Канадец понял с полуслова. Все готово для его побега. У него есть неделя до следующей проверки, чтобы воспользоваться предоставленным шансом. Беглеца будут ждать по названному адресу. Получил ли такие же инструкции Бриджес, тоже симулировавший заболевание и находившийся сейчас на соседней койке? Ладно, это выяснится позднее. Пока же канадец наблюдал за тем, как доктор, еле переставляя ноги, продолжает свой неспешный обход. Ничего не скажешь, этот француз умен. Трудно заподозрить такого неуклюжего, бестолкового типа в чем-нибудь предосудительном. Достаточно посмотреть на то, как он подслеповато мигает глазками за толстенными стеклами очков.
После лагеря доктор Дерэн отправился в Гренобльский университет. Его походка стала чуть быстрее. Дерэну предстояло еще подменить доктора Бертрана на лекции по анатомии. В течение часа дотошно и обстоятельно он просвещал студентов по поводу рудиментов нервной системы. Когда академический час закончился, доктор Дерэн все тем же голосом мямли попросил троих студентов задержаться – профессор Бертран велел им кое-что передать.
Со студентами Дерэн беседовал по очереди. Однако предмет разговора во всех трех случаях был далек от медицины. Речь шла о времени и месте очередной операции по спасению ребенка. Кроме того, молодых людей следовало предостеречь. На прошлой неделе был провал, необходимо усилить меры безопасности, строжайше соблюдать пароли. Каждый студент получил собственный пароль, состоявший из целой системы вопросов и ответов. Кроме того, доктор вручил им по крупной денежной сумме, необходимой для оплаты услуг проводников.
Из университета доктор Дерэн шаркающей походкой направился в «Отель де Монтань». Когда он стал по коридору подходить к номеру 418, походка его вдруг изменилась, а очки с толстыми стеклами исчезли во внутреннем кармане. Дерэн постучал в дверь: три раза подряд и четыре раза погромче после паузы.
Принцесса Матильда открыла дверь и уставилась на посетителя в недоумении, не сразу его узнав.
– Жакоб! – она быстро закрыла за ним дверь. – Я тебя не ждала. Что-нибудь случилось?
– Проблема на линии. – Он пожал плечами. – Предатель. Мне следовало догадаться раньше. Они взяли одного из проводников и двух канадских офицеров, которых попросил выручить Жан Болье. – Не дожидаясь вопроса Матильды, он добавил: – Но дети в безопасности.
– Ты здесь по документам Дерэна?
Жакоб кивнул.
– Старина Бертран мне очень помогает. Еще больше, чем раньше. На этой неделе я замещаю его в лазарете для военнопленных.
Жардин усмехнулся.
На лице Матильды отразилось беспокойство.
– Не нужно этого делать, Жакоб, слишком рискованно.
Она нахмурилась.
Жакоб обнял ее за плечи и улыбнулся своей прежней, слегка дразнящей улыбкой.
– Ну разумеется, ваше высочество. Ведь вы ничего рискованного сами не делаете.
Они посмотрели в глаза друг другу, зная, как многое их связывает.
Секретный канал, созданный принцессой и Жардином, функционировал уже больше года, и все это время действовал безукоризненно, если не считать нескольких мелких проколов. Эстафета помогала переправлять еврейских детей из Парижа или так называемых «лагерей для перемещенных лиц» в Швейцарию. Обычно дорога лежала через Гренобль, где голлисты и движение Сопротивления были особенно сильны. Здесь у подпольной организации было много явок и запасных квартир. В Гренобле и его окрестностях Жакоб действовал по документам доктора Марселя Дерэна. По официальной версии, он был приглашен в университет своим старым коллегой доктором Бертраном читать лекции по неврологии. На юге, в Монпелье, Жакоб пользовался документами Жюля Леметра. Что до доктора Жардина, то считалось, что он погиб на фронте.
Эстафета заканчивалась в Швейцарии, где принцесса Матильда приняла уже больше ста ребятишек. Время от времени принцесса пересекала границу, перевозя в чемодане с двойным дном крупные суммы денег, необходимые для финансирования подпольной сети. На обратном пути принцесса захватывала с собой одного или двух детей. Во время этих рискованных операций она почти не испытывала страха. Ее импозантный вид, громкий титул, властный взгляд действовали на любых проверяющих безотказно. Кроме того, Матильда всегда тщательно прорабатывала свое алиби. Так уж оказывалось, что ее поездки во Францию всякий раз были вызваны болезнью какого-нибудь родственника, члена знатной фамилии. Дети же якобы являлись учениками частной школы, которую принцесса открыла у себя в замке Валуа. В конце концов, принцесса Матильда была известным педагогом – проверить это не составляло труда. И все же она не слишком злоупотребляла поездками во Францию, чтобы не навлекать на себя подозрений и не ставить под угрозу всю организацию.
В последний раз она и Жакоб встретились в пригороде Гренобля четыре месяца назад. Встреча получилась грустной. Жакоб только что вернулся из Парижа, пробравшись через демаркационную линию. Матильда сразу поняла, что он чем-то глубоко расстроен. Понадобилось несколько часов, прежде чем она выудила у него всю правду.
В Париже Жакоб встречался с одной из своих связных, Софи Штейн. Она и члены ее семьи носили на одежде желтые звезды, которыми нацисты помечали евреев. Софи нацепила на себя звезду Давида добровольно, потому что привыкла добросовестно выполнять любые указы властей. К тому же она не могла поверить, что ее друзья-французы могут обойтись с евреями плохо. Однако в октябре 1940 года, когда муж Софи, еврей-эмигрант, был арестован, она поняла свою ошибку. Но теперь менять что-либо было поздно – куда уйдешь из дома с двумя маленькими детьми? Кроме того, Софи продолжала надеяться, что муж вернется. Она начала сотрудничать с подпольем, помогая спасать еврейских детей.
Жакоб специально решил зайти к Софи, чтобы убедить ее бежать на юг. До него дошли слухи, которые подтверждали, что кольцо вокруг Софи сжимается.
Однако он прибыл слишком поздно. Когда Жакоб позвонил в дверь квартиры Софи, дверь ему открыл гестаповец. С первого взгляда ситуация была ясна. Софи стояла лицом к стене, держа на руках маленькую дочку. Сын плакал, схватившись за ее юбку. Лицо женщины было разбито в кровь. Перед ней стоял узколицый офицер с ледяными серыми глазами.
– Я врач, – ровным голосом сказал Жакоб. – Мне передали, что в этой квартире больной ребенок.
Немцы втащили его в комнату и бесцеремонно отшвырнули в угол.
– Если мадам Штейн не назовет нам кое-какие имена, здесь сейчас будет не один больной ребенок, а сразу два, – угрожающе процедил гестаповец.
– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – пробормотала Софи.