хозяином. Он руководитель не только трудового процесса, но всей жизни деревни и в этой роли обязан быть заботником о человеке и его воспитателем. Он избран на должность, то есть уполномочен коллективом представлять его интересы, но он рекомендован и утвержден властью, то есть представляет район в коллективе, и в таких его качествах на нем скрещиваются две силы, два интереса: коллективный и общенародный. Последнее обстоятельство и делает его роль драматичной. Вся «деревенская» литература стоит на драме председателя. Убери этого героя из романа, повести, пьесы — литературного произведения нет. Фигура, что и говорить, заглавная.
Но почему же обязательно драма? Казалось бы, при социализме резких противоречий между коллективом и обществом, между их интересами не должно быть. «Подкованный» теоретически, я так и считал, отстаивая в конфликтах с Максимовым и Кукониным правоту акта перед фактом. Понадобилось немало столкновений, чтобы понять, что теория и практика не всегда идут рука об руку, что оба интереса выражают люди, а людям свойственно ошибаться. Ошибка рождает конфликт, степень драматичности которого прямо пропорциональна глубине ошибки. Безошибочного движения вперед, тем более по путям непроторенным, не бывает, следовательно, не может быть и бесконфликтного развития общества.
Сколько за свою жизнь знал я деревенских руководителей? Наверно, многие сотни. Одних больше, других меньше. С одними дружил долгие годы, с другими был только знаком. Пожилые и молодые, знаменитые и неизвестные, талантливые и посредственные, строптивые и угодливые, мужчины и женщины — все они проходят сейчас перед моим мысленным взором, и, раздумывая над их судьбами, я стараюсь отсеять общее от частного, характерное от случайного, чтобы не помешало малое разглядеть большое.
Михаил Голубев, Сергей Морозов, Александр и Алексей Самарины, Василий Орлов, Евгений Петров, Сергей Ильин — о них писал я не раз, пытаясь осмыслить их удивительную нравственную силу. Одних уже нет, другие на пенсии, третьи еще стоят у руля. Евгений Александрович Петров более полувека, еще со времен коммуны, возглавляет колхоз «Молдино», совсем недавно получил от него письмо, пишет, что в колхозе провели обсуждение моей книги, шлет замечания. Эти люди стали моей совестью, у них учился понимать жизнь и по ним до сего дня выверяю свои мысли. Их личности наложили отпечаток на коллективы, сформировали атмосферу взаимоотношений и взрастили характеры. Многие годы наблюдая их, я прихожу к выводу, что дело не только в их недюжинном уме, обширных знаниях и организаторских талантах, а главным образом в том, что они обладают большим, постоянно возрастающим нравственным запасом. Как бы это объяснить… Может, понятнее будет в сравнении? Ну вот, скажем, их преемники, с чего они начинают? С устройства собственного комфорта: строят особняки с гаражами, с персональными банями, колодцами и прочими «удобствами», забывая о главном: а удобно ли это перед людьми? Людского суда в их представлении о нравственности нет, они пренебрегают людским отношением к себе, а подобное, как известно, может допустить лишь человек, не обладающий высокой порядочностью. У любого руководителя, а у деревенского в особенности, потому что живет он на виду, уровень совестливости, порядочности, идейной убежденности, чувства справедливости, честности, доброжелательства должен быть выше, чем у руководимых, иначе он никуда не поведет людей, не будет примером, не станет той вершиной, к которой стремятся люди. Вот о каком нравственном запасе я говорю. И заметьте, чтобы 30—50 лет бессменно стоять у руля, того «уровня превышения», с которым пришел в коллектив, мало, люди тебя превзойдут, если твой запас исчерпаем. Но в том-то и дело, что, поднимая массу до своего уровня, они растут сами, их совесть не знает успокоения, она возрастает, оставаясь вершиной для других, и это — только это! — делает их авторитет истинным, неувядаемым, и они до последнего дня остаются ведущими. Это трудно, даже для «святого», для обыкновенного — во сто крат труднее. Так что же дает им силу быть всю жизнь нравственной вершиной для своей деревни? А люди же и дают! Ответственность перед ними и за них. А ответственность стоит на идее. Без идеи нет убежденности, без убежденности не станешь вожаком, никто за тобой не пойдет.
Эти качества лучших деревенских руководителей и приводят их к столкновениям с людьми, которые изобретают в кабинетах акты, якобы исходящие из высшего интереса. Столкновения всегда конкретны, чаще всего — по хозяйственному поводу: сколько чего сеять-сажать, что заводить и что выводить, что иметь в деревне и чего не иметь, как удобрять и как строить, сколько платить и сколько взыскивать и т. д. и т. д. Я уже называл программу «трех китов». Их было много, подобных программ: оснастить все фермы «елочками», перевести всю скотину на безнавозное содержание, специализировать и сдавать на подряд работы земледельческого цикла, строить только многоэтажные дома, малые деревни закрывать и сносить, работу на земле организовывать то звеньями, то эшелонами, то бригадами, платить за труд только деньгами, свою скотину то выводить, то заводить… Казалось бы, вопросы сугубо хозяйственные, производственные, соответствующий характер должны носить и конфликты. На поверхности они таковыми и выглядят: председателю предписывают расширять зерновой клин до пятидесяти процентов пашни, а он говорит, что в таком случае нарушится севооборот, подорвется кормовая база, то есть контраргументы он выставляет опять же хозяйственные.
На самом деле глубинная суть подобных столкновений — нравственная, и верх одерживает всегда та сторона, которая защищает истинно народный интерес. Это-то и есть