Вердарский внутренне поморщился. Секретничать при посторонних? Фи! Поглядел искоса на мадам — что она?
Но та улыбалась как ни в чем не бывало.
— Вот что, — сказал Карвасаров, поворачиваясь к Вердарскому. — Я вас попрошу съездить по одному делу. Вот он (кивок на Грача) все объяснит.
Здесь недавний чиновник стола приключений чуть не расплакался. Как же так? Почему он?
Но делать нечего — поднялся и со скорбным лицом последовал за Грачом, которого за эту минуту вознетерпел всей душою. И надо ж было ему заявиться в самый неподходящий момент!
— Ты вот что, — сказал Грач, когда вышли за дверь. — Возьми пролетку да скатайся-ка в Модяговку.
— Так мы ж в ней!
Грач присвистнул.
— Да ты, брат, похоже, далее Железнодорожного собрания и носу не казал. Я тебе про ихнюю деревню толкую.
— Мне ехать в китайскую деревню?
— Тебе, кому ж еще, — Грач хмыкнул. — Да это недолго. Я объясню, что там делать. Глянешь — и назад. За час обернешься. И вот что: городового возьми, одному лучше туда не соваться.
Он вдруг подмигнул Вердарскому.
— Не тужи! У мадам воспитанниц много. Успеешь.
И засмеялся бесстыдно, этакий прохиндей.
* * *
Фанзы в деревне казались картонными. Не дома, а недоразумение. Полы из неструганых досок, стены — пальцем проткнуть. А крыши из рисовой соломы.
И грязь вокруг непролазная.
Пока ехали, принялся дождь накрапывать. И сделалось у Вердарского на душе — хуже некуда.
Смотрел он по сторонам. Размышлял:
«Что за дикость? Ведь есть мировой прогресс! Электричество, паровые машины… Вот граф Цеппелин свои летательные аппараты строит. Может быть, даже междупланетные сношения скоро возникнут. Или взять фотографию — говорят, уж цветные карточки научились делать, где-то в Соединенных Американских Штатах… А здесь? Ни-че-го. Тысячи лет в нищете и забвении, и еще столько же проживут. И не надобно им никакого прогресса, словно и нету его на свете…»
Наконец, прибыли.
Грач оказался прав — без городового стражника Вердарскому и впрямь бы пришлось худо. Тот как раз выбрался из пролетки и, меся сапогами желтую глину, отправился на рекогносцировку. Посоветовав перед тем «их благородию» пока с места не трогаться. Вердарский остался сидеть — в компании казенного кучера. Который сидел молча, повесив руки между колен. Похоже, попросту спал.
Лошадь переступала копытами, фыркала, поводила мокрыми боками — от них поднимался пар.
Вердарский скучал, смотрел на тощих оборванных китайчат, обступивших его экипаж — на почтительном расстоянии. Тут произошло одно маленькое происшествие: на дорогу из-за ближайшей фанзы вывернулся какой-то малорослый китаец, по виду — вообще ребенок. Лишь только он поравнялся с пролеткой, остальные китайчата подняли жуткий гвалт. Чирикали что-то на своем невозможном наречии, показывая пальцами на коротышку, а один даже швырнул в него комком грязи.
Тот стремительно развернулся, готовый кинуться на обидчика, и в этот момент другой мальчишка вцепился в него сзади. Коротышка рванулся, ветхая ткань курточки лопнула и открыла его торс.
Вердарский даже вздрогнул от неожиданности: перед ним был никакой не ребенок, а маленький старичок. Однако вида чудного — морщинистое тело сплошь покрывали цветные узоры. Увидев свою наготу, необычный старец подхватил упавшие лохмотья и припустил прочь. Надо сказать, весьма проворно, учитывая его возраст. Китайчата погнались было за ним, да скоро отстали.
Наконец вернулся городовой. Сказал: так и так, ваше благородие, нашел я их домишко. Только нет там никого. Если угодно, можете сами взглянуть. Единственно, пешком вам придется. А на коляске не проехать — узко.
Вердарский с отвращением слез на размытую землю. Пошел за служивым, стараясь ступать след в след — штиблеты хотел сохранить. Да какое! Через тридцать шагов чуть не до колен перемазался. Плюнул — и внимание обращать перестал. А городовому хоть что — он-то ведь в сапогах, да и не своих к тому же, казенных.
Задание, с которым Вердарский прибыл в сие бесприютное место, по его мнению, было пустяшным. Требовалось отыскать китайчонка, служившего у мадам Дорис рассыльным.
«Как там его? Юшка? Нет… Юла?.. Нет, все не то. Ага, вот оно: Ю-ю! Однако, имечко».
В успех своей экспедиции Вердарский не верил. Даром только время тратить. Но — ничего не попишешь. Служба-с.
В фанзе оказалось еще гаже, чем ожидалось. Пол земляной, не слишком утоптанный, соломенными циновками забран. В единственной комнате из мебели лишь две длинных почернелых скамьи. А в воздухе разлит кисло-сладкий запах, незнакомый и неприятный.
Дом, разумеется, пуст.
Вердарский облегченно вздохнул. Как и ожидалось, нет здесь никакого Ю-ю. Но, так или иначе, задание выполнено. Можно возвращаться. Впрочем, пока еще нет. Как сказал Грач? Посмотреть по углам, даже если мальчишка не сыщется.
По углам? Извольте. Петр Александрович Вердарский с превеликим удовольствием исследует эту нищую китайскую фанзу.
— Давай-ка, братец, поглядим, — сказал он городовому. — Нет ли чего интересного.
— А что ж тут смотреть? — удивился стражник. — Наготье да босотье одно.
Однако ж снял шашку, пристроил в углу и вслед за чиновником тоже принялся за работу.
Вердарский по фанзе бродил только для виду. Недоставало еще вслед за штиблетами руки изгрязнить! А городовой, видать, привык службу править истово. Ого, как старается! Ну что ж, пускай. Тем лучше.
Вердарский подобрал с пола какой-то лоскут и, сделав вид, будто его изучает, отошел к единственному окну. Ну и денек! Вон как дождик-буснец зарядил. Должно, уж до вечера не перестанет. Скорей бы отсюда воротиться обратно к Дорис. Мадам, вероятно, еще и обедом велит накормить. Почему нет? Непременно накормит, ведь они из сыскной полиции. Как-никак власть. А уж обеды у мадам, должно быть, замечательные! Только б не опоздать.
— Вашбродь, гляньте-ка…
Вердарский с неудовольствием обернулся.
Городовой стоял на коленях. Одна из циновок была перевернута, и под ней в земляном полу виднелось углубление, закрытое деревянной крышкой. Крышку ту стражник снял и теперь шарил рукой в потайном месте.
— Никак игрушки…
Он повертел в руках деревянную коробочку непонятного назначения. Коробочка показалась Вердарскому знакомой. Где-то он ее уже видел, и видел недавно. Но где?
Вот память! Простейшей вещи не вспомнить. Может, зря он пошел в сыскную?
И тут вдруг раздался негромкий щелчок.
— Ой! — сказал стражник.
Он выпустил коробку из рук и смотрел теперь на правую руку. На большом пальце выступила капелька крови.