— Кстати, а он захвачен? — Намбу Коширо сам не заметил, как произнес последние слова вслух. — Что происходит на «Красном Феврале»?
— Майор Канеяма только что доложил о практически полном успехе, — поведал старпом. — Остались совсем незначительные очаги сопротивления…
— «Незначительные очаги», — нахмурился капитан. — Так и говорите, что не захвачен. Но теперь мы сможем поддержать Канеяма всеми силами. Полный вперед! Да, и еще. Сорвите окинавские тряпки. Верните на мачту Восходящее Солнце. Мы больше не должны притворяться!
Сразу несколько моряков с необыкновенным воодушевлением бросились исполнять этот приказ.
* * * * *
Майор Канеяма услышал доносившийся сверху лязг — теперь «Бусакаши» сцепился бортами с «Красным Февралем», точь-в-точь как «Царь Соломон» несколько часов тому назад — и довольно кивнул. Он бы и сам справился — от стигийских захватчиков почти ничего не осталось, некоторые уже погрузились в спасательные капсулы и трусливо бежали. Но всегда приятно знать, что за спиной мощная поддержка. «Бусакаши» прогнал стигийский корабль, теперь все будет в порядке. Это победа, славная победа!
Майор Канеяма любил вкус победы. Он сделал войну своей профессией много лет тому назад — в тот день, когда простой крестьянский паренек из Северной Кореи поступил на службу в Специальные Полицейские Силы — карательные отряды Белголландской Императорской Армии. Потом был разгром, плен, поражение — первое и последнее поражение, потому что Партия дала ему второй шанс. Партия любила давать не только самые суровые оценки, но и вторые шансы. Шанс, которым Канеяма Масао воспользовался — и потому больше не проиграл ни одного сражения. Вплоть до сегодняшнего дня — который снова станет победным. Еще до заката он снова почувствует вкус победы, ее запах…
Запах…
Майор Канеяма нахмурился.
— Вы чувствуете этот запах? — спросил он. — И что-то здесь жарковато стало…
— Жарковато? Это точно! — хохотнул один из его солдат.
— В буквальном смысле, болван! — рявкнул майор. — Здесь слишком жарко!
Морской пехотинец растерянно пожал плечами. Он понятия не имел, как жарко должно быть внутри подводной лодки. До этого дня он служил на берегу или надводных кораблях.
И тут майор Канеяма вспомнил. Вспомнил запах, который он так старательно пытался вытравить из своей памяти. Запах раскаленного металла. Совсем как в тот день, почти двадцать лет назад, когда он чудом выжил в километре от эпицентра — в одном из тех городов, на который альбионцы сбросили свою Бомбу…
— Назад! — завопил майор. — Все назад! Наверх! Всем подняться наверх! Нужно срочно предупредить капитана Намбу!!!..
Слишком поздно. Они не успели.
Инженер Виленский тоже не успел. Не успел открыть кингстоны. Зато он сделал кое-что другое.
Перед тем, как покинуть лодку с остатками своего экипажа, Виленский вытащил из рабочего реактора регулирующие стержни — и отправил условный сигнал на «Царь Соломон». Поэтому Миттельман и поспешил покинуть поле битвы.
Это был не один из тех взрывов, что испаряют города и корабли, но он выполнил свое предназначение. «Красный Февраль» раскрылся во все стороны, как пресловутая консервная банка. Ракетный ледокол «Бусакаши» просто-напросто перевернулся — вверх дном. И на другое дно погрузился — на дно океана.
Случилось именно то, чего капитан Намбу Коширо совершенно справедливо опасался — он стал очередной жертвой «Красного Февраля». Но случилось и то, на что он надеялся — проклятая подводная лодка в конце концов нашла свой ужасный конец.
Теперь уже окончательно и бесповоротно.
Несколько часов спустя, когда серый гриб смерти рассеялся над океаном, «Праведный Царь Соломон» вернулся на место сражения. Ему удалось подобрать несколько спасательных капсул — там были Кравец, Адлер, Виленский и еще несколько человек из его команды — люди почти не пострадали, благодаря освинцованной обшивке; и даже одного японского моряка — обгоревшего, умирающего и практически потерявшего рассудок. И больше никого.
Уже после заката солнца, когда дальнейшие поиски потеряли всякий смысл, «Царь Соломон» отправился прочь, непрерывно транслируя в эфир одно короткое сообщение: «Всем-всем-всем, избегайте квадрат 80-36-80, высокий уровень радиации…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Утром следующего дня дежурный офицер доставил капитану Миттельману окончательный список погибших, раненых и пропавших без вести.
