Риши глубоко затянулась и тут же добавила тихим виноватым голосом:
— Знаешь, Саша, я должна сказать… В общем, я тебя обманула. И теперь чувствую себя неловко… Если по правде, то я, конечно, знала, что Исса едет сюда, чтобы встретиться с тобой…
— Так Исса тебе все-таки сказала! — непонятно чему обрадовался я.
— Нет, я узнала об этом не от Иссы. Чувства помутили мой разум. Я сочла возможным воспользоваться своим служебным положением, чтобы увидеть тебя.
— Служебным положением?
— Да. — Риши выпустила густое кольцо дыма и закашлялась. — Мои служебные полномочия позволяют мне не проходить контроля. Совсем. У меня была фора по времени. Я знала, что смогу увидеть тебя первой… Ох уж эти проклятые привилегии!
— А-а… Привилегии… — попугаем повторил я.
— Но через минуту мое время окончится, мне пора уходить, — с каким-то сверхъестественным спокойствием в голосе продолжала Риши. — Не хочу, чтобы Исса увидела меня рядом с тобой. Еще раз прощай, Александр…
И тут в меня словно чертик махонький вселился. «Ну же! Хотя бы одно невинное прикосновение!» — шептал он мне на ухо, подталкивая на бестолковщину.
— Слушай, Иришка, можно хоть сегодня тебя поцеловать на прощание, а? — спросил я невинным голоском. — Чисто по-дружески!
— Сегодня можно, — шепотом сказала Риши и, едва позволив мне мазнуть по своей персиковой щеке губами, повернулась ко мне спиной, бросила недокуренную сигарету прямо на мраморный пол и быстрым армейским шагом, в котором удивительным образом сочетались напор и изящество, устремилась к выходу.
О чем я думал в тот момент? Что шептала мне интуиция? Она шептала мне о том, что вопреки здравому смыслу мы с Риши еще встретимся. И это будет невероятная встреча.
Что ж, как показало будущее, в тот раз интуиция меня не подвела.
А через две минуты я все-таки увидел мою Иссу.
Надо сказать, тонкие черты лица моей возлюбленной и соблазнительный холод ее манер враз вытеснили из моего сознания особенности Иришиной армейской походки. Я сразу погрузился в состояние, которое можно было без натяжек назвать нирваной.
Все, что говорила и делала Исса, казалось мне прекрасным. Я улыбался как кретин, которому подарили живого слона…
— Курить вредно. Ты разве не знаешь? — говорила Исса.
— Знаю. Больше не буду, — отвечал я, отправляя бычок в ближайшую урну. — Давай поднесу рюкзак. Он, по-моему, тяжелый…
— Не надо. Боюсь, как бы ты его не уронил.
— Ну даже если я его и уроню, что будет? Там что, секретная хрустальная аппаратура?
— Что еще за глупости! — возмутилась Исса. — Я никогда не беру с собой ничего секретного в увольнение!
— А что же там?
— Подарки для родителей. Они у меня такие славные! — оживилась Исса. — Для папы я купила модель линкора «Видевлат», очень дорогую. А для мамы — набор насадок для кухонного комбайна. Там даже есть одна, которая позволяет чистить ананас!
— Здорово.
— А еще я купила им пижамы и набор шампуней для жирных волос!
— Вот это да!
— И коробку конфет «Гордость Гиларии». Между прочим, у них внутри — подслащенное верблюжье молоко!
— Вкусно, наверное…
Вот в таком духе мы и разговаривали. То есть говорила в основном она, а я с блаженным видом кивал и улыбался.
Правда, минуте этак на двадцатой в моей душе шевельнулись все двенадцать голов гидры скептического недоумения. Все-таки я представлял себе нашу встречу после столь долгой разлуки совсем не такой…
Никаких поцелуев — Исса не позволила мне себя чмокнуть, сославшись на то, что на людях необходимо особенно строго соблюдать приличия. С объятиями вышла та же история. Но Бог с ними, с тактильными ощущениями — в конце концов Риши, которая позволила мне поцеловать себя именно на людях, в здании космопорта, запросто курила под вывеской о штрафе. Может быть, Риши просто смелая девушка, может, ей и впрямь все можно, а вот Исса — девушка несмелая и ей все нельзя. Но хотя бы поговорить о чувствах, а?
Она даже не сказала «Я по тебе соскучилась».
Она даже не шепнула «Я люблю тебя».
Она просто кивнула мне и сказала «Встань на путь солнца, Александр».
А может, Исса не виновата, просто я совсем рехнулся от любви? Может быть, я сентиментальный? Или у меня пресловутый переверзевский сперматоксикоз?
* * *
— Давай пойдем куда-нибудь позавтракаем, а? — предложил я. — Посидим поболтаем…
— Идея хорошая, но у нас ведь так мало времени! — всплеснула руками Исса.
