Все, что может мне помочь.
Проглотив свою гордость, я готовлю себя к определенному шагу, хотя и не уверен, что тот принесет мне пользу. За четыре года его номер мог измениться. А если каким-то чудом он ответит, захочет ли вообще со мной разговаривать? Помочь мне?
Когда моя жизнь успела стать таким кошмаром?
Руки все еще дрожат, когда я достаю из кармана телефон. А затем смотрю на имя на экране — имя, которое в последнее время все чаще и чаще приходит мне на ум.
Посылая молитву любому богу, который может меня услышать, я нажимаю пальцем на кнопку вызова и жду.
Один гудок. Второй. Третий.
И в ту секунду, когда он поднимает трубку, из моего горла вырывается сдавленное рыдание:
— Ты мне нужен.
Глава тридцать четвертая
Киран
Спустя час и один мучительный телефонный разговор с тем, чей голос даже не думал услышать снова, я возвращаюсь в свою квартиру, теряясь в тумане… небытия.
Я абсолютно ничего не чувствую.
Онемевший. Разбитый.
Одинокий.
Впервые в своей многострадальной жизни я благодарен, что прохожу терапию. Одному Богу известно, как бы я отреагировал, увидев новости, перевернувшие мою жизнь с ног на голову, в любом другом месте, кроме кабинета доктора Фултон.
Все еще погруженный в свои мысли, я даже не замечаю, что моя дверь не заперта. Тем не менее, останавливаюсь, пораженный, обнаружив Ривера в пространстве между своей кухней и гостиной, который ходит по виниловому полу так быстро, что тот может воспламениться. Мне хочется спросить, как, черт возьми, он попал в мою квартиру без ключа, но я слишком опустошен, чтобы переживать об этом.
— Abhainn, — выдыхаю я.
Услышав мой голос, Ривер резко останавливается, и с секунду мы просто смотрим друг на друга.
Волосы у Рива растрепаны, как будто он постоянно пробегался по ним пальцами. Его глаза — темный лес, пожираемый лесным пожаром. Они наполнены ужасом, печалью и ничем не сдерживаемой яростью. Ривер выглядит как развалина, но и я, наверное, ненамного лучше, учитывая все, с чем мне пришлось столкнуться за последние пару часов.
Прежде чем я успеваю снять обувь, положить ключи или хотя бы подумать, Рив наваливается на меня, прижимая к входной двери и пожирая мои губы. Его язык скользит внутрь, переплетаясь с моим собственным, с такой нуждой и отчаянием, как будто мы оба тонем, и это единственный способ понять, как выплыть.
В моем случае эта мысль недалека от истины, потому что, боже, я даже не понимал, как сильно мне это нужно.
Он. Ривер.
Я пробегаю пальцами по его волосам, в то время как он занят тем, что задирает мою одежду, пытаясь добраться до кожи.
— Я видел новости, — бормочет Рив мне в губы после того, как снимает с меня футболку, переключая свое внимание на мой ремень. Я снимаю его собственную, пока Ривер быстро расстегивает мне джинсы и стягивает их вниз вместе с боксерами.
— Я не хочу говорить о гребаных новостях, — рычу я, срывая с Рива остатки одежды, прежде чем упасть перед ним на колени. Не теряя ни минуты, я хватаю в руку его член, прежде чем провести языком по всей его длине. Лаская эрекцию, уделяя особое внимание головке и чувствительному ободку, я убираю руку, чтобы переместить обе на ягодицы Рива и сжать.
— Черт, Рейн, — шипит Ривер, когда мой язык соприкасается с основанием его члена, прежде чем принять тот глубже в горло.
Мой палец скользит между ягодицами в дразнящей ласке, прежде чем я продвигаю его дальше, к кольцу мышц, которые стали моей последней зависимостью.
Черт, это ложь.
Ривер стал моей зависимостью. Даже если бы секс был полностью исключен из уравнения, я все равно бы хотел для себя каждую его частичку.
Меня поражает осознание, что ничего этого больше не будет. Как только мы закончим, все, включая дружбу, исчезнет. И неважно насколько сильно при этой мысли ноет мое сердце.