Пропавших было ровно трое — Фамке ван дер Бумен, Куба Тоширо и Мохаммед Османи. Вместе с ними из арсенала «Царя Соломона» пропала одна спасательная шлюпка с подвесным мотором.
Капитан пожал плечами и тут же подписал акт о списании шлюпки: «Потеряна в ходе военных действий».
— продолжение следует —
Глава 43. Белые подушки
Джеральдина Вонг окончательно проснулась — и в который раз поняла, что ей вовсе не хотелось просыпаться. Потому что этот новый проклятый день ничем не будет отличаться от других.
На соседней кровати уже бубнила о чем-то своем мисс Милдред Эмертон. Какой-то болван из госпитального начальства решил, что это отличная идея — поселить двух военных женщин из враждебных политических блоков в одной палате, и поэтому недобитая альбионская летчица оказалась рядом с талантливой мисс Ригли. Операция прошла успешно, Милдред стремительно шла на поправку и уже строила планы на будущее — новые полеты, новые самолеты, новые победы. «Валерио Катано, ты всегда был мазилой, — почти беззлобно думала Джерри, — но почему ты промахнулся дважды?! Почему я теперь должна из-за этого страдать?!»
Сама Джеральдина Вонг выздоравливать не собиралась, хотя местные врачи уверяли, что в ее теле не осталось ни малейшего следа того загадочного яда. «Да, мисс Вонг, вас отравили. Нет, это не были испорченные фрукты. Очень редкий и странный яд, мы даже не успели опознать все компоненты — уж очень быстро они разложились». «Кто бы мог это сделать?» — а этот вопрос ей задавали местные полицейские. — «Войдите в наше положение — у нас и так неприятности с вашим правительством. Кто-то убил вашего консула на наших островах». При этом новый консул Ассирии-Сферы-Японии почему-то совсем не интересовался судьбой своей пострадавшей согражданки и не торопился ее навещать. Странно все это. Обычно Сфера грудью бросается на защиту своих граждан, оказавшихся в тисках капиталистического влияния… кажется, так это называется.
И действительно, кто бы мог это сделать?
Подозреваемых было ровно два.
Рыжая Ведьма, в номере которой в тот вечер Джерри выпила так много цейлонского чая.
И капитан Мохаммед Османи, командир подводной лодки «Красный Февраль».
«Зачем?» — раз за разом спрашивала она — и не находила ответа.
В один прекрасный (прекрасный?) день ей принесли свежую газету, а там была короткая заметка про загадочное происшествие в Индийском океане, на полпути между Малумскими Островами и побережьем Западной Австралии. Статья, посвященная этом инциденту, в вечернем выпуске той же газеты была куда более длинная и подробная.
«Красного Февраля» больше не было. «Красный Февраль» не вернется в порт — и на пирсе не примут его конец. Скольких он забрал с собой? — этого Джерри пока не знала; в местной газете таких подробностей не было и быть не могло.
Отсюда вопрос: кто виноват, что делать и что будет завтра?
«Что будет завтра?» — раз за разом спрашивала Джеральдина «Джерри» Ригли-Вонг — и не находила ответа.
— И вот я ему и говорю, — тем временем тараторила Милдред, — как вы посмели утопить мой самолет?! А капитан Гриффин мне и говорит…
— Ты совсем уже тронулась, — не выдержала Джерри. — Разве ты не видишь, что я сплю?! Сама с собой разговариваешь?!
— Во-первых, ты не спишь, — обиделась лейтенант Эмертон, — а во-вторых, я не сама с собой разговариваю. У нас, между прочим, гость.
Джеральдина Вонг неохотно приоткрыла глаза. И действительно, на скромной больничной табуретке, поставленной между двумя койками, восседал благообразный джентльмен в самом расцвете сил; глаза его были цвета голубого неба, а волосы слегка тронуты сединой. Про таких обычно говорят «он напоминает мне моего отца», а некоторые дуры даже влюбляются — только затем, чтобы потом жестоко разочароваться. Джерри никогда не считала себя дурой, но теперь была вполне готова влюбиться — потому что ей было как-то все равно. Вот только что-то ей мешало… какая-то мелкая, но очень важная деталь… Коммандер Вонг не сразу, но все-таки поняла, в чём тут дело: из-под белого халата, в который пришлось облачиться визитеру, торчал воротник военного мундира. Чтобы опознать национальную принадлежность мундира, информации откровенно не хватало, но какое-то шестое чувство подсказало Джерри, что она очень скоро узнает ответ на этот вопрос.