— В каком смысле — «мало времени»? — насторожился я.
— Нас ведь ждут!
— Кто?
— Как это кто? Мои родители! Мама, наверное, уже на стол накрывает… Через сорок пять минут мы должны быть у них! А ведь до Красной Горы еще нужно добраться.
— Добраться — это не проблема! Возьмем такси — и всех дел! Потом, можно ведь опоздать чуток, а? — Я игриво подмигнул Иссе и попытался приобнять ее за плечи.
Куда там! Исса посмотрела на меня так строго, что я тут же убрал руку. Все ясно: на улице обниматься неприлично…
— Может, хоть кофе зайдем выпьем?
— Ты разве забыл, Александр, что я не люблю кофе?
— Тогда какао! Или чаю! Или хоть воды, а?
— Не понимаю, зачем тратить деньги на ерунду. Моя мама божественно заваривает зеленый чай!
Клянусь, во время сеансов дальней связи моя Исса была совсем не такой.
Не скажу, чтобы наши разговоры напоминали секс по телефону (которым мы с Самохвальским злоупотребляли на первом курсе Академии). Не стану также врать, будто она цитировала мне монологи Марины Цветаевой и Эмили Дикинсон. Нет. Она всегда была немного прохладной. Немного церемонной. Немного надменной. Но она никогда не была такой врединой!
Может быть, ее подменили враги Родины? Подсунули мне какого-то андроида с глючным интерфейсом…
Может быть, у нее на работе неприятности?
— На службе все в порядке, — казенным тоном отвечала Исса. — Просто нагрузка большая. Приходится много трудиться. Но ведь это труд на благо Родины!
— Слушай, может, у тебя кто-то завелся? — не отставал я. — Так ты только скажи. Я пойму…
Исса посмотрела на меня как на профессионального провокатора. Она высоко вздернула свой точеный носик и рассудительным тоном отвечала:
— Нет, Александр. У меня никого нет. И не может быть. Ведь мы уже подали заявление в Комитет по Делам Личности!
Она сказала это с такой убежденностью, будто и впрямь был на триста процентов уверена в том, что какая-то бумажка с подписями может служить нерушимым гарантом верности.
Впрочем, я решил больше не донимать мою невесту идиотскими вопросами. Я просто шел рядом и любовался ее стройной фигурой, ее резковатыми, исполненными внутренней силы движениями, тем, как ветерок играет прядями ее черных, с каштановым отливом, волос.
Все же Исса была очень красива. А разве честно требовать от красавицы покладистости?
В общем, я отказался от идеи завлечь Иссу в кафе. Нет, на чай с какао мне было наплевать — я всего лишь хотел побыть с Иссой наедине. Подержать ее за руку, как тогда, на Ардвисуре. Заглянуть ей в глаза. Просто заглянуть — ничего особенного не говоря. Я столько раз представлял себе нашу встречу! Но раз мама уже накрывает на стол…
— Как хоть их зовут? — спросил я, когда такси уже въезжало в мрачный спальный район на северной оконечности Хосрова.
— Кого?
— Ну, твоих родителей.
— Ты разве до сих пор не знаешь?! — Глаза у Иссы стали размером с чайные блюдца.
— Ты же раньше не говорила…
— Маму зовут Шарида, а отца Дьямаш. Называй их папаша Дьямаш и мамаша Шарида — у нас так принято. И помни: они очень хорошие люди!
Медали бывают разные. Памятные и боевые, ценные и не очень.
Золотая Звезда Героя дает уйму служебных и гражданских преимуществ, а лучшее применение для «20 лет службы в вооруженных силах» — экстравагантная подставка под стопку водки.
Медаль «За отвагу», несмотря на свое скромненькое название, означает, что ее обладатель — мертвец. В большинстве случаев ее дают посмертно — как, кстати, и Звезду Героя.
Но если кавалер этой славной медали жив, значит, он везунчик, сорвиголова и храбрец из храбрецов, который своим телом заткнул перебитый топливопровод корабельного реактора или вынес восемнадцать раненых товарищей с поля боя под шквальньм огнем неприятельского реактивного дивизиона. Одна медаль «За отвагу» стоит ящика бронзовых висюлек «За оборону Отечества», какие по адмиральскому произволу иногда могут выдать тотально всем, кто пробыл хоть два часа в зоне вооруженного конфликта.
Но почему, товарищи, не существует медали «За роскошь человеческого общения»? Я б ее давал таким героям, как я. И носил бы с такой же гордостью, как «За отвагу».
— … А вот на Трайтаоне история одна была, — громко разглагольствовал папаша Дьямаш. — Там один сержантик, Чор его звали, тихоня такой… Мы думали, он того… Ну, это…