Это последний раз, говорю я себе, повторяя эту фразу снова и снова, и продолжая скользить губами по эрекции Ривера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В последний раз он будет со мной вот так. В последний раз я доверю другому парню свое тело и душу.
Это последний раз, когда я могу позволить себе быть по-настоящему счастливым.
Как бы мне ни хотелось прощаться с этим человеком, который стал значить для меня больше, чем моя собственная жизнь, я должен это сделать. По дороге домой я снова и снова повторял себе, почему должен держаться подальше от Ривера, когда выяснится все, что касается моих… отношений с сенатором Теодором Андерсом.
Тед вонзил в меня свои когти и не отпускает. Я знаю, что он пойдет на все, чтобы сохранить свое положение. Мне не понаслышке известно, что Тед не гнушается скрывать преступления ради собственной выгоды.
Даже совершенные не им самим.
Так что я должен порвать с Ривером. Хотя бы ради его собственной безопасности.
При этой мысли я набираю темп, а на мои глаза наворачиваются слезы. То ли от того, что длина Рива попадает в заднюю стенку моего горла, то ли от сожаления и боли, растекающихся по моим венам. Не знаю.
— Детка, — стонет он, толкаясь бедрами с каждым движением моей головы. — Детка, ты должен остановиться.
Я его не слушаю.
По его словам, именно этого Рив от меня и хочет, но его тело говорит об обратном. Чувство вины скребет в моем сознании, напоминая о том первом разе в душе.
Нет, сейчас все по-другому. Это не секс из ненависти. Это прощание.
Ривер грубо хватает меня руками за волосы, и я готовлюсь к тому, что он будет трахать мой рот как никогда в жизни. Но вместо того, чтобы засунуть свой член глубже в мое горло, Рив отстраняется, эффективно освобождая себя от моего рта.
— Что ты делаешь? — Ривер хмурится и выглядит… почти злым? — Я же просил тебя остановиться.
Я поднимаюсь на ноги, внезапно осознав, в каком уязвимом положении нахожусь, стоя перед ним на коленях.
— Ну а твой член просил совсем о другом. Теперь я, кажется, знаю, когда и какую голову слушать.
Ривер тянется вниз, натягивая на себя боксеры и джинсы, но оставляя их расстегнутым самым вызывающим образом. Во мне начинает подниматься паника, когда он надевает футболку, отчего волосы на макушке выглядят взъерошенными.
Черт. Рив, что, уходит?
Запустив пальцы в волосы в попытке справиться с непослушными прядями, он вздыхает и наклоняется ко мне для поцелуя:
— Детка, я понимаю, что ты расстроен, но думаю, нам нужно поговорить.
Нет. Мне просто нужно побыть с тобой в последний раз, прежде чем я превращусь в гребаного мученика и откажусь от единственного счастья в своей жизни.
Я стискиваю зубы, влезая в нижнее белье и джинсы:
— А я думаю, тебе нужно заткнуться и дать себя трахнуть.
Рив издает тихий смешок, не обращая внимания на мое растущее разочарование.
— Ты не можешь отмахнуться от своих проблем. От этого они не исчезнут.
Из моего горла вырывается низкое рычание, а на лбу появляется морщина.
— Боже, Леннокс, секс с тобой упал на десять пунктов, учитывая, что теперь ты даже отказываешься кончить. Да мне в монастыре повезет больше.
Ривер отступает, широко раскрыв глаза, явно ошеломленный горечью в моем голосе:
— Что с тобой происходит? Только что ты сосал мне так, словно был готов поглотить все мое существо, а теперь… — Он делает жест рукой в мою сторону: —… Вот это.
Усмешка вырывается из меня прежде, чем я успеваю себя остановить:
— Ну так это я. Настоящий я, — рычу я, указывая на себя. — Тот, кого ты знал в шале, безвозвратно исчез, теперь, когда у меня есть круглосуточный доступ ко всем кискам в западной части кампусе.
Лицо Рива искажается гримасой, а в глазах вспыхивает отвращение наряду с другими эмоциями. Наверное, что-то вроде боли.
— Так вот где ты хочешь быть?
Я скрещиваю руки на груди, склонив голову набок и прищурившись, словно обдумывая свой ответ: