углям, ты будешь ввергать меня в пучину искушений. И вот тут-то — в борьбе с искушениями, думая по глупости и неразумению человеческому, что всё это проказы диавола, — то ли сдаваясь и падая, то ли выигрывая и ввергая себя в еще больший грех — гордыню, — я и стану делать ту работу, ради которой ты поместил меня на этот свет, о, Бог.
Меня отвлекал от мыслей Дневник.
Я обработал строки, написанные рукой Макогонова. Я не боюсь указывать его фамилию, потому что ни один сотрудник — спец, фебс, тяжелый, разведчик, простой солдат или командующий горной группировкой генерал Бахин — не поверит, что офицер военной разведки станет писать дневник и, самое невозможное, отдаст его журналисту.
Дневник полковника Макогонова
Какой дебил продумывал и утверждал штатное расписание разведвзвода. К разведке это расписание не имело никакого отношения. Наверное, какой-нибудь фраер из разведуправления сухопутных войск. Вот где сборище дебилов. Я вспомнил, что при назначении на должность был на приеме у одного генерала по фамилии Масунин, тот был из разведуправления с Фрунзенской набережной. И тот посмотрев на меня сказал: «А с чего вы взяли, что вы разведчик?» Мне захотелось ему ответить: «А с чего вы, товарищ генерал, взяли, что вы разведчик?» Но сдержался. Потом уже в Чечню приезжала какая-то крыса штабная и требовала от меня план разведмероприятий на месяц: обязательно с запланированными засадами, планами налетов и разведпоисковыми действиями.
Оружию я всегда отдавал первейшее предпочтение. Главное в бою — это огневая мощь, нужно задавить противника огнем. И, естественно, мастерство личного состава. Вначале было у меня во взводе шесть РПК, девять СВД и ни одного ПКМа. То есть получается девять снайперских винтовок. А где взять столько снайперов? И зачем взводу разведки девять снайперов. Опять я вспомнил слова генерала Масунина: «А зачем нам снайперы, которые стреляют на тысячу метров? Нам нужны люди, которые просто носят винтовки. Современные войны идут на политических аренах».
Благо новый комендант в Ленинке был из разведчиков. Мне удалось изменить вооружение взвода и получить всякими правдами и неправдами специальное оружие — то, которое необходимо было в городском ночном бою и также в горах. Воевали-то мы в основном ночью.
Когда я получал спецоружие, то подумал: «Все-таки рависты сволочи!» Трофейный видеомагнитофон пришлось отдать за три новеньких ВАЛа с ночными прицелами. Комендантских оружейников не заставишь ехать в Ханкалу. Пьянь и рвань. Хотя мне вроде даже в удовольствие погавкаться было с тыловыми крысами. И видик не жалко — мои новый притащат. «А зачем вам, товарищ, столько оружия?» Можно подумать, его это личные стволы. Какое твое дело? Пиши накладную, крыса тыловая!.. Да, это эмоции, а эмоции командиру в бою совсем даже лишнее.
Всякими правдами и хитростями, увещеваниями и подарками — пол-литрами, трофейными сувенирами, спальными мешками, чеченскими коврами — выбил я для своего подразделения сверхштатное оружие, даже тепловизор и ПТУР (ракетная установка) у меня во взводе теперь были.
Заезжали мы обычно в Ханкалу со стороны Микрорайона. Лодочник продавил колесами «бардака» тропу в минном поле. В Ханкале базировалась бригада, где комбатом служил мой друг по академии. Чтобы не канителиться с оформлением пропусков, разрешений, я выходил на него по рации: «Брат, ленинская разведка выдвигается за вооружением. Давай команду на калитку!» В русской армии можно решить любую проблему — не всегда по уставу, зато быстро и по уму.
С другой стороны, и не такие уж сволочи наши рависты. Просто у них должности собачьи. Вон прошлый раз как было: берите, говорит, только мочите шайтанов, бейте их, не жалейте патронов! И сколько спецбоеприпасов выписал тот капитан! Братела.
Теперь у меня было три обученные разведгруппы: в каждой были ВАЛы, ночные бинокли, ПКМ-Н, ПСС, все автоматы с ночными прицелами, СВД-Н. В группе поддержки были АГС-17, «Утес» с ночным прицелом. Когда требовалось, можно было взять с собой миномет «Поднос» 82-мм с расчетом. А если попросить у Питона, то и большой миномет 120-мм можно было прихватить. Вот это была уже сила. И что самое удобное, что мы работали и передвигались малыми скрытыми группами. Элементы боя в городе были отработаны до совершенства. Чеченский ОМОН, хоть и воевали на нашей стороне, но старались обходить мои группы подальше. Вообще в Грозном бандподполье с нами связываться опасалось. Старались, конечно, собирать про нас информацию, но поймать им нас удалось лишь однажды. Мы сделали ошибку — возвращались несколько раз по одному и тому же маршруту. Спасло бронированное стекло «Урала» и натренированность бойцов. Мы тогда чисто отыграли: один-ноль в нашу пользу. Убитым оказался «оборотень» с Ленинского РОВДа.
Занимаясь со своими солдатами боевой подготовкой, я вспоминал академию, где генерал Золотов говорил нам: «Огневая подготовка — могильник тактики». Какая глупость! Все занятия по тактике проводились у меня с боевой стрельбой. Если бы это происходило где-нибудь в московском округе, меня бы уже разжаловали и уволили к чертовой матери. Но здесь, на войне, крысы и стукачи бывали только наездами, а свои тыловики понимали — чем сильнее разведка, тем безопаснее жить им.
Главное в бою первым увидеть противника и поразить цель с первого выстрела. Вообще на врага надо нападать, когда он ест, спит или молится. Это Шаманов говорил, когда в девяносто девятом шел на Ведено. Если же враг ждет вас, готовится к нападению, лучше не нападать, а дождаться подходящего момента. Если же боя не избежать, лучше напасть первым. Есть такое правило: «Если ты узнал, что кто-то хочет тебя убить, встань раньше и убей его сам».
Эх, армия, армия! Когда же тебя начнут уважать, реформу проведут нормальную, а не только так — для галочки и отчетности? Когда станут платить достойную зарплату офицерам и солдатам, а не это пособие — чтобы с голоду не подохнуть? Вот и Валера Тополев, хороший правильный офицер, говорит мне: «Чего так вздыхаешь, Николаич?» А я ему: «Да надоело, Валера, бороться со всей этой тыловой пидорней. Свои иной раз становятся опасней врага». Валера говорит мне: «Плюнь ты на эти условности. Что ты расскажешь им, что мы “духов” втихаря мочим, потому что закона нет валить их официально? Потому что война как бы закончилась. А как с этими тварями, которые невинных старух убивают, бороться по-другому? Наши штабные крысы и пьяницы на первой же пьянке с местными все и разболтают. А поди разбери, кто из местных по-честному за наших воюет, а кто, как был “духом”, так и остался. Мы ведь для них муртады и кафиры».
«Реформа, реформа, — повторял Валера, — а ты бы с чего, Николаич,