Пока мы двигались вперед, шраванцы во главе с Лисом ушли с дороги на луга. Они привыкали к новым лошадям, то пуская их галопом, то переходя на рысь, то заставляя перескакивать через ямы или кустарники. Рэми был занят беседой с Киланом и не вспоминал о моей персоне, а посему я был предоставлен самому себе. Спокойная дорога, солнечный день, мерное покачивание в седле и ни к чему не обязывающие беседы с Айрой или кем-то из инквизиторов, кто направлялся к телеге с припасами – это ли не чудесная альтернатива нахождению на посту городского стражника? Мы за целый день не сделали ни одного привала: Рэми решил, что лучше ехать медленно, но без остановок. Еще не стемнело, когда слева от дороги сквозь деревья стала проблескивать вода. Это был приток Таная, одной из крупных рек Дориона, пересекающих центральные земли. Мы съехали с дороги и разбили лагерь на лугу, близь границы леса.
– Отличное место для привала, – одобрил Рэми, спешиваясь. – Никаких черепов и костей.
– Даже будто чего-то не хватает, – мрачно усмехнулся Оливер.
– К слову об этом, – заметил Килан, – я думаю, вы находили старые следы людоедов. Сомневаюсь, что их племя подошло бы к столице. Что могло их привести? Точно не надежда на легкую добычу.
– Не знаю, – пожал плечами Рэми, – в последнее время инквизиторы стали реже патрулировать леса, а люди в деревнях за эти мирные годы потеряли бдительность. Вот и думают, что если кто из леса не вернулся, так это вина диких зверей. Не помнят про людоедов и нас не зовут, себе же на беду.
Пока Хаш что-то мудрил с содержимым для котелка, я с Рурком и Вилли собирал хворост. Поднимая очередную ветку, я поймал себя на мысли, что мне даже нравится этот поход. Не только то, ради чего все затевалось: цель велика и, бесспорно, ее значимость было тяжело переоценить. Но я стал находить удовольствие в привалах после целого дня пути. Несмотря на усталость, каждый из отряда выполнял свою работу, чтобы в результате все могли поесть и отдохнуть. Это напоминало ужин в большой крестьянской семье. С самого детства я привык есть в одиночестве, в присутствии няньки и слуги, а затем одного лишь слуги. Отец находился на службе большую часть дня, и даже в те редкие праздники, когда он оставался дома, мы ужинали в разное время, не отягощая друг друга обществом. Так уж у нас было заведено, и не мне судить, хорошо это или плохо. Допускаю мысль, что именно потому я видел что-то особенное в совместной трапезе с совершенно чужими для меня людьми, с которыми по прихоти судьбы был вынужден делить хлеб, и даже пресная похлебка была вкуснее привычных изысканных блюд.
– Ларс!
Я сложил хворост возле робко разгорающегося костра, обернулся и увидел приближающегося ко мне Рэми.
– Ты не забыл о лошадях? – поинтересовался он.
Конечно, не забыл, но я искренне надеялся, что память подведет инквизитора. Похоже, что мои надежды были напрасны. Со смиренно опущенной головой я собрался уже идти за скребками и гребнями, но неожиданно в разговор вмешался Лис.
– Если я правильно понимаю ситуацию, со вчерашнего дня этот мальчик подчиняется мне, – мягко произнес он, подходя ближе и становясь между мной и братом Рэми.
Тот чуть заметно нахмурился и вежливо сказал:
– Естественно. Прошу прощения, что не обратился сначала к тебе. Не возражаешь, если Ларс почистит лошадей?
– Возражаю, – просто ответил сармантиец. – Среди моих людей нет конюхов.
Я осторожно посмотрел на Рэми. Тот на удивление легко перенес этот удар по самолюбию, только лицо его немного перекосило, как от сока незрелых яблок.
– А ты, – Лис повернулся ко мне, – подойди к Алтану вместе с Айрой. Мои воины должны тренироваться в свободное время, и ты тоже, раз уж я согласился тебя принять.
Сказав это, он ушел и даже не стал дожидаться, чтобы я выполнил его указание. Вероятно, Лис привык, что любые его приказы выполняются тотчас же, и оно неудивительно, если учесть методы, которыми он добивается послушания. Не желая познать на себе не только его гнев, но и легкое недовольство, я собрался, было, идти за Айрой, но Рэми остановил меня. Он подошел ко мне вплотную и заговорил тихим шепотом, чтобы никто не смог нас услышать:
– Не рассчитывай и дальше на помощь. Я хочу знать их разговоры, даже если все, о чем они будут говорить, это медовые сладости. Все ясно?
Яснее некуда. Значит, на сей раз, он заговорил о чистке лошадей только для того, чтобы Лис вспомнил обо мне, и его задумка оказалась правильной. Непонятно, что так тревожит Рэми, но почему-то мне кажется, что без влияния Килана здесь не обошлось, а у того свой интерес в отношениях со шраванцами, это уж мне известно.
Айра выглядела уставшей, но не отказалась подойти вместе к Алтану. Шраванцы стояли чуть в стороне от основного лагеря. Разведя костер, чтобы подкрадывающиеся сумерки не помешали, они вновь оттачивали приемы в парах.
Когда мы подошли, Алтан отвлекся от своих подопечных и обратился ко мне. Айра тут же принялась переводить.
– Шахриар велел тренировать тебя. Эта женщина будет обучать тебя нашему языку, но пока тебе достаточно знать несколько слов, чтобы мы понимали друг друга без посторонней помощи. Слушай внимательно, это – сииф.
Он вынул узкий меч из ножен и продемонстрировал его мне. Айра шепотом пояснила мне, что сиифы бывают различными по форме, весу и предназначению. Если речь идет о каком-то конкретном виде этого оружия, то вторую часть названия составляет указание местности, где оно было выковано.
– Сейфул, – сказал Алтан, указывая на себя, а, затем на каждого из шраванцев.
– Это человек, который носит сииф, – пояснила мне Айра, – воин наместника.
– Фула, – Алтан указал на мой кинжал.
Это слово означало «нож». При правильном произношении нужно было уточнять, имеется ли в виду боевое оружие или приспособление кухарки, но при простом разговоре можно было забыть об условностях.
– Яджа, – Алтан ткнул пальцем мне в грудь и усмехнулся.