Еще один грубый толчок — и Мэддокс остался внутри меня, так глубоко, как только мог. Я чувствовала его выброс, толчок за толчком, когда он заполнял меня.
Моя нога упала с его бедра, и я задыхалась.
Мэддокс прижался своим лбом к моему, и в его глазах я увидела мгновенное сожаление. О нет, нет. Пожалуйста, нет.
— Лила, — прошептал он.
— Нет. — Я толкнула его в грудь, и он попятился назад. — Не смей, предупредила я.
Его лицо исказилось от жестокого взгляда, но я толкнула его снова, пока он не был вынужден сделать шаг назад снова и снова.
Последний толчок, и он уткнулся в кровать, прижавшись спиной к матрасу. Выражение удивления на его лице заставило меня ухмыльнуться. Я не могла позволить ему обдумать это, не сейчас. Не сегодня. Может быть, завтра. Но эта ночь была нашей.
Единственным способом не дать Мэддоксу отстраниться было… использовать мое тело против него.
Я быстро избавилась от трусиков, прежде чем наклониться над его широкой рамой.
— Моя очередь, — прошептала я.
Мэддокс напрягся, когда я сдвинула его черные брюки к коленям. Его твердый член гордо торчал на животе. Длинный и толстый, блестящий от его спермы и моей влаги. Мое сердце бешено забилось, когда я приблизила голову к его длине.
Мои губы сомкнулись вокруг него без предупреждения, и его бедра дернулись вверх с криком:
— Лила!
Я взяла в горло столько, сколько смогла, и хмыкнула, наслаждаясь его ощущением и мускусным вкусом у себя во рту.
— Твою мать, Лила.
Он сжал мои волосы в кулак, и я посмотрела на него. Его голова была откинута назад в наслаждении, а у меня пульсировало между ног. Он толкнулся в мой рот, беззвучно требуя большего. Его дыхание было поверхностным, пока я сосала ему, и это было самым большим возбуждением — видеть, как он так страдает от моих прикосновений. Я лизнула кончик, проследив за толстыми венами, тянущимися по всей его длине, прежде чем снова глубоко заглотнуть его.
Мэддокс шипел и стонал. Его бедра сжались, живот напрягся, когда я повторила процесс. Сосала и лизала.
— Лила… остановись… черт!
Мэддокс был близок, и я отстранилась. Я облокотилась на его бедра, мы оба все еще были полностью одеты. Его твердость упиралась в мою мокрую щель.
Его голубые глаза смотрели на меня.
— Не влюбляйся в меня, — мрачно прошептал он.
Слишком поздно, малыш.
Мои губы скривились в ухмылке, скрывая мои истинные чувства.
— Я просто сосала твой член. Кто говорил о влюбленности? Я просто хочу, чтобы ты меня трахнул. Ты принимаешь вызов?
Мэддокс опасно сверкнул глазами, и я двинула бедрами, медленно скользя по его длине, снова принимая его в свое тело. Его руки оказались на моей талии, и он крепко обхватил меня.
Его бедра нетерпеливо бились о мои. В его взгляде было предупреждение, и я начала двигаться, подпрыгивая вверх и вниз по его члену.
Он чувствовал себя так хорошо, внутри меня… против меня.
Я не хотела, чтобы это заканчивалось.
Мэддокс сел, и его рука обвилась вокруг моей шеи. Мои глаза расширились, и его пальцы обвились вокруг моего горла. Его хватка усилилась, не до синяков, но давление было, и я задыхалась. Несмотря на то, что я трахалась с ним, он по-прежнему контролировал ситуацию.
Я двигалась вверх и вниз по его длине, находя свой ритм.
Пока Мэддокс не стал проявлять нетерпение.
Он зарычал и перевернул нас. Руки мялись, зубы царапали друг друга, губы боролись за доминирование, мы рвали одежду друг друга, пока не оказались кожа к коже, обнаженные и уязвимые для отчаянных прикосновений и голодных глаз друг друга.
Мэддокс перевернул меня на колени и раздвинул мои бедра. Без предупреждения он погрузился внутрь — один плавный, безжалостный толчок в мое тело, когда он проталкивал свой член через мой тугой канал.
Его губы коснулись моей шеи, один сладкий нежный поцелуй, хотя он трахал меня грубо и глубоко, безжалостно и с такой страстью. Мои глаза затуманились от непролитых слез.
Мэддокс Коултер трахал меня.
Мой лучший друг занимался со мной любовью.
Мое сердце трещало и замирало.
Я была бессильна, пока он продолжал вбиваться в меня, из его горла вырывалось звериное рычание.
— Мэддокс! — Я выкрикивала его имя снова и снова.
Я не знала, где кончается он и начинаюсь я.
— Лила, — простонал он мне в ухо, его дыхание было неровным. — Моя Лила.
Слезы полились по моим щекам, и я закрыла глаза.
Пожалуйста, не дай этой ночи закончиться.
Мы нашли свою разрядку, стонали друг другу. Дыхание перехватило, сердце колотилось, пульс был учащенным. Мы были полностью опьянены друг другом. Я рухнула на матрас, а Мэддокс накрыл меня одеялом. Я балансировала на грани сознания, мое тело болело и ныло, а губы скривились в сонной, но довольной улыбке.
— Мэддокс, — выдохнула я его имя.
Его рука крепко обхватила мою.
— Лила.
Мои глаза закрылись, и я ускользнула… далеко-далеко.
ГЛАВА 40
Лила
Я проснулась, мое тело болело — восхитительно болело. Это была приятная боль, и мои губы подергивались.
И тут я вспомнила, что было накануне, ночь промелькнула перед глазами, как черно-белая полароидная фотография. Щелк, щелк, щелк. Щелк, щелк, щелк.
Я повернула голову, и мой взгляд упал на спящего Мэддокса, рядом со мной, мы оба были полностью обнажены. Мы трахались много раз за ночь, снова и снова. Мы вырубались много раз, просыпались, искали друг друга в темноте и делали это снова.
Я села, сердце колотилось в груди.
Прошлая ночь была грязной… прекрасной… и всем, чего я когда-либо хотела и не знала, что мне нужно.
Но мы перешли черту, и пути назад уже не было. Мой желудок забурчал от тошноты, и я внезапно почувствовала себя больной.
Несмотря на то, что прошлой ночью я была навеселе, а Мэддокс пил, мы оба полностью отдавали себе отчет в том, что делали. Теперь, когда наступило утро, и мой разум был чист от разочарования и потребности, которые прошли через мое тело прошлой ночью, я не знала, что с собой делать.
Что теперь будет?
Что если Мэддокс…
Что, если он не хотел, чтобы это продолжалось, что, если это было для него только один раз?
Я даже не знала, чего хочу, поскольку мой разум был полон смятения. Мое сердце было тяжелым от смешанных эмоций. Мое тело болело от вчерашнего вечера, сердце болело.
Слезы жгли глаза, и я закрыла лицо руками, чувствуя себя глупо. На мгновение прошлой ночью Мэддокс был моим, а я — его.
Но это было все.
Всего одна ночь.
Мэддокс был не из тех, кто берет на себя обязательства, и мне нужно было от него больше, чем просто одноразовый трах. Не было смысла рисковать нашими сердцами, когда тонкая нить между нами уже оборвалась.
Мы не могли исправить то, что было сделано.
Я должна была уйти; я должна была уйти, хотя я буду лелеять эту ночь до конца своих дней.
Я спустилась с кровати и быстро накинула на себя халат, после чего направилась к двери. Я повернула ручку, но не успела выйти. Дверь внезапно захлопнулась, и я отшатнулась от нее. Мир закружился, и я ударилась спиной о стену.
Мэддокс навис надо мной, его глаза были темными, грязные светлые волосы взъерошены, и он все еще был… голым. Я смотрела на него сквозь ресницы, мое сердце бешено колотилось. Его губы скривились, и он выглядел разъяренным.
На меня?
Из-за того, что я ушла?
Из-за прошлой ночи?
— Куда это ты собралась? — спросил он, в его голосе прозвучало что-то похожее на… собственничество? Его челюсть сжалась, и мой желудок перевернулся. — Назад к Люсьену, чтобы ты могла трахнуть и его? Неужели прошлой ночи было недостаточно? — прорычал Мэддокс.
Что. Что. Блядь?
Я уперлась руками ему в грудь, отталкивая его назад. Но он был намного сильнее, и с низким рычанием втиснулся в мое пространство. Мэддокс раздвинул мои ноги и просунул свое колено между моих бедер, удерживая меня в плену.
Его ладонь скользнула по моему горлу, и я почувствовала силу в его прикосновении. Я сглотнула, мое горло затрепетало в его ладони, а его хватка крепче сжалась на моей шее. Малейшее давление — и мой клитор пульсировал. Его рука переместилась выше, обхватив мою челюсть.